Ища подтверждения своим словам, он взглянул на Фурнье.
— Да, — сказал тот, наклонив унылую темную голову. — Она была честной — согласно своим понятиям. И все же закон мог бы привлечь ее к ответу, если бы только были доказательства; но это… — Он грустно пожал плечами. — Зная человеческую натуру, об этом не приходится и мечтать.
— Что вы имеете в виду?
— Chantage!
— Шантаж? — повторил Джепп.
— Да, шантаж особого, необычного рода. Обыкновением мадам Жизель было одалживать деньги под то, что в вашей стране, кажется, называется «долговой распиской». Она держала в тайне как суммы, которые давала в долг, так и способы получения долгов; но я должен сказать вам, у нее были свои особые способы заставить клиента платить.
Заинтересованный Пуаро подался к нему.
— Как сказал сегодня мэтр Тибо, клиентами мадам Жизели являлись представители высших классов и лица свободных профессий. Эти люди особенно чувствительны к общественному мнению. У мадам Жизели была своя собственная разведка… Она имела обыкновение, прежде чем ссудить деньги (я имею в виду крупную сумму), собрать о клиенте как можно больше данных; а ее система, надо сказать, работала без малейших сбоев. Я повторю то, что тут только что сказал наш друг: согласно своим понятиям, мадам Жизель была безупречно честной. Она никогда не подводила тех, кто не подводил ее. Я искренне верю, что она никогда не использовала своих тайных сведений для получения денег, не причитающихся ей.
— Вы хотите сказать, что эти тайные сведения были для нее формой страховки? — спросил мосье Пуаро.
— Совершенно верно; но, используя их в своих целях, она была совершенно беспощадна и глуха к любым проявлениям чувств, и вот что я скажу вам, джентльмены: ее система работала! Очень, очень редко ей приходилось списывать безнадежный долг. Люди, занимающие видное положение, примут самые отчаянные меры, чтобы добыть деньги и избежать публичного скандала. Как я сказал, мы знали о ее деятельности, но что касается судебного преследования… — Он пожал плечами. — Это более сложный вопрос. Человеческая натура есть человеческая натура.
— А что было, если ей порой приходилось, как вы говорили, списывать безнадежный долг — что тогда?
— Тогда информация, которой она располагала, предавалась огласке или направлялась к заинтересованному лицу, — медленно проговорил Фурнье.
После минутного молчания Пуаро спросил:
— Это приносило ей финансовую выгоду?
— Нет, — ответил Фурнье, — в прямом смысле, нет.
— А косвенно?
— Косвенно — заставляло других платить, так? — сказал Джепп.
— Совершенно верно, — откликнулся Фурнье. — Это было, что называется, моральное воздействие.
— Я бы сказал, аморальное. — Джепп задумчиво потер нос. — Что ж, открывается хорошенькая цепочка мотивов убийства — весьма хорошенькая. Затем — один вопрос: кому перейдут ее деньги? Вы не могли бы нам в этом помочь? — обратился он к Тибо.
— Существует дочь, — ответил адвокат. — Она не жила с матерью — более того, я полагаю, мать не видела ее с раннего детства. Но много лет назад она составила завещание, по которому все, за исключением небольшой суммы, предназначенной служанке, отписано ее дочери Анни Моризо. Насколько мне известно, завещание она не переписывала.
— А ее состояние велико? — спросил Пуаро.
Адвокат пожал плечами:
— Примерно восемь-девять миллионов франков.
Пуаро чуть не присвистнул.
— Гляди на нее, кто бы подумал? — сказал Джепп. — Погодите, какой сейчас курс… это… Господи, да это же больше ста тысяч фунтов. М-да!
— Мадемуазель Анни Моризо будет очень богатой молодой дамой, — сказал Пуаро.
— Хорошо еще, что ее не было на борту, — сухо заметил Джепп. — Уж ее-то сразу бы заподозрили в том, что это она пришила мамочку, чтобы заграбастать денежки. Сколько ей может быть лет?
— Точно сказать не могу. Полагаю, двадцать четыре — двадцать пять.
— Что ж, ее как будто ничто не связывает с преступлением. Попробуем идти от шантажа. Все пассажиры утверждают, что не знакомы с мадам Жизель. Один из них лжет. И нам надо установить, кто именно. Нам не мешало бы хорошенько порыться в ее бумагах — что скажете, Фурнье?
— Друг мой, — ответил Фурнье, — как только я узнал об убийстве, сразу после телефонного разговора со Скотленд-Ярдом, я отправился к ней домой. Она хранила документы в сейфе. Так вот, все было уже сожжено.
— Сожжено? Кем? Зачем?
— У мадам Жизели была доверенная служанка Элиза. Элиза имела указания на случай, если что-либо произойдет с ее хозяйкой, открыть сейф (она знала комбинацию) и сжечь содержимое.
— Ну! Это поразительно! — выговорил потрясенный Джепп.
— Видите ли, мадам Жизель соблюдала свой кодекс чести, — сказал Фурнье. — Она никогда не подводила тех, кто не подводил ее. Она обещала своим клиентам полное соблюдение тайны. Она была беспощадной женщиной, но она была и человеком слова.
Джепп только покачал головой. Коллеги погрузились в безмолвные размышления о характере покойной…
Мэтр Тибо поднялся.
— Я должен покинуть вас, господа. Спешу на встречу. Если чем-нибудь смогу быть вам полезен, у вас есть мой адрес.
Он церемонно пожал всем руки и удалился.
Глава 7Возможности
После ухода мэтра Тибо трое оставшихся теснее придвинулись к столу.
— Что ж, за дело. — Джепп отвинтил колпачок авторучки. — В заднем салоне аэроплана было всего одиннадцать пассажиров; другие не в счет — одиннадцать пассажиров и два стюарда — итого тринадцать человек. Стало быть, один из двенадцати и прикончил старушку. Пассажиры частью были англичане, частью — французы. Французов я поручаю мосье Фурнье. Англичан беру на себя. Кроме того, кое-какое расследование надо провести в Париже — это тоже работа для вас, Фурнье.
— И не только в Париже, — подхватил Фурнье. — Летом Жизель активно действовала на французских курортах — в Довилле, Ле-Пинэ, Вимеро. Она ездила и на юг — в Антиб, Ниццу и тому подобные места.
— Да, кстати, кто-то из пассажиров «Прометея» вроде бы упоминал Ле-Пинэ. Что ж, это одна линия. Затем требуется рассмотреть само убийство — найти того, кто реально мог применить эту духовую трубку. — Он развернул подробную схему салона и разложил ее посреди стола. — Пожалуй, к предварительной работе мы готовы. Для начала давайте переберем всех по очереди и взвесим вероятность — и что важнее — возможность каждого быть убийцей. Для начала мы можем устранить мосье Пуаро. Это сводит число людей к одиннадцати.
Пуаро грустно покачал головой.
— Вы слишком доверчивы, друг мой. Вы не должны доверять никому — абсолютно никому.
— Если хотите, мы вас оставим, — добродушно согласился Джепп. — Затем идут стюарды. Итак, вероятность: очень непохоже, что это кто-то из них. Вряд ли они занимали крупные суммы, да и репутация у них прекрасная — оба непьющие и вполне порядочные люди. Меня бы крайне изумило, если бы кто-то из них имел к этому хоть какое-то отношение. Но, однако, с точки зрения возможности, придется все же оставить их в списке. Они многократно перемещались по салону взад-вперед. Они имели возможность выбрать позицию, наиболее удобную для прицела, — хотя весьма сомнительно, что в салоне, полном людей, стюард может незаметно для всех выстрелить из духовой трубки. Я знаю по опыту, что большинство людей слепы, как летучие мыши, но всему есть пределы. Конечно же, у каждого свой предел слепоты. Со стороны преступника было бы безумием, чистым безумием выбрать такой рискованный путь. Один шанс из ста, что тебя не заметят. Парню, который сделал это, дьявольски повезло. Из всех дурацких способов совершить убийство…
Пуаро, уставившись в пол, сосредоточенно курил. Вдруг он спросил:
— Вы полагаете, это был дурацкий способ убийства, да?
— Конечно же. Чистое безумие.
— И все же — убийство удалось. А мы сидим здесь втроем и до сих пор понятия не имеем, кто его совершил. Это ли не успех!
— Чистое везенье, — не согласился Джепп. — Убийцу должны были сто раз засечь.
Пуаро протестующе покачал головой.
Фурнье посмотрел на него с любопытством.
— Вы так не думаете, мосье Пуаро?
— Да что тут думать, mon ami, — сказал Пуаро. — О деле надо судить по его результатам. Что тут думать — результат налицо.
— И все же, — задумчиво возразил француз, — это кажется почти чудом.
— Чудо это или не чудо, но оно свершилось, — сказал Джепп. — У нас есть медицинское заключение, у нас есть орудие; и если бы кто неделю назад сказал, что я буду расследовать убийство, совершенное какой-то там колючкой, отравленной змеиным ядом, — ну, я бы расхохотался ему в лицо! Это оскорбительно — вот что я вам скажу про это убийство — оскорбительно.
Он тяжело вздохнул. Пуаро улыбнулся.
— Возможно, преступление совершено человеком с извращенным чувством юмора, — задумчиво проговорил Фурнье. — При расследовании самое главное — понять психологию убийцы.
Услышав слово «психология», Джепп тихонько хмыкнул, ибо он не любил психологию и не доверял ей.
— На эту тему вам лучше побеседовать с мосье Пуаро, это в его вкусе, — сказал он.
— Ну почему же, я с интересом выслушал вас обоих, — отозвался Пуаро.
— Я полагаю, у вас нет сомнений, что она была убита так, а не иначе? — с опаской спросил Джепп. — Я ведь знаю, ум у вас каверзный.
— Нет-нет, друг мой. В этом я нисколько не сомневаюсь. Отравленный шип, который я подобрал с полу, был причиной смерти — это совершенно ясно. Тем не менее, в этом деле есть моменты… — Он растерянно покачал головой.
— Хорошо, вернемся к нашим баранам, — предложил Джепп. — Мы не можем окончательно отмести стюардов, но, по-моему, непохоже, чтобы кто-нибудь из них был причастен к этому делу. Вы согласны, мосье Пуаро?
— О, вы помните, что я сказал? Я… я не отметал бы — mon Dieu, что за словечко! — никого на этой стадии.
— Как хотите. Теперь пассажиры. Начнем с того конца, где буфетная и туалеты. Место номер шестнадцать. — Он ткнул карандашом в схему. — Это девица — парикмахерша, Джейн Грей. Выиграла в лотерею и просадила денежки в Ле-Пинэ. Это означает, что она по натуре игрок. Вылетев в трубу, она вынуждена была призанять у старушки — впрочем, непохоже, чтобы она могла занять крупную сумму или что у Жизели был способ взять ее за жабры. Мы ищем рыбешку покрупней. И по-моему, у ассистентши парикмахера минимум шансов заполучить змеиный яд. Его не применяют ни при окраске волос, ни при массаже лица.