– Думаю, несколько лет… – пробормотала она, – сотен лет.
Жизнь открыл рот от растерянности:
– Эм-м, мне кажется, я ослышался. Ты сказала СОТЕН ЛЕТ?!
Смерть смотрела на концы своих остроносых ботинок. На самом деле, печаль была с ней уже тысячи лет, поэтому она надеялась, что озвученные “сотни” не вызовут удивления. Но, кажется, ошиблась.
– Сотни лет! – возмущённо повторил Жизнь, снова теряя самообладание. Эмоции вновь нахлынули на него, точно цунами. – Ты что, совсем о последствиях не думаешь? И никто не заметил, пока печаль не вылезла на твоё лицо, как гигантский прыщ! Почему ты сразу не пришла к Мудрости? На ранних этапах это лечится на раз два – я и сам как-то лечился!
– Лечится чем? – надсадно хмыкнула Смерть. – Стиранием памяти?
– Стиранием маленького кусочка памяти, и что тут такого? У нас бесконечность позади и впереди, чего расстраиваться из-за пары забытых дней или месяцев?
Смерть покачала головой. Она не хотела забыть ничего из того, что составляло её печаль. Ей казалось, что если болезнь исчезнет, то исчезнет и сама она. Ведь придётся стереть из памяти всё, что связано с этой печалью. Придётся стереть Жизнь… каждый день, когда она думала о нём, когда смотрела издалека, или просто вспоминала его свет. Что тогда останется?
И ведь придётся признаться Мудрости в чём причина печали. Даже думать о таком было невыносимо.
Смерть стыдилась собственных чувств, но не знала, куда от них деться. Они давно уже стали частью её существа. Ещё с того времени, когда Жизнь общался с ней, как с равной… когда ещё никому не сказали, в чём будет заключаться её работа.
То время ушло…
…а чувства остались.
Жизнь расценил её реакцию по-своему. Нахмурился, окинул Смерть тяжёлым взглядом, медленно сказал:
– Да уж, пару дней стереть – невелика потеря. Но сотни лет – это ближе к развоплощению, что, кстати, тебя и ждёт, если дальше будешь тянуть. Судя по твоему состоянию, хватит пары месяцев, чтобы печаль сожрала тебя окончательно. Знаешь, что случится дальше?
– Знаю. Помню случай с Исцелением.
– Помнишь? Тогда почему тянула? – сердито спросил он. – Ангел, захваченный печалью, становится демоном. Жуткой могущественной тварью. Именно это случилось с ангелом Жадности. Он стал демоном и убил Исцеление. Не просто ранил, а разорвал на кусочки, как бумажную салфетку. Была Исцеление, и вдруг не стало. Не стало за одно мгновенье. Сам Жадность развоплотился. А ведь он болел куда меньше времени! …сотни лет. Невероятно!
“Жизнь прав, – горько подумала Смерть. – Нельзя было столько тянуть. Не только я, кто-то ещё может пострадать”.
В последние годы печали действительно стало слишком много, иной раз она наваливалась так, что становилось не продохнуть, лёгкие стискивало спазмом – явный признак приближающегося конца.
Смерть носила в себе эту болезнь слишком долго, и если не признаться сейчас, то завтра её тело может поглотить демон. Первым делом этот демон отправится к Жизни и попытается сожрать его, как главную причину своей боли.
Исцеление и Жадность сгинули именно так. Не зря печаль считалась самой страшной болезнью для небожителя. Она разъедала изнутри, как жгучая язва, отравляла кровь, лишала всех светлых чувств, захватывала каждый уголок бессмертной души.
А теперь… теперь может пострадать Жизнь. Лишь этой мысли было достаточно, чтобы прямо сейчас всё прекратить. А раз уж тайна раскрыта, то и выбора не остаётся.
– Хорошо, я признаюсь, – сухо сказала Смерть, освобождаясь от рук Жизни и поворачиваясь к нему спиной. – Прямо сейчас. Пойду и признаюсь Мудрости, поговорю со Всевышним. Я была опрометчива, ты прав, это надо прекратить.
Смерть прикрыла глаза, чтобы телепортироваться обратно к Мудрости, но вдруг почувствовала горячую хватку на своей ладони. Это Жизнь схватил её кисть обеими руками.
– Нет! Никуда ты не пойдёшь, – заявил он не терпящим возражения тоном. – Никуда не пойдёшь, поняла? Я запрещаю! Ты запустила печаль слишком глубоко, теперь я это вижу. У них не останется выбора, кроме как развоплотить тебя.
– Ты разве не этого хотел? – спросила Смерть словно безразлично, но на самом деле вслушиваясь, вглядываясь, ловя каждой клеточкой исходящее от Жизни тепло. Теперь казалось, что всё это того стоило, все эти годы пустоты стоили одного-единственного мига тепла.
Жизнь сощурил искристые глаза, на его лицо вдруг легла вся тяжесть прожитых лет. Скулы заострились, тени пролегли у губ:
– Я никогда не хотел ничего подобного. Речь идёт о твоей жизни.
– Это важно?
– Если ты ещё не забыла, то Жизнь – это я. Поэтому, да, важно.
– Но я создана из тёмной энергии… Я другая.
– Ты живая, значит, я за тебя в ответе, – категорично отрезал Жизнь, нахмурив светлые брови.
Смерть вдруг поймала себя на том, что возражать не хочется. Да и чего скрывать, ей очень льстило неожиданное внимание Жизни. Пусть и по такому неприятному поводу. И одновременно она боялась, что каким-то невероятным образом он догадается, поймёт, прочитает в её глазах или уловит в голосе, что её печаль связана с ним.
– И что ты предлагаешь? – спросила она, перекрестив руки.
– Пускать на самотёк нельзя. Признаться тоже. Значит, остаётся только одно, – Жизнь выдержал многозначительную паузу.
– Нет, не получится, – запротестовала Смерть, догадавшись, к чему клонит солнечный ангел.
– Утолить печаль – единственный выход!
– Это невозможно. Моя печаль неутолима.
– Мы просто попробуем. Доверься мне! – Теперь глаза Жизни горели азартом.
Смерть всегда удивляло, как быстро он умеет переключаться с эмоции на эмоцию. Жизнь ничего не делал наполовину, именно поэтому с ним и спорить было бесполезно. Если уж светлый ангел чего решил, никогда не передумает, но Смерть всё ещё надеялась отвертеться.
– Ничего не выйдет, – сказала она отступая.
– Всё получится! Или ты не веришь в меня?
– Не думаю, что моя вера в тебя, Жизнь, и “лечение печали” хоть как-то связаны, – заметила Смерть, но Жизнь её не слушал:
– Начнём завтра! Сегодня выспись хорошенько. А знаешь, я, пожалуй, тебя проконтролирую.
– Что?
– Да, побуду у тебя этой ночью.
Смерть чуть в обморок не упала от такого заявления.
– Мне не нужен твой надзор!
– Одну я тебя не оставлю, это вопрос решённый. Мало ли ты в демона начнёшь превращаться, – невозмутимо продолжил рассуждать ангел Жизни. – Надо проследить. А утром мы ещё раз поговорим по душам, как бы с нового листа. Ты мне всё расскажешь, и мы хорошенько подумаем, как утолить твою печаль, – он искренне улыбнулся, словно они затеяли какую-то шутку. Эмоции Жизни опять шалили. – Ну всё, значит, договорились! Давай, я работать. Встретимся вечером. И не вздумай до этого времени превратиться в демона!
Хлопнув Смерть по плечу, Жизнь бодро отсалютовал и растворился в воздухе, оставив своего бывшего недруга растерянно хлопать глазами и заливаться краской в гордом одиночестве.
Глава 3
Смерть не спала.
Да и как это было возможно, когда причина тысячелетней печали довольно сопела в соседней комнате в одной футболке и пижамных штанах.
Жизнь, как и обещал, явился к дому Смерти под вечер. Не слушая возражений, вошёл внутрь, по-хозяйски занял диван в гостиной и заявил, что Смерть может больше не волноваться о демоне, теперь всё будет хорошо. Ведь здесь ангел солнца и света, а значит печаль испугается и носа наружу не высунет.
Вот только в действительности всё было наоборот.
В действительности печаль лишь усилилась и теперь жгла сердце, мешая спать. Мысли бродили в голове Смерти, как потерянные души. Не верилось, что Жизнь здесь, спит за стенкой. Он узнал про болезнь, но не выдал… Зачем ему эти заботы? Разве не он всегда хотел, чтобы Смерти не стало?
Дело и правда лишь в том, что он заботится обо всех, в ком теплится жизнь?
Или…
“Или он хочет выяснить причину печали, чтобы потом посмеяться над тобой, – прошелестели в голове тёмные мысли. – Ты – его враг. Ему любопытно, что же ты скрываешь”.
Отделаться от сомнений было не просто. Но так или иначе, Смерть надеялась, что Жизнь никогда не узнает правды.
“Надо просто потянуть время, ему самому надоест со мной возиться, – решила она. – А что до печали… Я уже много лет держу её в узде, значит и дальше смогу. А если почувствую неладное, то сразу пойду к Мудрости”.
Раз десять за ночь Смерть подходила к приоткрытой двери и с жадностью смотрела на спящего в гостиной ангела. Она чувствовала себя еретиком, который совершает святотатство.
Она смотрела на светлые, вечно всклокоченные волосы, на спокойное лицо, на солнечные ресницы. Чувства поднимали в ней мощной лавиной, стискивали горло, слабостью отдавались в ноги. Даже во сне от Жизни исходило тепло и слабый свет.
В тишине ночи Смерти вдруг вспомнились те далёкие дни, когда она ещё могла свободно общаться с каждым ангелом. Жизнь не отходил от неё ни на мгновение, показывал Поднебесную, шутил и счастливо смеялся. С гордостью отца он знакомил её с созданиями земли, в каждом из которых теплилась искра его энергии. Растения, животные, букашки – он гордился и любил каждое из творений. И Смерть тоже их полюбила.
Она полюбила Жизнь.
А потом узнала, что её работа – жизнь обрывать.
Она до сих пор помнила день, когда о её миссии узнали другие ангелы. В памяти ожогом отпечатался полный боли и гнева взгляд светлого ангела. С того мига всё изменилось. А когда землю заселили люди, стало лишь хуже.
Смерть сторонились, но она и сама не стремилась ни с кем общаться. Одиночество стало её вечным спутником. Со временем оно выгрызло из души Смерти всё светлое. Ни осталось места радости и надежде, исказилась и любовь. Она превратилась в жажду, в затаённую печаль.
А спустя много лет эта печаль ожила.
Смерть прислонилась к косяку двери, вздохнула и снова взглянула на Жизнь. Неизвестно, что случится завтра… но сегодня он рядом.