— А если Сашка в этот момент сидел? — в голосе Дины звучало сомнение.
— Ели бы сидел, то удар наносился бы сверху, и направление его было бы совсем другим. А если бы сидел и нападавший, то он и вовсе не смог бы нанести такой удар, потому что эти кресла устроены определенным образом, и замах был бы иным. Всё это проверено в лабораторных условиях.
— Ну ничего себе, — присвистнул Вася. Никогда бы не подумал, что такое действительно делают. Думал — только в книгах.
— Ну, это совсем не сложная экспертиза, — улыбнулся молодой человек. — Один удар, абсолютно четкое определение его направления.
— И под подозрением опять все, кроме разве что Ольги и Женьки, — констатировал дотошный Пинчук. — У Жени рост ещё меньше, чем у Ольги. Зато мужики у нас все рослые, я, похоже, ниже всех, и то почти сто восемьдесят набираю.
— Ну, женщина тоже могла быть на высоких каблуках, или встать на что-то, — заявила Надежда.
— Не на что там встать, — отрезал Борис. — Разве что на причальную тумбу, но она высотой сантиметров семьдесят. Остаются шезлонги, но это бред, устоять на такой легкой и кривой штуке может разве что циркач.
— По поводу каблуков мы проверяли. В тот вечер Ольга Георгиевна была в туфлях на небольшом каблуке, Евгения Аркадьевна — в босоножках вообще без каблуков. Остались следы в аллее, там, где она сидела на скамейке, — подлил масла в огонь майор.
— Зато я была на шпильках, — задумчиво пробормотала Алина.
— И я тоже, — проявила солидарность Дина. — До того, как переобулась. Хотя я могла и так, у меня как раз метр семьдесят пять. Да и желание стукнуть чем-нибудь Вершинина по башке у меня давно было.
— Динка, ты чего? — изумился Палий. — Решила эксгибиционизмом заняться? Громоотводик ты наш…
Действительно, с Сашкой у Дины Марцевич были давние счеты. Конечно, на убийство они не тянули, да и историю эту знали абсолютно все в их компании. История была мерзкая, из-за неё в своё время Борька Вершинину едва челюсть не сломал. Произошла она на третьем курсе, в новогоднюю ночь, когда они все вместе собрались на Васькиной даче.
Снег шел до этого три дня и завалил все, что мог, тропинку к дому пришлось чистить в поте лица, да и дверь откапывали. Расположились внизу, где довольно быстро удалось растопить печку. Комнаты на втором этаже прогревались медленно, и пока туда мало кто рискнул сунуть нос.
Ребята по пояс в снегу отправились в лес и приволокли первую попавшуюся чахлую сосенку из подроста. Сосенку установили в ведро и нарядили снежинками из салфеток, коллекцией сигаретных пачек, любовно собранной Васькой ещё в школьные годы, и заранее купленным серпантином. И стол накрыли — каждый притащил с собой по пакету еды и выпивки. Женя уговорила посидеть с Сенькой свекровь, а Ольга отвезла маленькую Ингу к своим родителям, так что можно было спокойно отдыхать. Вася подкидывал полешки в раскалившуюся печь, и вскоре изморозь на окнах потекла слезами по стеклу. Стало даже жарко. Девушки сбросили, наконец, теплые кофты и свитера, чтобы встретить Новый год, как и положено, в нарядных платьях.
Когда уже отзвенели куранты, и было выпито и сказано много всякого, сумбурного и радостного, Дина, краснея, сообщила, что через месяц выходит замуж. Все одобрительно заорали, кинулись поздравлять, налили ещё шампанского, чтобы поднять тост за предстоящую свадьбу, за невесту, за пока ещё малознакомого им жениха Лёню.
Постепенно все начали уставать, и часам к четырем кое-кто уже клевал носом, особенно проведшая ночь накануне в поезде Ольга и Дина, явно выпившая больше своей обычной мизерной нормы. Васька увел их наверх и уложил спать в уже более-менее теплые постели. Остальные продолжали валять дурака, петь под гитару и пытаться танцевать на щелястом полу. Алина с Борькой нахально целовались на диване, горели разнокалиберные свечи, старенький магнитофон надрывался какой-то попсой. Если бы магнитофон не подавился пленкой, они бы могли ничего не услышать, но во внезапно наступившей тишине сверху раздался приглушенный шум, грохот и мычание. Марк с Борисом переглянулись и ринулись вверх по крутой лестнице. Митя полез следом за ними за ними, велев встревоженным девушкам оставаться внизу.
Прошла пара минут, и сверху быстро спустился Сашка Вершинин. По его скуле расплывалось багрово-красное пятно. Ни слова не говоря, он оделся, схватил шапку и, хлопнув дверью, ушел. Женя вместе с Кристиной поднялись наверх. Дина рыдала, забившись в угол кровати. Парни топтались около неё, не зная, что делать. Девушки быстренько вытолкали их из комнаты и принялись успокаивать зареванную подругу. Всхлипывая, она рассказала, что когда она спала, пришел Вершинин, зажал ей рот и попытался сорвать с неё платье. Она брыкалась изо всех сил и ногой зацепила стоявший у кровати стул. Шум от его падения они и услышали.
Примерно с полгода Сашку игнорировали, но потом ему каким-то образом удалось свести все случившееся к дурацкой шутке, и все предпочли забыть об этом инциденте. Но Дина не забыла. Уж она-то знала, что Сашка тогда был настроен совершенно серьезно, хотя и изрядно пьян.
И вот сейчас она напомнила об этой неприятной истории. Зачем?
ГЛАВА 10
— Итак, — непреклонно, словно радиодинамик, продолжил Караваев, — мы с вами выяснили, что в ту ночь на пирсе рядом с Вершининым побывало довольно много народа. Сначала Алина Станиславовна, потом Василий Игоревич, вслед за ним Ольга Георгиевна. Но после общения с ними Александр Петрович всё ещё оставался жив, здоров и даже не слишком пьян, поскольку спиртное у него закончилось, а пополнять запасы он не стремился. Или стремился, но ему было лень. Он сидел в шезлонге и в его руках или где-то рядом был меч, будущее орудие его убийства.
«Бог мой, какой дешевый мелодраматизм, — подумал Палий и прикрыл глаза для того, чтобы не видеть Игоря Ивановича, а только слушать изрекаемые им сведения. Почему Караваев так не нравился ему, Палий точно сформулировать не мог. Но излишняя декоративность майора и желание заставить его друзей играть друг против друга вызывали в нем какое-то физическое отвращение. — И ещё эти сигареты-лайт. Гадость!»
В оставшуюся распахнутой дверь вошла Ольга и, буркнув: «Простите», прошла на своё место.
— По времени, это получается около часа или половины второго ночи, — как ни в чем ни бывало, продолжал Караваев, — вы все были уже достаточно уставшими, а кроме того, алкоголь сыграл свою роль. Кто-то уже отправился спать, — тут он взглянул на Женю, — кто-то бродил по парку, то встречаясь, то расходясь с другими. Борис Михайлович почти все время сидел на террасе, и заходил только в дом, чтобы что-то принести. Алина Оскаровна сходила к сторожке у ворот и предупредила охранников, что завтра горничные должны приехать раньше, чем обычно.
— Мне просто хотелось пройтись, — пояснила Алина, хотя никто ни о чем её не спрашивал.
— Надежда Федоровна кого-то упорно поджидала в аллее слева от дома, стараясь никому не попадаться на глаза и то и дело возвращаясь к дому. Кого вы, кстати ждали?
Надежда откровенно вздрогнула. Гоблин с интересом уставился на неё и громко хмыкнул. Такое проявление эмоций для него было весьма странным. Надя с ненавистью посмотрела на Никиту.
— Я ждала Вершинина, — нехотя проговорила она. — Он обещал встретиться со мной, чтобы уладить некоторые мои проблемы.
— Проблемы раздела имущества при разводе, насколько я понимаю? — почти иронично поинтересовался Караваев. — Вы ведь хотели именно этого? Ваш пока ещё супруг слишком богат и слишком предусмотрителен, чтобы вы в одиночку могли справиться с проблемой, как заставить его поделиться с вами капиталом.
— Да идите вы к черту! — грубо ответила Надежда, и молодой человек, притихший у горки с мейсенскими пастушками из дорогого фарфора, напрягся. — Это мои проблемы, и они вас не касаются!
— Ошибаетесь, — холодно заметил Караваев. — В кармане убитого был найден обрывок вашей записки. Вы, конечно, надеялись, что надпись, сделанную гелевой ручкой, размыло водой. Именно поэтому умолчали вчера о ней.
— А вы меня спрашивали? — так же грубо парировала Надежда. — Я ждала его, он не пришел. Теперь понятно почему. Ничего, переживем!
— А то, что нам известно, что вы возвращались в свою комнату за другой заколкой, вы тоже переживете? Кстати, та, потерянная, приобщена к делу в качестве вещественного доказательства.
В очередной раз воцарилась гробовая тишина. Надежда машинально поднесла руку к изящному металлическому зажиму, удерживающему её пышные рыжие волосы у виска. Без заколки они бы падали на лицо. Реакция у неё была прекрасная. Она поняла, что милиция нашла где-то заколку. Больше никто из присутствующих в доме женщин ими не пользовался. У Жени и Ольги были стрижки, а Алина, Дина и Инга волосы ничем не закалывали. Правда, Алина иногда собирала волосы под изящный ажурный колпачок, закрепляя его длинной шпилькой с граненым серебряным шариком, но это была явно не та заколка.
— Почему я должен заставлять вас по очереди признаваться, что вы там были ночью? — устало спросил Караваев.
— Потому что его убила не я, — отчеканила Надежда. Её волнение выдавали побелевшие костяшки сжатых кулаков. — Он нужен был мне живым. Он мог заставить моего благоверного раскошелиться. По крайней мере, после развода отдать мне модельное агентство, в которое я столько сил вложила. Но каким образом — не скажу, потому что хочу попробовать сама это провернуть, раз уж кто-то из моих друзей решил, что Сашке понравится плавать в море с пробитой башкой.
— Наденька в своем репертуаре! — бросила в пространство Ольга. — Знала, что это сделала не я, но все равно пыталась спихнуть на подругу.
— Ничего я не спихивала. Я и общалась-то с Сашкой минут пять. Он был не в духе, пообещал подумать и сказать завтра, будет ли он что-то делать.
— А ты, подруга, не шантажировать ли собственного муженька собралась? — проницательно спросила Ольга. — Небось, самой страшновато, а Сашка как раз годился для таких грязных делишек.