— Так давайте ваши идеи относительно улик!
Пуаро улыбнулся.
— Я дам им названия — подобные названиям романов Кленси: «Свидетельство осы», «Свидетельство в багаже», «Свидетельство лишней кофейной ложечки».
— Дурите, — добродушно проворчал Джепп и все же спросил: — А что там насчет кофейной ложечки?
— У мадам Жизели на блюдце было две ложечки.
— Говорят, это к свадьбе.
— В данном случае, — сказал Пуаро, — к похоронам.
Глава 22Джейн переходит на новую работу
Когда Норман Гейл, Джейн и Пуаро встретились за ужином после истории с «шантажом», Норман с облегчением услышал, что его услуги в качестве «мистера Робинсона» больше не потребуются.
— Он умер, добрый мистер Робинсон, — сказал Пуаро и поднял бокал: — Давайте помянем его.
— Requiescat in расе[78],— усмехнулся Норман.
— Но что случилось? — потребовала разъяснений Джейн.
Пуаро улыбнулся.
— Я узнал то, что хотел узнать.
— Она была связана с Жизелью?
— Да.
— Это было ясно и после моего разговора с ней, — сказал Норман.
— Истинно так, — подтвердил Пуаро. — Но мне требовался полный и подробный рассказ.
— И вы его получили?
— Получил.
Молодые люди посмотрели на него вопросительно, но Пуаро, явно напрашиваясь на возражения, пустился в рассуждения об отношениях между жизнью и профессией.
— В сущности, люди не так часто, как можно было бы подумать, занимаются несвойственным им делом. Большинство, что бы они вам ни говорили, выбирают именно тот род занятий, к которому втайне имеют склонность. Какой-нибудь клерк заявит вам: я так хотел бы быть путешественником — спать под открытым небом в далеких странах. Но, поговорив с ним, вы обнаружите, что он просто любит читать о путешествиях в приключенческих романах, но всему предпочтет безопасность и скромный комфорт своей «постылой» конторы.
— Вас послушать, так мое желание поездить по миру — одно притворство, — возразила Джейн, — а истинное мое призвание — возиться с чужими прическами; так вот, это неправда.
Пуаро улыбнулся ей.
— Вы еще молоды. Естественно, поначалу человек пробует одно, другое и третье, а уж окончательно останавливается на том образе жизни, который он предпочитает.
— Допустим, я предпочитаю быть богатой!
— Ну, это сложнее.
— Я с вами не согласен, — сказал Гейл. — Я стал зубным врачом по инерции, не по выбору. Мой дядя был зубным врачом — он хотел взять меня в свое дело, но я искал приключений и хотел повидать мир. Я ни в какую не желал быть дантистом и поехал в Южную Африку — фермерствовать. Ну, из этого ничего путного не получилось — не хватило опыта. Пришлось принять предложение старика, я вернулся и вступил в его дело.
— А теперь вы снова надумали оставить свою профессию и уехать в Канаду. У вас явная слабость к доминионам![79]
— На этот раз я еду не по своей воле.
— Да, просто невероятно, как часто обстоятельства заставляют человека делать именно то, чего он больше всего хочет.
— Вот бы и мне какие-нибудь обстоятельства — чтобы попутешествовать, — грустно проговорила Джейн. — Ужасно бы хотелось.
— Eh bien, ловлю вас на слове. На той неделе я собираюсь в Париж. Прямо сейчас готов предложить вам работу секретаря — и положу неплохое жалованье.
Джейн покачала головой.
— Я не могу сбежать от Антуана. Это хорошая работа.
— У меня работа тоже неплохая.
— Да, но временная.
— Потом я подберу вам нечто подобное.
— Спасибо, но мне не хочется рисковать.
Пуаро взглянул на нее и загадочно улыбнулся.
Через три дня Джейн позвонила ему:
— Мосье Пуаро, у вас еще есть та работа?
— Ну да, конечно. Я отправляюсь в Париж в понедельник.
— Вы серьезно? Я могу прийти?
— Да, но что случилось? Почему вы вдруг решились?
— Поругалась с Антуаном. Собственно говоря, клиентка вывела меня из себя. Она — совершенное — ну, я не хочу говорить по телефону, что она такое.
Я нервничала и вместо того, чтобы ублажить ее сладеньким сиропчиком, взяла да высказала ей все, что я о ней думаю.
— А, вспомнили о великих просторах?
— Простите, что?
— Я говорю, что ваши мысли были заняты совсем не ею.
— Какая разница, чем были заняты мои мысли, волю-то я дала языку. Я даже получила удовольствие — у нее глаза выпучились, как у ее мерзкого пекинеса, — но каков результат? Как вы уже верно догадались, меня выкинули на улицу. Теперь придется подыскивать новую работу, — но сперва я хотела бы съездить в Париж.
— Прекрасно, договорились. По дороге я расскажу, что от вас требуется.
Пуаро и его новоиспеченная секретарша не летели, а ехали поездом, за что Джейн втайне была ему благодарна. После того полета у нее все еще оставался неприятный осадок. Она не хотела, чтобы хоть что-то напоминало ей о поникшей фигуре в выцветшем черном платье…
Из Кале в Париж они ехали в отдельном купе, и Пуаро посвятил Джейн в свои планы.
— В Париже есть несколько человек, которых мне необходимо повидать. Адвокат мэтр Тибо. Мосье Фурнье из Сюртэ — человек довольно унылый, но умный. А также мосье Дюпон-отец и мосье Дюпон-сын. Так вот, мадемуазель Джейн, отца я беру на себя, а вам предоставляю сына. Вы весьма и весьма привлекательны — я думаю, что мосье Дюпон наверняка не успел вас забыть со времени дознания.
— Я встречала его позже, — призналась Джейн, слегка розовея.
— Что вы говорите! А как это было?
Еще больше покраснев, Джейн описала их встречу в «Корнер-хаусе».
— Великолепно — это весьма кстати. О, это была блистательная мысль — взять вас с собой. А теперь, мадемуазель Джейн, слушайте меня внимательно. Постарайтесь не затрагивать дела Жизели, но и не избегайте этой темы, если Жан Дюпон сам заведет об этом речь. Было бы недурно, если бы после вашей беседы у него создалось впечатление, что в преступлении подозревается леди Хорбери. Вы можете сказать, что цель моего приезда — посовещаться с мосье Фурнье, и в особенности насчет дел, которые леди Хорбери могла иметь с покойной.
— Бедная леди Хорбери — вы используете ее как ширму!
— Я далеко не в восторге от женщин подобных ей — так пусть от нее будет хоть какая-то польза.
Джейн, помявшись, спросила:
— Вы… вы ведь не подозреваете в убийстве молодого мосье Дюпона?
— Нет-нет-нет, мне нужна только кое-какая информация. — Он пристально на нее посмотрел. — Он кажется вам привлекательным, этот молодой человек? У него есть мужской шарм?
Последние слова рассмешили Джейн.
— Нет, я бы этого не сказала. Он очень наивный, но ужасно милый.
— Значит, вы считаете его таким — очень наивным?
— Но он и в самом деле наивный. Наверно, это потому, что он вел прекрасную несветскую жизнь.
— Верно, — подтвердил Пуаро. — Он никому не сверлил зубы. Не переживал разочарования при виде кумира публики, дрожащего от страха в зубоврачебном кресле.
Джейн рассмеялась.
— Не думаю, что Норману удавалось заманить в свой кабинет кумира публики.
— На что они ему, он же собирается в Канаду.
— Нет, теперь в Новую Зеландию. Он думает, что тамошний климат мне больше понравится.
— В любом случае, он патриот. Выбирает исключительно британские доминионы.
— Я все еще надеюсь, что в этом не будет необходимости, — сказала Джейн.
И она вопрошающе посмотрела на Пуаро.
— Это значит, что вы возлагаете надежды на папу Пуаро? Ну что ж, сделаю все, что могу, — это я вам обещаю. Но у меня, мадемуазель, очень сильное подозрение, что существует некто, кто еще не выступил на авансцену, еще не сыграл свою роль…
Он нахмурился и покачал головой.
— В этом деле, мадемуазель, есть неизвестный фактор. Все указывает на это…
…Через два дня после прибытия в Париж мосье Эркюль Пуаро и его секретарша ужинали в маленьком ресторанчике, и гостями мосье Пуаро были оба Дюпона, отец и сын.
Джейн нашла, что старший мосье Дюпон так же очарователен, как и его сын, но у нее не было ни малейшей возможности поговорить с ним. С самого начала им завладел Пуаро. Так же, как тогда, в Лондоне, она почувствовала, что с Жаном ей очень легко. Его мальчишеская непосредственность подкупала (это она тоже помнила с той встречи). Какая простая, какая добрая душа.
Но даже когда она болтала с ним о разных пустяках и от души хохотала, она оставалась настороже и старалась уловить обрывки из разговора старших. Она не могла взять в толк, что именно Пуаро стремится узнать. Насколько она могла понять, их разговор ни разу не коснулся убийства. Пуаро искусно направлял собеседника в прошлое. Его интерес к раскопкам в Персии казался глубоким и искренним. Мосье Дюпон получал огромное удовольствие. Редко у него бывал такой умный и внимательный слушатель.
Трудно сказать, кому именно пришло в голову, что молодым людям неплохо бы сходить в кино, но когда они ушли, Пуаро придвинул свой стул ближе к столу и явно приготовился к еще более основательной беседе.
— Я так вас понимаю, — сказал он. — Естественно, при теперешнем затруднительном финансовом положении, должно быть, весьма хлопотливо добывать достаточные ассигнования. Вы принимаете частные пожертвования?
Мосье Дюпон рассмеялся.
— Мой дорогой друг, мы вымаливаем их буквально на коленях! Но наши раскопки мало волнуют человечество. Людям нужны сенсации. Им подавай золото — горы золота! Удивительно, насколько обывателю безразлична керамика. Керамика — всю драму человечества можно выразить с помощью керамики. Рисунок, фактура…
Мосье Дюпон унесся мыслями к истокам проблемы. Он заклинал Пуаро не обольщаться крикливыми статьями В., поистине преступной хронологией Л. и безнадежно антинаучной методикой Г. Пуаро торжественно обещал не обольщаться ни единой статьей вышеупомянутых авторов.
Затем он спросил:
— Ну а пожертвование, к примеру, в пятьсот фунтов…