— Митя, я сразу после приезда видела бусы на Инге. Поэтому подсознательно отметила там, в воде, что-то знакомое. Но поняла гораздо позже. Их хорошо было видно, когда солнце всходило, и лучи падали сбоку. — Она подставила раковинку под пятнышко света, пробивающегося сквозь листья раскидистой монстеры, и она сверкнула розовым бликом.
— Это я его убила? — внезапно спросила Инга.
Два взрослых человека быстро переглянулись, не зная, что ей ответить.
— Я думаю, что это был просто несчастный случай, — осторожно ответил Палий. — Ты же не знала, что он ранен. И ранен серьёзно. Он напугал тебя, и твоя реакция была абсолютно естественной.
— Я все время думаю, что если бы меня не было на том пирсе, то он остался бы жив, — прошептала Инга. — И не случилось бы всего этого ужаса.
«Ужас мог бы случиться. Но это был бы другой ужас и в другое время, — подумала Женя. — Тот, о смерти кого ты сожалеешь, девочка, мог бы с наслаждением растоптать тебя и твою жизнь, как сделал это с Кристиной». Но говорить это вслух она не стала.
Внезапно её послышался какой-то шум снаружи. Палий обернулся и глянул вниз, потом пожал плечами. Где-то за углом кто-то громко топал по каменным плитам и громко разговаривал, почти кричал.
— Что там? — Женя и Инга тоже встали. Что-то стукнуло, потом завелся двигатель автомобиля, захлопали дверцы.
— Там явно что-то происходит, — глубокомысленно сообщил Палий. — Но касается ли оно нас?
— Думаю, что касается. Похоже, что сейчас нас касается, всё, что тут происходит, — вздохнула Женя. Инга только пожала плечами.
— Тогда пойдем, взглянем, — Палий ещё раз попытался, что-то разглядеть, но безрезультатно. — Инга, ты с нами или тут останешься?
— Я лучше посижу, — девочка вернулась в кресло. — Не беспокойтесь, со мной всё в порядке. Честное слово. Что бы ни было…
Женя присела перед Ингой на корточки и внимательно посмотрела ей в глаза. Припухшие, покрасневшие веки, но взгляд сравнительно спокойный. Похоже, что девочка, выплеснув на них свою беду, чувствовала облегчение — переложила на других какую-то её часть. Но вот какую часть? Никто пока не знал.
— Мы скоро вернемся. Обязательно дождись нас тут.
— Да, хорошо, — кивнула Инга. — Идите. Потом расскажете, что там за ажиотаж.
Откуда Женя знала, что девочка выполнит обещание, и будет тут, среди книг и растений и ждать их возвращения? Но знала она это совершенно точно.
ГЛАВА 26
Далеко идти не пришлось. На лестнице их едва не сбила с ног горничная, с безумным глазами и прижатыми к щекам ладонями, бегущая им навстречу. Что за переполох творился, понять было сложно, почти все собрались в холле и недоуменно переговаривались. Едва Женя хотела спросить, что случилось, как в дверь вломился мрачный, как туча, Борис. Створка из натурального дуба так хряснулась о стену, что послышался гул и треск.
— Идиот! — ткнула кулаком в спину мужа следовавшая за ним Алина. — Дверь-то тут причем?
— Идиотская дверь! — рявкнул Ротман. — Сколько раз говорил, чтобы фиксаторы на неё поставили! И как об стенку горох!
— Тебе самому фиксаторы нужно ставить! — не осталась в долгу супруга и уже потише спросила у притихшей компании: — Ребята, у кого-нибудь сигареты есть?
Борис громко фыркнул, а Алина вытащила сигарету из предложенной пачки и нервно затянулась. Все продолжали молчать, но физиономии гостей выражали неподдельный интерес. Было понятно, что произошло что-то если не чрезвычайное, то экстраординарное — Алина Ротман бросила курить сразу после защиты диплома и больше за этим занятием замечена не была.
— Ладно, рассказывайте, не томите, — попросила Дина. — Убийцу поймали?
— Не убийцу, — буркнула Алина. — А покусителя.
— Не поняла…
— А чего тут понимать? Вычислили того графа Монте-Кристо, который Борьке одеяло из арбалета продырявил. Пижон! Мститель, блин!
— А я… — попытался вставить Борис.
— А ты — идиот! Поиграл в благородство, вот и доигрался! Будешь теперь всеобщим посмешищем!
— Алинка, ты чего такая свирепая? — попытался грудью прикрыть Бориса Вася. — То такая была из себя идеальная супруга и мать детей, а то вдруг принялась кормильца…
— И поильца! — вставил Палий.
— … и поильца идиотом ругать. Нам интересно — пошто?
— Вот он пусть сам и расскажет, — швырнула Алина окурок в плевательницу. — Жаль, что ему эту железку в задницу не всадили — в самый раз было бы!
— И кто это сделал? — не выдержала Женя. — Хватит интриговать, толком скажи.
— Пашка, водитель наш! Борец за справедливость и счастье брошенных детей.
Борис как-то странно хрюкнул, махнул рукой и демонстративно направился в столовую. Все поплелись за ним, словно цыплята за наседкой. Кто-то оборачивался, проверяя, идет ли Алина, потому что надежды на то, что Борька все расскажет правдиво, были смутные. А вот Алька в гневе… Фраза про брошенных детей прозвучала уж очень зловеще и интригующе.
Кто-то наливал остывший кофе и разыскивал брошенный в спешке особо вкусный пирожок, кто-то ворчал, что пора бы уже всем повзрослеть и не носиться, и не пинаться. А кто-то, наоборот, сетовал на то, что тяжелы стали на подъем.
Борис мрачно сидел у стены и сопел в ответ на все вопросы. Алина же выглядела разъяренной, но странно довольной. Появился Караваев, один, без верного Михаила. Лицо его было серьезным и озабоченным. Как всегда.
— Ну что, уже все в курсе? — быстро спросил он, оглядывая собравшихся.
— В курсе, что вредитель обнаружен, — пробубнил Вася. — Теперь бы ещё понять, с чего это он хотел нашего Борьку пристрелить. И вообще, кто тогда Сашку убил? Он же?
— Нет, не он, — покачал головой Караваев. — Павел Мишанин ту ночь, когда погиб Вершинин, провел у своей девушки. Это подтверждают соседи — девушка живет в коммунальной квартире. Так что алиби у него железное. А вот с чего он арбалет утащил и решил в окно спальни выстрелить… Борис Михайлович, Алина Оскаровна, может, вы сами эту историю расскажете?
Воцарилась тишина, только Надежда равномерно звякала ложечкой, упорно размешивая сахар в холодном кофе. Алина пожала плечами:
— Отчего же, вполне могу. Надеюсь, что это всех развлечет.
История в изложении Алины с некоторыми ремарками майора выглядела следующим образом. Около полутора лет назад, когда ремонт дачи был в начальной стадии, жить можно было только в части дома, на первом этаже, потому что все остальное отделывалось и переделывалось. Но Ротманы решили, что пора обзавестись хоть какой-то прислугой, которая могла бы готовить и убирать в пригодных для жилья комнатах. Через бюро по найму подыскали двух с виду очень приличных местных девушек. Одна из них до сих пор служит в доме, а вот вторая…
Лена, миловидная блондиночка, видимо, начитавшись любовных романов, сочла, что вполне способна вскружить голову богатому хозяину. В ход пошли полупрозрачные блузки, невинное хлопанье глазками и всевозможные обольстительные ужимки. Вначале Борису даже понравилось, что он ещё может служить для юной девицы объектом охоты, но потом, когда Алина не на шутку разнервничалась, он счел нужным объяснить Леночке, что ведет та себя, мягко говоря, неправильно. Девушка вроде бы приняла услышанное к сведению и стала вести себя исключительно корректно, так что все вздохнули с облегчением.
Но радовались рано — через пару месяцев Лена во всеуслышание объявила, что ждет ребенка. От Бориса. Ротман обалдел. Никаких шашней он с горничной не заводил, предпочитая если и погуливать порой, то на стороне, а не в собственном доме. Он был практически безупречным семьянином, а тут такая наглая ложь и клевета! Алина восприняла новость с потрясающим хладнокровием. Для Лены была немедленно снята однокомнатная квартира, ей привозили туда качественные продукты, наблюдал за течением беременности хороший платный врач. Условие было поставлено одно — генетическая экспертиза после родов. Если окажется, что ребенок действительно Борькин, то пусть отец решает сам, как дальше быть. А уж если нет — извините. Битье Ротмана кулаком себя в грудь, клятвы и вырывание и без того изрядно поредевших волос супругой во внимание не принималось.
То ли Лена была столь наивной, что считала возможным ввести в заблуждение экспертизу, то ли хотела пожить немного на халяву, то ли просто мстила Борьке и наслаждалась его страданиями, неизвестно. Но в установленный срок она родила девочку, и анализ ДНК подтвердил — дочь Лены таки никакого отношения к безвинно оклеветанному Ротману не имеет. Пришлось шантажистке возвращаться в свою коммуналку несолоно хлебавши.
Но Бориса, видимо, разжалобило бедственное положение, в которой оказалась юная мать. И он тайком от Алины стал посылать Лене ежемесячно то сотню, то пару сотен долларов — чтобы было чем кормить ребенка. Конверты с деньгами отвозил шофер Ротманов — Павел. Таким образом он познакомился с Леной и закрутил с ней роман. Девица была не промах, практически сразу она сообщила новому возлюбленному, что родила дочку от Бориса, но злобная фурия Алина подделала результаты экспертизы, так что она, жертва коварства, доказать теперь ничего не сможет. А денежки, которые посылает негодяй-отец — это свидетельство того, что он всё знает о ребёнке и таким образом успокаивает нечистую совесть. Подлец сам живет в роскоши, а она с младенцем вынуждена с хлеба на воду перебиваться.
Павел был человеком легковерным, но все же он расспросил вторую горничную и «мастера на все руки» Сан Саныча, бывших свидетелями мелодраматических событий в доме Ротманов. Оба подтвердили, что Ленка называла отцом своего будущего ребенка Бориса и то, что экспертиза доказала обратное. Это в точности соответствовало версии самой Лены, а значит — всё правда, решил Павел. И загорелся идеей наказать негодяя. Скорее всего, эту мысль подспудно внушила ему сама дама сердца, но разве сейчас он признается, Зорро местного разлива?
Когда произошло убийство Вершинина, Павел ночевал у Лены, и его видели практически все соседи — жарил картошку на кухне, а потом прибивал вешалку в коридоре. Узнав о преступлении, Мишанин решил использовать ситуацию и под шумок выполнить давно задуманное. Орудие произошедшего убийства было довольно экзотическим, и это натолкнуло его на мысль об орудии возмездия. Очень удобно — пусть считают, что оба раза действовал один и тот же человек!