Словом, я свернула в сторону, обошла вокруг насыпи и оказалась в футе от того места, где они сидели. За насыпью видеть меня они не могли. Если кто-то назовет мой поступок недостойным, позволю себе не согласиться. Ничто не должно скрывать от сиделки, приставленной к пациенту, хотя последнее слово, конечно, остается за доктором.
Не знаю, какой подход избрал мосье Пуаро на этот раз, но в тот момент, когда я приблизилась, разговор пошел уже напрямую.
— Я, как никто, могу оценить, насколько доктор Лайднер был предан своей жене, — говорил Пуаро. — Но часто о человеке больше узнаешь от его врагов, чем от друзей.
— Вы хотите сказать, что его пороки более существенны, чем его добродетели? — саркастически заметил мистер Кэри.
— Несомненно, если дело доходит до убийства. Насколько мне известно, никого еще не убивали за то, что у него ангельский характер. Хотя всякое совершенство вызывает раздражение.
— Боюсь, я не тот человек, который может вам помочь, — сказал мистер Кэри. — По совести говоря, мы с миссис Лайднер не слишком ладили. Не хочу сказать, что мы были врагами в полном смысле этого слова, но и друзьями отнюдь не были. Миссис Лайднер, вероятно, испытывала что-то вроде ревности к нашей старой дружбе с ее мужем. Я же, со своей стороны, хотя очень восхищался ею и понимал, что она чрезвычайно привлекательная женщина, я… меня немного раздражало, что она так сильно влияет на Лайднера. В результате мы были безупречно учтивы друг с другом, но не более того.
— Исчерпывающее объяснение, — заявил Пуаро.
Мне были видны их головы, и я заметила, что мистер Кэри бросил быстрый взгляд на Пуаро, точно что-то в бесстрастном тоне, каким были сказаны эти слова, его неприятно поразило.
— А что, доктор Лайднер страдал оттого, что вы не ладили с его женой? — спросил Пуаро.
— Право… я не уверен, — сказал, помолчав, мистер Кэри. — Он ничего не говорил. А я надеялся, что он ничего не замечает. Он ведь, вы знаете, целиком захвачен работой.
— Стало быть, миссис Лайднер вам не нравилась?
Кэри пожал плечами.
— Вероятно, она нравилась бы мне гораздо больше, не будь она женой Лайднера.
Он засмеялся, будто эта мысль его позабавила.
Пуаро аккуратно выровнял кучку черепков.
— Утром я разговаривал с мисс Джонсон, — рассеянно проговорил он. — Она призналась, что была предубеждена против миссис Лайднер и не слишком любила ее, хотя поспешила добавить, что миссис Лайднер всегда была с ней очень мила.
— Истинная правда, — подтвердил мистер Кэри.
— И я так думаю. Затем я побеседовал с миссис Меркадо. Она много говорила о том, как восхищалась миссис Лайднер и как была ей предана.
Кэри ничего не ответил, и, помедлив немного, Пуаро продолжил:
— Ну так вот, этому я не верю! Затем я иду к вам… И тому, что рассказываете вы, я тоже… не верю.
Кэри весь напрягся. Когда он заговорил, я услышала в его голосе едва сдерживаемый гнев.
— Мне глубоко безразлично, мосье Пуаро, верите ли вы или нет Я сказал правду. Можете принять ее или отвергнуть, мне все равно.
Думаете, Пуаро разозлился? Ничуть не бывало. Голос его звучал мягко и даже виновато:
— Разве я виноват, что не могу вам верить? Понимаете, у меня очень чуткое ухо. И потом… вокруг столько разговоров. Стоит прислушаться, и непременно что-нибудь узнаешь! Да, слухами земля полнится.
Кэри вскочил на ноги. Я заметила, что на виске у него бьется маленькая жилка. Как он был великолепен! Стройный, загорелый… и этот твердый, квадратный подбородок! Неудивительно, что женщины из-за него теряют голову.
— Что еще за слухи? — взбешенно воскликнул он.
Пуаро искоса взглянул на него.
— Нетрудно догадаться. О вас и миссис Лайднер.
— Грязные сплетники!
— N'est-ce pas? Будто собаки. Как глубоко ни зарой, собака непременно вытащит кость наружу.
— И вы им верите?
— Я жажду убедиться, что это… ложь, — веско проговорил Пуаро.
— Вряд ли вас убедит то, что я вам сейчас скажу, — неожиданно усмехнулся Кэри.
— Попробуйте, там будет видно, — осторожно ответил Пуаро.
— И попробую! Сейчас узнаете всю правду! Луизу Лайднер я ненавидел. Ненавидел, черт побери! Вот вам правда!
Глава 22Дэвид Эммет, отец Лавиньи. Находка
Круто повернувшись, разгневанный мистер Кэри зашагал прочь.
Пуаро сидел, глядя ему вслед.
— Да… понимаю, — пробормотал он.
Потом, не поворачивая головы, чуть громче:
— Подождите минутку, не выходите, мисс Ледерен. Он может обернуться. Так, теперь все в порядке. Нашли платок? Тысяча благодарностей. Вы очень любезны.
И ни слова не сказал о моем поступке… Но как он узнал, что я подслушивала? Не представляю себе. Он ведь ни разу даже не взглянул в ту сторону. Слава Богу, он ничего не сказал. Особой вины я за собой не чувствовала, но объясняться с ним по этому поводу, наверное, было бы неловко. Как хорошо, что он ни о чем меня не расспрашивает, подумала я.
— Вы верите, что он ее ненавидел, мосье Пуаро?
— Да… наверное, ненавидел, — ответил Пуаро. Выражение лица у него при этом было весьма многозначительное.
Он проворно вскочил и направился к вершине холма, где работали несколько человек. Я покорно поплелась за ним. Вначале мы никого, кроме арабов, не увидели, но потом заметили мистера Эммета. Он, лежа на животе, сдувал пыль с только что откопанного скелета.
Увидев нас, он так славно, немного печально, улыбнулся и сказал:
— Пришли посмотреть? Сейчас освобожусь.
Он сел, взял нож и начал осторожно счищать с костей землю, время от времени останавливаясь и сдувая пыль пульверизатором, а то и просто дуя на эти ужасные останки.
Крайне негигиенично, подумала я.
— Вы ведь так наберетесь каких-нибудь ужасных микробов, мистер Эммет, — не удержалась я.
— Ужасные микробы — мое любимое лакомство, мисс Ледерен, — мрачно сказал он. — С нами, археологами, микробам не сладить. Мы живучие.
Он еще немного поскоблил бедренную кость. Потом подозвал стоявшего неподалеку десятника и стал что-то объяснять ему.
— Ну вот, — сказал он, вставая. — Все готово. После ленча Рейтер может фотографировать. Посмотрите, какие миленькие тут вещички.
Он показал нам бронзовый, покрытый патиной кубок, несколько брошек и множество золотых и смальтовых[242] бусинок.
Кости и все остальные предметы были очищены ножом и щетками и разложены для фотографирования.
— Интересно, кто она? — спросил Пуаро.
— Первое тысячелетие. Возможно, какая-то знатная дама. Череп у нее странный. Надо попросить Меркадо, чтобы он посмотрел. Похоже, перед нами жертва преступления.
— Выходит, у них там была своя миссис Лайднер? — сказал Пуаро.
— Возможно, — согласился мистер Эммет.
Билл Коулмен что-то делал у стены с киркой в руках.
Дэвид Эммет крикнул ему, что — я не разобрала, и принялся показывать мосье Пуаро раскопки.
Когда короткая ознакомительная прогулка подошла к концу, Эммет взглянул на часы.
— Через десять минут работа заканчивается, — сказал он. — Может, пойдем домой?
— С превеликим удовольствием, — ответил Пуаро.
Мы неторопливо пошли по хорошо утоптанной тропинке.
— Наверное, вы обрадовались, что можно вернуться к работе, — сказал Пуаро.
— Да, это для нас лучший выход, — грустно проговорил Эммет. — Нет сил слоняться по дому и пустословить.
— Ни на секунду не забывая, что один из вас убийца.
Эммет не ответил. Никак не показал, что он не согласен с Пуаро. И я поняла, что он это заподозрил с самого начала, еще когда расспрашивал.
Немного погодя он спросил без всякого выражения:
— Вам удалось что-нибудь узнать, мосье Пуаро?
— Хотите мне помочь? — вопросом ответил Пуаро.
— Еще бы, конечно, хочу.
Внимательно глядя на него, Пуаро сказал:
— Все это дело вертится вокруг личности миссис Лайднер. Я хотел бы узнать о ней как можно больше.
— Что именно вы хотите узнать? — с расстановкой спросил Эммет.
— Думаете, это идет в расчет?
— Уверен.
Помолчав немного, Эммет сказал:
— Возможно, вы правы.
— Тут вы можете мне помочь — расскажите, что она была за человек.
— Могу вам помочь, говорите? Но я и сам нередко спрашивал себя об этом.
— Ну и как, ответили вы себе на этот вопрос?
— Думаю, да. В конце концов.
— Eh bien?
Мистер Эммет долго молчал, прежде чем ответить:
— А что думает о ней мисс Ледерен? Говорят, женщины видят друг друга насквозь, а у мисс Ледерен к тому же большой опыт.
Даже если бы я захотела ответить, Пуаро лишил меня этой возможности.
— Меня интересует, что думает о ней мужчина?
Эммет чуть улыбнулся.
— Полагаю, все мужчины думают одно и то же. — Он помолчал. — Не первой молодости, конечно, но более прелестной женщины я в своей жизни не встречал.
— Это не ответ, мистер Эммет.
— Отчего же, мосье Пуаро? — Он снова помолчал. — Знаете, есть сказка, я читал ее еще в детстве. Волшебная северная сказка о Снежной королеве и мальчике Кае[243]. Так вот миссис Лайднер… как Снежная королева, которая манит Кая за собой.
— А, помню, это сказка Андерсена, да? Там еще девочка, кажется, ее зовут Герда?
— Может быть. Не помню…
— Я жду продолжения, мистер Эммет.
Дэвид Эммет помотал головой.
— Не знаю, правильно ли я ее понимал. Она была очень непростая. Сегодня к ней не подступишься, а завтра она сущий ангел. Думаю, вы правы — все дело в ней самой. Она неизменно желала, чтобы мир вращался вокруг нее. Ей нравилось покорять людей… Не то чтобы за ней ухаживали, подавали ей тосты и арахисовое масло — нет, ей нужно было, чтобы вы вывернули перед ней наизнанку свои мысли, свою душу.
— А если ей в этом отказывали?
— Она выходила из себя!
Губы у него решительно сжались, рот приобрел жесткое выражение.