— Что-то у меня голова болит, — вздохнула она. — Пойду-ка я на свежий воздух.
— Я с тобой! — немедленно взвился Палий. — Может тебе таблетку цитрамона принести? Или анальгина?
— Нет, никаких таблеток не надо! Пожалуйста, сиди спокойно и ешь, я просто вокруг дома пройдусь.
— Если не возражаете, я, пожалуй, составлю вам компанию, Евгения Аркадьевна, — неожиданно предложил майор. Причем предложил таким тоном, что было понятно — возражения приняты во внимание не будут.
Женя мрачно взглянула на него и пожала плечами. Теперь поздно делать выбор. Не дожидаясь, пока Караваев сложит салфетку, она пошла к дверям. Палий тоже пожал плечами и нахально подмигнул всё ещё злящейся Дине. Ольга сделала вид, что ничего особенного не произошло, и только Борис ехидно хмыкнул:
— Ловко тебя, Митька, обошли! Просто классически. Майоры, они такие, им палец в рот не клади! — он покосился на молодого человека, задумчиво рассматривающего на своей тарелке кусочки спаржи в белом соусе и явно колеблющегося, стоит ли это есть, или поостеречься.
— Спасибо, было очень вкусно, — вежливо поблагодарила, вставая Инга. — Мама, я пойду, почитаю на балконе.
— Иди, — думая о своем, пробормотала Ольга.
Гоблин свернул пробку на бутылке «Аква минерале» и из-под неё раздалось громкое шипение. Все от неожиданности вздрогнули.
ГЛАВА 13
— У меня такое ощущение, что меня тут все водят за нос, — пожаловался майор, как только они с Женей вышли из дома и остановились, выбирая, по какой дорожке идти.
— На вашем месте я считала бы точно так же, — подумав, согласилась Женя и, видя, что Караваев предоставил право выбора маршрута ей, пошла по левой аллее. Там было посветлее, а фонари ещё не включили, несмотря на глубокие сумерки.
— Сегодня мы останемся здесь на ночь, — сообщил ей майор. — Решили воспользоваться гостеприимством хозяина. Вы ведь в курсе того, что случилось ночью?
— В курсе, — вздохнула Женя, доставая сигареты. — Наверняка Борис сказал, что я была в некотором роде их участником.
Караваев галантно чиркнул зажигалкой, но сам закуривать не стал. Зашуршала в листве платана устраивающаяся на ночлег птица.
— Вот мне бы и хотелось услышать от вас, Евгения Аркадьевна, что же ещё случилось ночью, — майор свернул на дорожку, ведущую вниз, к пляжу. — Что вы скрыли от вашего приятеля?
— Почему вы решили, что скрыла? — несмотря на то, что Женя понимала, что рассказать правду придется, она тянула время. К тому же ей действительно было любопытно, как Караваев раскусил её маневры.
— Да очень просто. Борис Михайлович так запутался с последовательностью своих действий, что, в конце концов, признался в своем паническом влезании к вам в окно. И выяснилось, что за ключом от другой спальни потом спускались именно вы. Но утром почему-то запретили ему об этом рассказывать. Вначале я решил, что вы хотите скрыть сей факт от вашего приятеля Палия и от супруги Ротмана. Но потом понял, что это глупо. Нет у вас с Дмитрием Александровичем никакого внезапно вспыхнувшего романа, иначе он бы тоже был свидетелем ночного визита Бориса.
Женя заметила, что майор назвал Бориса просто по имени, без отчества. Видимо и ему надоело без конца пребывать в официозе.
— Точнее, романа ещё не было ночью. Верно?
— Верно, — призналась Женя.
— А Алина Оск… Алина не из тех женщин, которые будут устраивать скандалы по пустякам. Особенно если речь идет о покушении на мужа. Тогда в чем дело? Что вы знаете? Или что такое вы видели или слышали, что захотели скрыть от остальных действительный ход событий?
— Вначале скажите мне, Игорь Иванович, сможете ли вы обеспечить Борису безопасность?
— Мы постараемся, — серьезно произнес Караваев, но Жене показалось, что он улыбается в темноте. — Вы же понимаете, что мы не просто так остались здесь ночевать.
— Хорошо. Надо было мне сказать вам раньше… — она замялась на секунду, затянулась сигаретой и решилась. — Проверьте, если можно, кому звонила ночью Алина. Около двух часов примерно.
— Ага, — обрадовался майор, — а подробнее?
Жене пришлось дословно повторить услышанный кусок разговора. Караваев не перебивал её и не задавал вопросов, только таращился, задрав голову, на небо и на мигающие вразнобой звезды. Как всегда на юге, темнота упала разом и незаметно. Только что был вечер, и вот уже практически ночь.
— Евгения Аркадьевна, нужно было сказать мне об этом раньше, — мягко укорил он её, когда она замолчала. — В принципе, странно было, если бы мы не поинтересовались, кому после преступления звонили из этого дома. Тем более, что вы правы — в это время был единственный звонок и звонили на мобильный телефон. Но могу вас успокоить — человек, которому звонила госпожа Ротман прошедшей ночью, никак не мог стрелять в её мужа из арбалета. Потому что его не могло быть ни в доме, ни на территории, это полностью исключено. Он был в другом месте и это могут подтвердить не только люди, но и видео- и фотосъемка.
Женя не верила своим ушам.
— Но я же ясно слышала…
— Да, вы слышали очень интересные вещи. И думаю, что завтра мы получим ответ, чего именно они касались. Не всегда очевидные слова на поверку оказываются столь очевидными. Так что можете больше не волноваться за вашу подругу — если у неё за душой и есть грехи, то это никак не намерения стать в ближайшее время вдовой.
Наконец начали разгораться фонари. В листве, медленно превращающейся из черной в зеленовато-прозрачную, это выглядело очень красиво, почти сказочно. Вначале их свет был голубоватым, потом розовел и только потом становился белым. На фоне одного матовых шаров мелькнул силуэт испуганно мечущейся летучей мыши.
— Если это так, то у меня действительно гора с плеч упала, — Женя остановилась рядом с местом, где они недавно сидели с Митей. Острые листья бамбука еле слышно шелестели при почти полном безветрии. Нежно пахли невидимые ночные цветы. — Теперь мы можем вернуться к остальным? — спросила она, ища взглядом крошечную урну в виде жестяного красно-черного стаканчика, которая запомнилась ей с прошлого раза. Бросать окурок сигареты на тропинку не хотелось.
— Да, конечно. Хотя вечер очарователен, вы не находите?
— Нахожу. Но он не хуже и не лучше предыдущих. А тогда случилось немало отвратительного, поэтому мне и хочется поскорее сбежать от этого вечера.
Женя заметила, что они уже идут по дорожке, огибающей японский садик, и снова поднимаются вверх. Стал виден сияющий огнями дом.
— Ну, как хотите, — с сожалением сказал майор. — Давайте всё же пройдем вокруг дачи, я хочу ещё раз посмотреть на окна спален с той стороны.
Они вышли на мощеную дорожку. В кругу света вились ночные насекомые. Женя задела головой листья банана, которые кто-то, скорее всего, ветер, успел изорвать так, что они свисали, словно плюмаж. Сбоку фыркнула и громко засопела собака, потом заскулила. Хотя вольеры были просторные, животным наверняка хотелось побегать на свободе, особенно теперь, когда спала дневная жара. Отсюда хорошо был виден высокий кирпичный забор, за ним росли высокие старые деревья, и сквозь их кроны светились вдалеке окна соседнего дома. Заметив, что Женя смотрит на эти окна, Караваев заметил:
— Там живет очень непростая дама, писательница Найцева. Наверняка вы видели, а может, и читали её книги. Пишет мистические триллеры. Такая экзальтированная особа, что разговаривать с ней сущее мучение. Слава богу, домоправительница у неё женщина вменяемая, иначе пришлось бы ордер у прокурора просить, чтобы на территорию попасть.
— Для чего? — удивилась Женя.
— Для того чтобы проверить, не мог ли кто-то проникнуть сюда через ограждение с её стороны. Хотя если бы кто-то и попытался это сделать, то я ему не завидую — хозяйка, похоже, патологически ненавидит посторонних и держит двух бульмастифов с людоедскими наклонностями.
— А с другой стороны? — Женя махнула рукой в противоположном от дома писательницы направлении.
— Туда мы пока попасть не смогли, надеюсь, что завтра получится, — вздохнул Караваев. — Это одна из губернаторских дач. Сам он тут, говорят, не появляется, но все равно — охраняют её, как оборонный объект. Потому что наезжают сюда время от времени очень непростые люди. Очень… — повторил майор с явной досадой и даже обидой.
Они подошли к фонтану. В темноте птица на камнях казалась хищной готической горгульей. Зато дом с этой стороны радовал светящимися витражами гостиной. Снаружи они выглядели даже красивей, чем изнутри. Там чувствовалась жизнь — мелькали тени, свет пробегал по разноцветным стеклам — так в кино любят показывать окна старинных замков. Жене странно было думать, что за этими сказочными окнами не какой-нибудь бородатый герцог пирует со своей свитой, а её институтские друзья пьют, курят и, по обыкновению, шпыняют друг друга.
— А в кабинете кто-то сидит, — пробормотал себе под нос майор. — Или забыли выключить свет. Кстати, арбалет мы нашли, Евгения Аркадьевна. И даже проверили его на отпечатки пальцев. Нет их, протерто все до блеска.
— Где нашли? — удивилась Женя.
— В том шкафу, где ключи от комнат хранятся.
— Ночью там его не было. Это абсолютно точно, я хорошо рассмотрела содержимое шкафа, и такую громоздкую штуку, как арбалет не могла не заметить, — от волнения она говорила громко, почти кричала.
— Ну, значит, тогда его ещё там не было. Позже принесли и спрятали.
— А мы с Митей нашли место, где изготовили наконечник стрелы, — спохватилась Женя.
— Я знаю. Палий перед ужином позвонил на мобильный телефон Ротмана и сказал, чтобы мы посмотрели в мастерской. Но там тоже следов нет — этот мастер работал в перчатках. — Караваев произнес это с таким удовлетворением, словно сам инструктировал преступника на предмет сокрытия следов. — Перчатки обнаружились там же, обычные хлопчатобумажные. Там их целый ящик.
— И когда вы успели всё проверить? Так быстро?
— Миша, мой помощник — один из лучших экспертов, так что если он сказал — нет пальчиков, значит, их действительно нет.