— Мне нужна не ложь, а правда.
— Очень хорошо. Я вам и говорю правду. Да, в тот вечер, накануне отъезда мадам в Англию, к ней приходила женщина. Вот вы показываете мне снимки и спрашиваете, узнаю ли я на них эту женщину. Я вам говорю то, что все время говорил — теперь я вижу не так хорошо — и уже смеркалось — и я не вглядывался. Я не узнаю эту даму. Даже если бы я столкнулся с ней лицом к лицу, я и то, наверное, не узнал бы. Вот! Повторяю это в четвертый или пятый раз.
— И вы даже не можете вспомнить, высокая она была или невысокая, брюнетка или блондинка, молодая или старая? В это верится с трудом!
Фурнье был раздражен и говорил с нескрываемым сарказмом.
— Ну так не верьте. Мне-то что! Хорошенькое дельце путаться с полицией! Один грех! Небось если бы мадам не убили на борту самолета, вы на меня, старика, и подумали бы. Это в вашем духе.
Пуаро, предвидя возможную реакцию Фурнье, поспешил взять его под руку.
— Пора, старина, — сказал он. — Желудок взывает. Простая, сытная еда — вот что нам сейчас требуется. Скажем, omlette aux champignons, sole a la Normande[41] и сыр из Пор-Салю с красным вином. Какое вино заказать?
Фурнье взглянул на часы.
— Верно, — сказал он. — Уже час. Говорить с этим животным… — Он гневно взглянул на Жоржа.
Пуаро ободряюще улыбнулся старику.
— Все ясно, — сказал он. — Безымянная дама была не высокая и не маленькая, не брюнетка и не блондинка, не худая, не толстая, но, по крайней мере, это-то вы нам скажете: была она шикарная?
— Шикарная? — повторил ошеломленный Жорж.
— Вы уже ответили, — сказал Пуаро. — Она была шикарная. И у меня есть идейка, друг мой — мне кажется, эта леди прекрасно смотрелась бы в купальном костюме.
Жорж вытаращил глаза.
— В купальном костюме? Как это — в купальном костюме?
— Так, возникла у меня одна идейка. Очаровательная женщина выглядит еще более очаровательной в купальном костюме. Вы согласны? Вот взгляните. — И он передал старику страницу, вырванную из «Скетча».
Старик чуть заметно вздрогнул. Наступило молчание.
— Так вы согласны, не так ли? — спросил Пуаро.
— Они здорово смотрятся, эти двое, — ответил старик, возвращая листок. — Можно сказать, на них ничего не надето.
— А, это потому, что мы теперь поняли, как благотворно действует солнце на кожу, — объяснил Пуаро. — К тому же это очень удобно.
Жорж снизошел до хриплого хихиканья и направился к себе, в то время как Пуаро и Фурнье вышли на залитую солнцем улицу.
За ленчем, меню которого набросал Пуаро, маленький бельгиец извлек из кармана черную записную книжечку.
Фурнье пришел в немалое возбуждение, хотя явно рассердился на Элизу. Пуаро за нее заступился.
— Это естественно, вполне естественно. Полиция? Одно это слово пугает людей ее общественного положения. Оно вовлекает их в нечто, им непонятное. И так повсюду — в каждой стране.
— Ну, здесь у вас явное преимущество, — согласился Фурнье. — Частный детектив всегда больше добивается от свидетеля, чем можно получить на официальном допросе. Тем не менее есть и другая сторона медали. У нас обширнейшие архивы — у нас под рукой целая система, огромная упорядоченная организация.
— Поэтому давайте сотрудничать, — улыбнулся Пуаро. — Омлет великолепен.
В перерыве между омлетом и камбалой Фурнье перелистал черную книжечку и карандашом пометил что-то в своем блокноте.
— Вы внимательно это прочитали, да? — Он поднял глаза на Пуаро.
— Нет, я только разок пролистал. Вы позволите? — Он взял книжечку.
Когда перед ними поставили сыр, Пуаро положил ее на столик, и сыщики снова переглянулись.
— Есть некоторые записи… — начал Фурнье.
— Пять, — откликнулся Пуаро.
— Согласен — пять.
Он прочел свои выписки:
— «СЛ 52. Английская леди. Муж. РТ 362. Врач. Харли-стрит. МР 24. Фальшивые древности. ХВБ 724. Англия, Растрата. ГФ 45. Покушение на убийство. Англия».
— Отлично, друг мой, — оценил Пуаро. — Наши мысли совпадают. Изо всех записей в книжечке только эти пять, по-моему, могут иметь отношение к лицам, бывшим в самолете. Давайте рассмотрим их по очереди.
— «Английская леди. Муж», — прочитал Фурнье. — Это вполне может относиться к леди Хорбери. Как я понимаю, она из числа завзятых игроков. Легко предположить, что она занимала деньги у Жизели. Обычно Жизель имела дело именно с такими клиентами. Слово «муж» можно толковать двояко. Или Жизель предполагала, что муж оплатит долги жены, или это угроза раскрыть ему некую тайну.
— Абсолютно верно, — сказал Пуаро. — Любая из этих версий вполне реальна. Лично я предпочитаю вторую, хотя бы потому, что готов биться об заклад, что дама, посетившая Жизель накануне полета в Англию, была леди Хорбери.
— Вы так полагаете?
— Да, и, наверное, вы думаете то же самое. В поведении нашего консьержа было, я бы сказал, нечто рыцарственное. Его упорный отказ вспомнить хотя бы что-нибудь о посетительнице для меня достаточно показателен. Леди Хорбери чрезвычайно обольстительная женщина. И кроме того, я заметил, как он вздрогнул — о, чуть-чуть, — когда я показал ему ее снимок в купальном костюме из «Скетча». Да, именно леди Хорбери приходила к Жизели в тот вечер.
— Она даже последовала за ней из Ле-Пинэ в Париж, — задумчиво проговорил Фурнье. — Должно быть, она находилась в отчаянном положении.
— Да-да, мне тоже так кажется.
Фурнье посмотрел на него с любопытством:
— Но это не соответствует вашим догадкам, а?
— Друг мой, я убежден, что обнаружил улику, но указывает она не на того… Я блуждаю в потемках. Улика верная, однако…
— А мне вы не хотите сказать, что это за улика? — спросил Фурнье.
— Нет. Возможно, я заблуждаюсь, решительно заблуждаюсь. И я могу сбить вас с толку. Нет, давайте еще поработаем каждый над своей версией. Продолжим рассмотрение персон из нашей книжечки.
— «РТ 362. Врач. Харли-стрит», — прочел Фурнье.
— Возможно, это указание на доктора Брайанта.
Опереться тут особенно не на что, однако не следует исключать подобной возможности.
— Этим, разумеется, займется инспектор Джепп.
— И я, — сказал Пуаро. — Я тоже приму участие.
— «МР 24. Фальшивые древности», — прочел Фурнье. — Есть вероятность, хотя весьма неопределенная, что это относится к Дюпонам. Сам я в это не верю. Мосье Дюпон — археолог с мировым именем. Человек безукоризненной репутации.
— Что тем более помогло бы ему в бесчестных проделках, — сказал Пуаро. — Дорогой мой Фурнье, вспомните, сколь безукоризненна была репутация, возвышенны чувства и достойна восхищения жизнь большинства мошенников — до разоблачения!
— Верно, увы, это так, — вздохнул француз.
— Честное имя, так сказать, — предмет первой необходимости для мошенника, — продолжил Пуаро. — Забавная мысль. Но давайте вернемся к нашему списку.
— «КСБ 724» — весьма неопределенно. «Англия. Растрата».
— Да, это нам мало что дает, — согласился Пуаро. — Кто бывает растратчиком? Адвокат? Банковский служащий? Кто угодно, кому в коммерческой фирме доверяют. Но вряд ли романист, дантист или врач с Харли-стрит. Единственный представитель делового мира у нас — Джеймс Райдер. Он мог совершить растрату, и, чтобы покрыть ее, он мог занять у Жизели. Теперь последний пункт — «ГФ 45. Покушение на убийство. Англия», тут вариантов очень много. Писатель, зубной врач, врач с Харли-стрит, бизнесмен, стюард, помощница парикмахера, благородная леди — любой из них может оказаться ГФ 45. Не подходят одни Дюпоны — в силу их национальности.
Он жестом подозвал официанта и попросил счет.
— А куда теперь, друг мой? — обратился он к Фурнье.
— В Сюртэ. Там могут быть для меня новости.
— Прекрасно. Я с вами. А потом проведу маленькое расследование, в котором, надеюсь, вы мне поможете.
В Сюртэ Пуаро возобновил знакомство с шефом уголовного розыска, с которым за несколько лет до этого работал над одним делом. Мосье Жиль был весьма приветлив и обходителен.
— Счастлив слышать, мосье Пуаро, что вы заинтересовались этим убийством.
— Но Боже мой, дорогой мой мосье Жиль, оно произошло у меня под носом. Это же оскорбительно, вы согласны? Эркюль Пуаро проспал убийство! Ни больше, ни меньше.
Мосье Жиль сочувственно покачал головой:
— Ах эти самолеты! В скверную погоду в них так укачивает, так укачивает. Мне самому пару раз бывало не на шутку скверно.
— Как говорится, революция в желудке, — сказал Пуаро. — Но как пищеварительный аппарат действует на тончайшие мозговые извилины! Когда со мной приключается морская болезнь, я, Эркюль Пуаро, — тварь без серых клеточек, без системы, без метода — так, ничем не примечательный экземпляр с интеллектом ниже среднего! Это заслуживает сожаления, но что поделать! Но раз уж мы заговорили об этом, как поживает мой друг Жиро?
Разумно пропустив мимо ушей «заговорили об этом», мосье Жиль ответил, что Жиро идет от успеха к успеху.
— Он работает с неимоверным рвением. Его энергия просто неистощима.
— Так было всегда, — подтвердил Пуаро. — Он бегал взад и вперед. Он ползал на всех четырех. Он был здесь, там и повсюду. Ни на мгновение не останавливался поразмыслить.
— Ах, мосье Пуаро, вы немного преувеличиваете. Вам больше по душе такой человек, как Фурнье. Он — новейшей школы, увлечен психологией. Это должно вам нравиться.
— Мне и нравится. Да-да.
— Он очень хорошо говорит по-английски. Поэтому мы и послали его в Кройдон. Весьма интересное дело, мосье Пуаро. Мадам Жизель была одной из самых известных личностей Парижа. И такое невероятное убийство! Отравленный шип, духовая трубка — в аэроплане! Только подумать! Да могло ли такое произойти на самом деле?
— Вот-вот, — воскликнул Пуаро. — Совершенно верно. Вы попали в точку. Прямо в яблочко… А, вот и наш друг Фурнье. Я вижу, у вас новости.
Всегда несколько унылый Фурнье был возбужден и нетерпелив.