– Затем, что, состряпав одно алиби, вы могли и второе тем же способом организовать.
– Так вы что, не верите, что ли, мне, – обиделся Лукьянов, – ну я не знаю… Хотя! – Он прищёлкнул пальцами. – Точно, прямо с утра к Катьке Светка с Борькой завалились! Я прямо из себя вышел!
– И долго они пробыли?
– Да уж часов до одиннадцати точно. Как с голодного острова, завтракать они, видите ли, пожелали!
– Они друзья Екатерины?
– Светка – подруга, а Борька – Светкин парень.
– Имена, фамилии, где живут.
– Вы издеваетесь, что ли? – возмутился Лукьянов. – Я не спрашивал их. И они мне сами не докладывали.
– Понятно…
– Да ничего вам не понятно! У Катьки спросите! Она же знает, где живёт её подруга. А потом ещё эта толстомясая припёрлась!
– Какая толстомясая?
– Да соседка Катькина Райка! То за солью придёт, то за морковью!
– А на этот раз зачем пришла?
– Вы не поверите, – хихикнул Виталий, – за яйцами!
– И когда это было?
– Мы как раз завтракать сели.
– Хорошо, мы проверим.
– Проверяйте.
– А теперь расскажите, почему вы уверены, что Анна Чекурова убила мужа?
– Так больше, кроме неё, и некому. А Анне деньги нужны были позарез.
– Насколько нам известно, муж выплачивал ей солидное ежемесячное пособие.
– Выплачивал. Но скоро перестал бы.
– С чего вы это взяли?
– Потому что он получил от меня то, что хотел!
– От вас?! – удивился следователь.
Виталий кивнул и нехотя продолжил:
– Тут такое дело… Анна держала мужа одной записью.
– И чем же записи с любовницами могли навредить Чекурову? Особенно после того, как он узнал, что у Анны есть любовник, то есть вы.
– С любовницами ничем, – проговорил Лукьянов и многозначительно замолчал.
– Были серьёзные нарушения в бизнесе?
– Про бизнес мне ничего не известно…
– Про что же вам известно?
– Ладно, скажу, всё равно прознаете.
– Я вас внимательно слушаю.
– Как-то раз у нас с Анной был чудесный вечер, мы выпили, расслабились, и она со мной разоткровенничалась, рассказала, что муж будет содержать её вечно, так как находится у неё на большущем крючке. Я, помню, тогда ещё посмеялся тоже про баб. И тут она загорелась и показала мне один фильм.
– Какой фильм?
– Такой, что любой мужик в нашей стране век от него не отмоется.
– Что вы имеете в виду?
– Вот-вот! Верно вы мыслите. Как-то раз Олежек по пьяни решил попробовать горяченькое. А кто-то возьми его и сними!
– Так что же, Чекуров на записи с мужчиной?
– С двумя прехорошенькими мальчиками!
– А Сергей Юргенев там присутствует?
– Нет, – покачал с сожалением головой Лукьянов.
– Хорошо. Но если у Анны есть запись, то почему вы решили, что Чекуров перестанет ей платить?
– Потому, что я выкрал у неё эту запись и продал ему за очень хорошие деньги.
– То есть теперь этой записи нет?
– Той, что продал Чекурову, думаю, нет. Но я оставил себе копию.
– Чтобы шантажировать его?
– Нет. Для гарантии своей безопасности.
– Чекуров догадывался о копии?
– Нет, – уверенно проговорил Лукьянов, – если бы заподозрил, то размазал бы меня по стенке. Так что я не дурак высовываться.
– Где эта запись?
– У меня дома.
– Так подписывайте протокол, и поедем к вам.
– Зачем?
– Изымать в присутствии понятых кассету.
– Блин, и Анька узнает об этом?
– Скорее всего.
– Жаль! Хотя она мне теперь и не нужна, всё равно наследство не ей достанется.
– Эх! Если б Серёга бабой был! – выдохнул Виталий.
– Это ещё зачем?
– Я бы его охмурил и денежки прибрал к рукам. А мужики не по моей части. Придётся мне новую корову искать.
– Так у вас Катя есть?
– Из этой тёлки выдоить нечего, – проговорил он с сожалением.
В гостиной Мирославы Волгиной горел камин.
Свет почему-то никому включать не хотелось, хотя за окном уже почти отгорел закат, и только отдельные его оранжевые пёрышки с зелёным и фиолетовым окаймлением всё ещё трепетали на небе.
Поужинав, ещё засветло убрали со стола. А теперь Мирослава зажгла свечи, и Морис расставил чашки для чая.
– Хорошо у вас, ребята, – вздохнул Шура, – я, пожалуй, согласен на усыновление.
– Какое усыновление? – не понял Морис русского юмора.
– Обыкновенное! Вы меня с Мирославой усыновите, и я буду жить у вас на всём готовом. Кататься, как сыр в масле.
– Ты и так катаешься, – фыркнула Мирослава.
А Морис упрямо уточнил:
– Мы не можем тебя усыновить, потому что не являемся семейной парой.
– Эка проблема, – отмахнулся от него Шура, – по этому случаю могли бы и расписаться.
Морис не нашёл что ответить и посмотрел на Мирославу.
Но она не собиралась продолжать предложенную Шурой игру.
– Давай пей чай и рассказывай, что у тебя новенького, – приказала она.
– Всегда я рассказывай, – закапризничал Наполеонов, – а когда мне будут рассказывать?
– Скоро! – отрезала Мирослава.
И Наполеонов, вздохнув, послушно изложил свои беседы со Свиридовой и Лукьяновым.
– Вы проверили показания Виталия?
– Обижаешь, подруга!
– И что, Катя всё подтвердила?
– И Катя, и её подружка с дружком, и соседка.
– А что с дискетой?
– Изъяли, просмотрели, – вздохнул Наполеонов.
– Там действительно?
– Ага. Отвратно. – Наполеонов сморщился.
– Тебе не кажется подозрительным, что Лукьянов согласился выкрасть у любовницы компромат на мужа?
– Нет, не кажется. Чекуров не поскупился. А Лукьянов алчный и недалёкий субъект. К тому же Анна, по его словам, ему надоела.
– Шур, а Чекуровой у вас нечего предъявить?
– Только подкуп свидетелей.
– Будешь с ней говорить?
– Обязательно. Уже вызвал красавицу повесткой.
– А ты что собираешься делать?
– Я хочу завтра встретиться с некоторыми обитателями чекуровского двора.
– Ты думаешь, что мы что-то упустили?
– Извини, но мне кажется, да.
– Ну что ж, действуй. Скажу тебе честно, мы блуждаем в потёмках. У меня даже версии нет.
– Значит, подозрение с Юргенева снято?
– Почти…
– А если вдова хватилась, что исчез компромат на мужа, или он позвонил ей и сказал, что больше не станет её содержать? – тихо спросил Морис.
– Как рабочая версия годится. Но навряд ли Анна приложила руку к убийству мужа, – вздохнул Наполеонов.
– По-моему, она покорила тебя своими телесами, – поддела его Мирослава.
– Ага, и не таких видали.
– Но согласись, – не отставала Мирослава, – она красивая.
– Вполне, – не стал спорить Шура, – думаю, у неё есть шанс подцепить ещё какого-нибудь бизнесмена. И даже предполагаю, что на этот раз она не будет дурочкой.
– В смысле?
– В смысле, что родит ребёнка и тем самым обеспечит себе безбедное будущее, если и этот муж охладеет.
– Скорее всего, так и будет, – согласилась Мирослава.
Морис ничего не сказал, твёрдо уверенный, что детей нужно рожать только по любви и для того, чтобы вырастить из них счастливых людей. Однако выскажи он свою мысль вслух, эти двое фыркнут и назовут его идеалистом.
Шура лениво протянул руку и легонько дёрнул Дона за хвост. Тот одарил его презрительным взглядом своих янтарных глаз.
– Ох, какие мы все из себя полные чувства собственного достоинства.
– Шура, отстань от кота.
– А что, – отозвался тот, – девочек дёргают за косы, а котиков за хвостики. Правда, некоторых девочек не очень-то подёргаешь, – он покосился на Мирославу, – травмы потом не залечишь.
Наполеонов снова беспечно протянул руку, и тут Дон изо всей силы ударил по ней лапой. Шура от неожиданности подпрыгнул в кресле и быстро поднёс руку к глазам. На ней не было ни одной царапинки. Умный деликатный кот шлёпнул его лапой, не выпустив когти.
– А в другой раз, если ты продолжишь испытывать терпение кота, дело может закончиться для тебя гораздо печальнее.
– Да, пожалуй, ты права, – согласился Шура, – что кот, что хозяйка – одного поля ягоды.
Глава 17
На следующее утро Мирослава вошла на кухню, когда Шура уже уехал на работу, накормленный Дон дремал на диване и лишь тихо проскрипел, приветствуя хозяйку.
Морис оторвался от книги, которую читал, и спросил:
– Будем завтракать?
Она кивнула и спросила:
– Что читаешь?
– «Военную тайну».
– Гайдара, что ли? – изумилась она.
– Да, Аркадия Гайдара, – уточнил он.
– А где ты её взял?
– Шура вчера подарил, сказал, что тут очень душевно про буржуинов написано.
– Ага, теперь Мальчиша-Кибальчиша мало кто вспоминает, – растерянно обронила Мирослава.
Позавтракали они молча, каждый был занят своими мыслями.
Помогая Морису мыть чашки, Мирослава спросила.
– Поедешь со мной?
– Да.
Заехав во двор, Морис припарковал автомобиль.
Едва они выбрались из салона, как подлетели две молодые собаки и принялись весело скакать возле них.
– Признали, – добродушно проговорил появившийся следом за питомцами хозяин.
– Здравствуйте, Степан Максимович, – поприветствовала его Мирослава.
– Здравствуйте, здравствуйте, голубушка, зачастили вы к нам, – ответил Харитонов и обменялся рукопожатиями с Морисом.
– Степан Максимович, вы не подскажете, где можно найти вашего дворника?
– А Матвеич только сейчас лопату понёс в подвал, – Свиридов обернулся к подъезду, – да вон он идёт.
– Спасибо! – Мирослава заспешила навстречу седоусому мужчине в ватнике и чёсанках.
«Где он их только раздобыл», – на ходу подумала она, не в силах припомнить, видела ли их хотя бы в глубоком детстве. Нет, пожалуй, только на картинках.
Она поздоровалась с дворником и протянула ему удостоверение частного детектива.
Тот нахмурился.
На помощь пришёл Харитонов.
– Матвеевич, – прокричал он, – это свои люди! Помочь надо!
– Да чем же я могу помочь? – удивился старик.