Однако Пуаро только покачал головой, и инспектор продолжал:
— Я тщательно осмотрел занимаемую им комнату. Обыск не оставляет места для сомнений. Я обнаружил пачку бумаги, идентичной той, на которой были написаны письма, большое количество чулок и — в глубине шкафа, где хранились чулки, — коробку того же формата, в которой, однако, были вовсе не чулки, а восемь новеньких справочников «Эй-би-си».
— Неопровержимая улика, — сказал заместитель комиссара.
— Но это еще не все, — заметил инспектор с торжеством, от которого в голосе его зазвучали человечные нотки. — Мы кое-что нашли сегодня утром, сэр. У меня не было времени, чтобы доложить. Ножа в комнате не оказалось.
— Со стороны Систа было бы идиотизмом держать его у себя, — заметил Пуаро.
— Ну, он же ненормальный, — возразил инспектор. — Короче, я подумал, что он вполне мог принести нож домой, а потом, сообразив, как верно указал мосье Пуаро, что держать его в комнате опасно, он его перепрятал. Какой бы тайник он выбрал? Это я сразу сообразил. Вешалка в прихожей — никто ее не станет сдвигать с места. С большим трудом я отодвинул вешалку от стены и — нашел!
— Нож?
— Да, нож. Бесспорно, тот самый. На нем оказалась засохшая кровь.
— Отлично поработали, Кроум, — одобрительно кивнул заместитель комиссара. — Только одного нам недостает.
— Чего?
— Самого преступника.
— Мы возьмем его, сэр. Будьте спокойны.
В тоне инспектора звучала уверенность.
— А что вы скажете, мосье Пуаро?
Пуаро словно очнулся:
— Виноват?
— Речь о том, что арест убийцы — теперь дело времени. Вы согласны?
— А, да-да… Согласен. Разумеется.
В ответе Пуаро звучало такое безразличие, что все мы удивленно воззрились на него.
— Вас что-то смущает, мосье Пуаро?
— Кое-что меня тревожит. Ответ на вопрос — «почему». Мотив преступления.
— Но, милейший, убийца ведь сумасшедший, — нетерпеливо произнес заместитель комиссара.
— Я понимаю, что имеет в виду мосье Пуаро, — любезно пришел на помощь Кроум. — И я с ним согласен. У преступника должна быть какая-то определенная мания. Лично я думаю, что в основе всего лежит патологический комплекс неполноценности. Не исключена и мания преследования. Если так, для убийцы она связана с мосье Пуаро. Возможно, преступник верит, что мосье Пуаро наняли, чтобы преследовать его по пятам.
— Хм, — покачал головой заместитель комиссара. — Уж этот ваш новомодный жаргон. В мои времена было иначе: если уж человек псих, то он псих. Мы не подыскивали научных терминов, чтобы выразиться поделикатнее… Небось современный психиатр поместил бы субъекта вроде Эй-би-си в клинику, там бы ему месяц-другой объясняли, какой он славный парень, а потом выписали бы как полноценного члена общества.
Пуаро улыбнулся, но промолчал.
Совещание закончилось.
— Ну-с, — сказал заместитель комиссара, — теперь, Кроум, как вы сказали, поймать его — только вопрос времени.
— Мы бы его давно взяли, — кивнул инспектор, — если бы не его заурядный вид. И без того мы уже столько народу потревожили.
— Интересно, где он сейчас, — промолвил заместитель комиссара.
Глава 30(Не от лица капитана Гастингса)
Мистер Сист остановился перед зеленной лавкой.
Он посмотрел через дорогу.
Да, то самое место.
«Миссис Эшер. Газеты и табачные изделия»…
В пустом окне висело объявление.
«Сдается».
Никого…
Никаких признаков жизни…
— Извините, сэр.
Это жена зеленщика пытается снять с витрины лимоны.
Мистер Сист извинился, отошел в сторону.
Медленно двинулся он в обратный путь — к главной улице городка.
Тяжело… очень тяжело… он остался без гроша в кармане..
Когда не ешь целый день, в голове делается легко и пусто…
Он глянул на газетные заголовки в витрине киоска.
«Дело Эй-би-си. Убийца до сих пор на свободе. Интервью с мосье Эркюлем Пуаро».
«Эркюль Пуаро. Знает ли он?..» — подумал мистер Сист.
Он двинулся дальше.
Не годится надолго задерживаться у газетного киоска…
Он подумал: «Надолго меня не хватит…»
Шаг… еще шаг… что за странное занятие — ходьба…
Шаг… еще шаг… какая нелепость…
Абсурд.
Но человек вообще нелепое существо.
А он, Элекзандер Бонапарт Сист, нелепее прочих.
И всегда он был таким.
Люди всегда над ним потешались…
Их можно понять…
Куда он идет? Неизвестно. Он в тупике. Не поднимая глаз, он брел вперед.
Шаг за шагом.
Он поднял глаза. Освещенные окна. И надпись… Полицейский участок.
«Забавно», — подумал мистер Сист и усмехнулся. Он переступил порог. И внезапно, качнувшись, упал.
Глава 31Эркюль Пуаро задает вопросы
Стоял ясный ноябрьский день. Доктор Томпсон и старший инспектор Джепп заглянули к Пуаро, чтобы ознакомить его с результатами полицейского расследования по делу «Король против Элекзандера Бонапарта Систа».
У Пуаро была простуда, и сам он не присутствовал на заседании. К счастью, он не стал меня удерживать около себя.
— Дело передано в суд, — сказал Джепп. — Все в порядке.
— Разве не странно, — спросил я, — что уже на этом этапе вступила в дело защита? Мне казалось, что арестованные всегда придерживают защиту до суда.
— Нет, такое тоже бывает, — ответил Джепп. — Думаю, что Лукас, а адвокат он молодой, решил, что попытка не пытка. Думал, что прорвется. Ведь единственное, на что может опираться защита в этом деле, — психическая ненормальность обвиняемого.
Пуаро пожал плечами:
— Психическая ненормальность не может дать оправдательного приговора. Вряд ли бессрочное заключение лучше смертной казни.
— Думаю, Лукас на что-то надеялся, — сказал Джепп. — При первоклассном алиби в Бексхилле все дело оказывается под вопросом. Видимо, адвокат не сознавал, как сильно обвинение. Так или иначе, а Лукас любит оригинальничать. Молод, вот и хочет понравиться публике.
Пуаро повернулся к Томпсону:
— А вы какого мнения, доктор?
— О ком? О Систе? Право, не знаю, что сказать. Он удивительно ловко строит из себя здорового человека. И это при том, что у него эпилепсия.
— Одна его явка с повинной чего стоит! — заметил я.
— А то, как он свалился в припадке, явившись в полицию? Да… подобающий финал для такой драмы. Эй-би-си умеет выбрать подходящий момент.
— Можно ли совершить преступление и не знать об этом? — спросил я. — То, как Сист отрицает свою вину, звучит правдиво.
— Не верьте всем этим театральным клятвам и заклинаниям. По-моему, Сист прекрасно знает, что совершил убийства.
— Преступники сплошь и рядом настаивают на своей невиновности, — сказал Джепп.
— Что до вашего вопроса, — продолжал Томпсон, — то вполне возможно, что эпилептик в состоянии сомнамбулизма совершит какой-то поступок, ни на минуту об этом не подозревая. Но, согласно общему мнению, такое действие «не вступает в противоречие с намерениями больного, когда он находится в бодрствующем состоянии».
Доктор пустился в рассуждения об эпилепсии, а я, признаться, окончательно запутался, что нередко случается, если ведешь беседу со знатоком своего дела.
— Однако я не согласен с тем, что Сист совершал свои преступления, не зная об этом. Эта теория была бы приемлемой, если бы не письма. Его письма полностью опровергают эту идею. Они указывают на преступный умысел и тщательную подготовку.
— А письма пока так и остались без объяснения, — промолвил Пуаро.
— Они вас интересуют?
— Естественно — ведь получал их я. Но по поводу писем Сист упорно молчит. Пока я не пойму, почему он писал эти письма, я буду считать дело незаконченным.
— Да, это понятно, если встать на вашу точку зрения. Нет никаких оснований думать, что этот человек когда-нибудь с вами сталкивался?
— Решительно никаких.
— У меня есть гипотеза. Дело в вашем имени!
— В моем имени?
— Да. Сист — очевидно, по прихоти своей матери, и тут я вижу истоки эдипова комплекса, — так вот, Сист носит в высшей степени пышные имена: Элекзандер и Бонапарт. Вы понимаете, о чем это говорит? Элекзандер, то есть Александр, — величайший полководец. Бонапарт — великий император французов, мечтавший завоевать весь мир. Систу нужен противник — противник, можно сказать, его весовой категории. И вот он, пожалуйста — Эркюль, то есть силач Геркулес.
— В ваших словах что-то есть, доктор. Они будят мысль…
— Ну, это всего лишь гипотеза. Ладно, мне пора.
Доктор Томпсон ушел. Джепп остался.
— Вас смущает его алиби? — спросил Пуаро.
— В общем, да, — признался инспектор. — Не подумайте, что я в него верю — я-то знаю, что алиби ложное. Но доказать это чертовски трудно. Этот свидетель, Стрейндж, — крепкий орешек.
— Расскажите мне о нем.
— Ему лет сорок. Горный инженер, человек твердый, убежденный в своей правоте. Кажется, он сам настоял, чтобы его допросили. Он собирается уехать в Чили и хотел бы до отъезда уладить это дело.
— Редко случается видеть людей, которые бы так четко давали показания, — вставил я.
— Люди этого типа не любят признавать свои ошибки, — задумчиво проговорил Пуаро.
— Он держится за свою версию, и с места его не сдвинешь. Клянется, что познакомился с Систем в гостинице «Уайткросс» в Истборне вечером двадцать четвертого июля. Стрейнджу было скучно, и он хотел с кем-нибудь поболтать. Насколько я понимаю, Сист — идеальный слушатель. Слушал Стрейнджа не перебивая! После ужина они сели играть в домино. Похоже, Стрейндж — мастер этого дела. Но, к его удивлению, выяснилось, что и у Систа голова варит. Странная игра это домино. Люди из-за него чуть с ума не сходят. Могут играть часами. Вот и Стрейнджа с Систом было не оторвать от стола. Сист уже собрался спать, но Стрейндж и слышать об этом не желал. Сказал, что не отпустит его до полуночи. Так оно и вышло. Они разошлись в десять минут первого. Но если в десять минут первого двадцать пятого июля Сист находился в гостинице в Истборне, то он никак не мог задушить Бетти Барнард на пляже в Бексхилле между полуночью и часом ночи.