дошел к окну и осторожно выглянул. Слава богу, море было на месте, спящее в штиле, залитое солнцем и абсолютно безмятежное. Впечатление от сна стало пропадать. Надо позвонить Машке, узнать, как она там…
— Стоп, — Женя уселась на кровать и уставилась в черный экран телевизора. — Надежда вчера тоже говорила о соседнем участке. Только она не экзальтированная и мистики не пишет. Поэтому она видела только катер у причала. Но думаю, что какие-то огни на нем были, раз она его увидела. В темноте на таком расстоянии причаленный катер различишь разве что если долго присматриваться, а она его краем глаза заметила. Получается, что они обе видели примерно одно и то же.
— Женька, это значит, что кто-то мог приплыть на катере и убить Вершинина! Кто-то чужой, не наш!
— Пока это ещё ничего не значит, — вздохнула более осторожная Женя. — Но сообщить об этом надо. Может быть, кто-то ещё видел этот катер. И про русалку я все равно не поняла.
— Сообщить, конечно, надо, — согласился Палий. — Но вначале я должен хотя бы побриться, не говоря уж о душе. Ты иди завтракать, я подойду чуть позже.
Они вышли из Жениной комнаты, как назло, именно в тот момент, когда из своей появилась Дина. Палий лучезарно улыбнулся, поклонился и прошествовал мимо, не сомневаясь, что Дина заметила и его помятый вид, и заросшие щеки. Теперь непременно сообщит Лене. Может быть, хоть это лишит его бывшую жену иллюзий? Хотя вряд ли. Спасаясь бегством, он оставил ей записку, в которой предупреждал, что если она попробует найти и отобрать Машку, он покажет в суде те самые выписки из наркодиспансера. И свидетелей будет достаточно. Но как все не совсем адекватные люди, Лена упорно продолжала считать, что имеет право не всё и всех.
И, как ни странно, Динка тоже не до конца понимает ситуацию, хотя видела Лену в её не самые лучшие периоды. Дина вообще из тех, кто пытается помочь всем, кому только можно. Но иногда она просто не может понять, что, помогая, делаешь только хуже. И идею воссоединения их семьи она воспринимает как святую миссию, совсем не учитывая, что в момент расставания это была уже не семья, а черт знает что…
Палий сообразил, что стоит у своей двери, бессмысленно дергая ручку, хмыкнул и достал из кармана ключ.
ГЛАВА 18
То, что происходит что-то не совсем обычное, Женя поняла сразу, как только спустилась в холл. Навстречу ей попалась Алина, непривычно бледная, с закушенной губой. Она мимоходом кивнула Жене и бросилась вон из дома. Прошагал майор, разговаривая по мобильному телефону, едва не налетел на Женю, принялся раскланиваться, продолжая бросать в трубку отрывистые реплики. Горничная шла вдоль стенки с ворохом только что срезанных роз, и в глазах её было какое-то смятение. У дверей с сумрачным лицом курил Борис.
Вместо того чтобы идти в столовую, Женя зачем-то свернула в гостиную. Там со вчерашнего вечера остался запах гари и спиртного. Она распахнула одно из окон, чтобы впустить свежий воздух. За цветными стеклами открылся вид на двор с фонтаном и мохнатые леситые горы. Но не вид фонтана или гор привлек внимание Жени: у ворот стояли три машины — два внедорожника и роскошный лимузин, из которого выбирался высокий мужчина в белой рубашке и бежевых брюках. По тому, как чуть ли не в шеренгу выстроилась охрана, было видно, что новый гость далеко не прост. И хотя издали он не производил особого впечатления, был лысоват и несколько горбил плечи, было в нем что-то высокомерно-барственное.
Позади раздались шаги, это была ещё дна горничная, с маленьким пылесосом в руках.
— Доброе утро. Кто-то ещё приехал? — спросила Женя.
— Здравствуйте. Да, нас просили не крутиться под ногами, — девушка улыбнулась дежурной улыбкой. — Но все равно тут надо навести порядок…
— Тогда не буду мешать. — Женя поняла, что горничная либо не знает, кто именно приехал, либо не хочет об этом говорить.
В холле, кроме Караваева, стоявшего с отсутствующим видом, покачиваясь с пяток на носки, никого уже не было. Женя хотела сказать ему про катер, но поняла, что ему сейчас не до неё, вздохнула и вошла в столовую. Там уже суетились две девушки, поспешно убирая грязную посуду. Странно, ведь кто-то ещё не закончил завтрак, а кто-то, как Дина и Женя, и не начинал есть. Гоблин мотнул головой, указывая на дальний угол стола, где были ещё оставлены приборы, и шепнул:
— Советую есть быстро, готовится какой-то шухер.
— Какой шухер? — не дожидаясь ответа, Женя схватила кофейник и налила себе большую чашку крепкого кофе. Без овсянки и яичницы с ветчиной она вполне проживет, а вот кофе — это святое. Невозможно начинать день без кофе.
— Майор кого-то сюда притащил, и нас опять будут коллективно разоблачать. Короче, трубят большой сбор. Борька тут разорялся, чтобы жрали поскорей.
Дина молча положила себе на тарелку кусок вишневого пирога и отошла к окну.
— А Пинчук ещё не появлялся? — спросила Женя.
— Нет, ни Васи, ни Мити не видел, — буркнул Никита, и Жене показалось, что он слегка нервничает, что ему было совершенно несвойственно. — Да и Надежду тоже.
— Просто на глазах коллектив распадается, — прокомментировала Дина.
Ольга, мрачно доела кашу, отодвинула тарелку и откинулась на спинку стула. Инга искоса взглянула на мать и взяла из вазы кисть винограда.
— Я пойду?
— Лучше сиди, чтобы не пришлось опять за тобой бегать, — Ольга нахмурилась, хотела ещё что-то добавить, но промолчала.
В комнату энергичными шагами вошел Палий, словно на буксире таща за собой изрядно помятого Васю. Лицо Пинчука отекло, и глаза превратились в узкие щелочки. Дина охнула.
— Это что с тобой? — подозрительно спросила Ольга.
— Это аллергия, — промямлил Вася, с отвращением рассматривая овсянку. — Выпью-ка я чаю, что-то есть не хочется.
— И на что у тебя аллергия, позволь спросить? — Ольга строго посмотрела на не сумевшую скрыть улыбку дочь.
— На траву какую-то, — промямлил явно не желавший развивать эту тему Вася.
— Этот орел, — изобличающим тоном сообщил Палий и ткнул пальцем в Васину спину, — вчера ночью изрядно нализался и лег спать в окружении тропической флоры. И вот мы видим результат — новый имидж нашего дорогого друга.
Пинчук развел руками, изображая раскаяние, и спросил, нет ли у кого в заначке супрастина. Супрастина не было, а идти разыскивать Алину и спрашивать, где его можно раздобыть, никто не решился.
Прошло ещё четверть часа, появилась Надежда, свежая, словно только что расцветший бутон. Женя только завистливо вздохнула — сама она после попоек обычно выглядела хуже некуда. Все уже успели перекусить и выпить не по одной чашке кофе и чаю, а майор и прибывшие гости так и не появлялись. Зашел Борис, обвел всех озабоченным взглядом, попросил ещё немного подождать, не расходиться. Хотя расходиться и так никто не собирался, всех томило любопытство.
Женя через распахнутое окно с тоской смотрела на море. Странно, но некоторый подсознательный страх перед ним напрочь исчез вчера ночью, когда они с Надеждой совершали свой абсурдный заплыв. И сейчас ей ужасно хотелось на пляж. Наплаваться до звона в голове, растянуться на полотенце и забыть обо всех катерах, арбалетах и мечах, которые только существуют в мире. А потом снова плавать, нырять с открытыми глазами, высматривая на дне всякую морскую мелочь…
Её мечты прервал звук шагов, показавшийся гулким и драматичным. Но это был всего лишь Борис, устало присевший к столу, словно было не начало дня, а конец, и провел он этот день за разгрузкой товарных вагонов.
— Сейчас придут, — буркнул он и разгладил и без того безукоризненно ровную скатерть.
И они действительно вошли — Караваев и тот мужчина, приезд которого Женя наблюдала через окно. С ним были ещё двое. Один независимо глядящий перед собой и отличающийся слишком широкими плечами и низковатым лбом, нес черный кейс. Второй зашел вперед и отодвинул стул, чтобы босс мог без помех усесться за стол. Следом за ними в комнату боком протиснулся Михаил со своим нелепым портфелем. Слава богу, стул майору он не стал отодвигать, и тот уселся самостоятельно. Алина, пропустив мужчин, закрыла за ними дверь. Женя не сомневалась, что снаружи остался ещё кто-то — охранять. Хотя от кого тут было охранять? Впрочем, в доме, где произошло убийство, точно было от кого.
Алина уселась не как обычно, вместе с Борисом, а присела у стены, рядом с Михаилом. Остальные как-то разом перегруппировались, и пространство вокруг стола словно разделилось на три зоны. В одной из них сидел приезжий со своими спутниками, в другой жались друг к другу гости дома, в третьей оказались майор и Борис. Свою папку Караваев положил перед собой, не открывая, и обвел всех взглядом. Очевидно, убедившись, что присутствуют все, он помолчал и начал говорить, не потрудившись представить вновь прибывших.
— Итак, в прошлый раз мы остановились на том, что после Ольги Георгиевны на пирсе с Вершининым разговаривала Надежда Федоровна. По её словам, общались они недолго, убитый пообещал подумать над её предложением и постарался распрощаться. Кстати, у вас, Надежда Федоровна, не возникло впечатления, что он хотел поскорее от вас избавиться?
— Возникло, — неохотно буркнула Надя. — Он начал мне какие-то гадости говорить, и я решила, что лучше с этим хамом общаться, когда он протрезвеет.
Надежда поджала губы. Ещё бы, она не привыкла, чтобы ей говорили гадости, предпочитая делать это сама.
— А у вас, Ольга Георгиевна, не было такого же ощущения?
— Вообще-то было… — Ольга помолчала, явно выбирая слова. — Он предлагал мне сотрудничество и помощь на совершенно неприемлемых для меня условиях. И я сказала, что меня такой вариант не устраивает. Тогда он тоже понес какую-то чепуху. Был совершенно разнуздан и груб. Мне даже показалось, что он под кайфом… То есть, что не только спиртное употребил, — она задумалась. — Но сейчас я думаю, что он просто старался от меня избавиться поскорее, словно я ему мешала.
— В крови жертвы наркотиков не обнаружено, — вставил ремарку майор.