— Ну давай, милая, давай. Уже всем наколол, чем надо, а она видишь… — развёл руками мужчина. — Остальные-то на поле сейчас, а эта мучится.
— Скажите, пожалуйста, — перебила его Глафира, стараясь не вдыхать тяжёлый дух скотного двора, — ведь вам принадлежало крестьянское хозяйство «Добрые руки»?
— Ну, было дело, — тяжело вздохнул мужчина. — Да сплыло. Хотя планы у нас были большие, но видишь, что осталось, несколько гектар земли, скотина, дом да трактор. Хотя могло и вовсе ничего не быть.
— Скажите, вы приобретали свой номер для полиэтиленовой плёнки?
Мужчина странно на неё посмотрел, потом задумался.
— Я, если честно, вас не очень понял, — проговорил он.
— Мы нашли в архивах материалы о том, что ваше КФХ имело свой номер для маркировки всего пищевого пластика, куда расфасовывались продукты питания с вашей фермы.
— Да я не очень помню. Такими вещами брат мой заведовал. Я против был деньги кидать так налево и направо, но мы ж партнёрами были. Потом всё закрыли и разбежались.
— А где нам брата вашего можно найти?
Во дворе заурчал двигатель чьей-то машины, и хозяин фермы кинулся вон из сарая, под новый истошный крик коровы.
— Николаич, ну родненький, ну давай быстрее! — закричал он. — Ну ты же понимаешь.
— Да иду я, — пробасил ветеринарный врач и, скинув перед входом куртку, потопал к корове. — Где-то ты мастер, где-то пень. Ну что сложного-то, — надев перчатку, доходящую до плеча, ветврач начал манипуляции по стимуляции родов, а Глаша, чувствуя лёгкий приступ тошноты, выбралась во двор.
— Здравствуйте. Вы за заказом? — спросила её довольно молодая женщина, забегавшая во двор. — Что у вас? Я, простите, забегалась и не помню вас.
— Нет, мы к вашему мужу пришли, мы из следственного комитета, у нас есть несколько вопросов.
— К моему Степану? — улыбнулась жена фермера. — Пойдёмте в дом, Стёпа весь в своих коровах, козах и птице. Так что пока Зорька не разродится, он ничего толкового вам не скажет. Чаю хотите?
— Спасибо. Может, помните, вы регистрировали номер для пластика?
— Я точно нет, — рассмеялась девушка. — Мы со Степаном женаты пять лет, ничего такого точно не помню. Может быть, когда у них с братом ферма была большая.
— Он тоже сказал про брата, а где его найти?
— Алексей — человек нелюдимый, знаете, такой… я бы сказала… — она почесала бровь и чуть тише добавила: — Ну вот мне неприятно рядом с ним находиться. Всегда угрюмый какой-то. Хотя, может, после смерти жены таким стал. Она как-то осталась на ночь в «Коровниках», так они называли ферму, где коровы стояли. Она там за бухгалтерией следила, и что-то там в отчётах не сходилось, — женщина как-то горько улыбнулась. — Муж рассказывал, что там страшное случилось, и с этого момента ферма и посыпалась. Короче, поутру нашли они бедняжку по частям. Представляете, как страшно? Брат его с тех пор закрылся, а ведь всё на нём держалось, все договора, все контракты. Всё пошло прахом, а до сути никто не докопался.
— Я вас поняла. Можете дать координаты брата и бывшей фермы?
— Сейчас в дом за бумажкой с ручкой сбегаю. Может, молочка вам хоть принести?
— Спасибо, я сейчас позову коллегу, и мы поедем.
Развернувшись к коровнику, Глаша пошла к входу, но столкнулась с Погореловым, как раз выходящим наружу.
— Серёжа, что с тобой?
От Погорелова отчаянно воняло навозом, по лицу были размазаны тёмные полосы, намокшая одежда пестрела разводами, и ещё в воздухе витал едкий запах водки.
— Роды принимал, потом за телёнка и роженицу спирт пил, а перед этим не спал почти двое суток, — зло процедил Погорелов. — Так что мне всё по барабану, я домой поехал.
— Ну куда вы такой? — рассмеялась выбежавшая на порог хозяйка дома. — Давайте к нам. И помоетесь, и одежду чистую сейчас дам, и пообедаете с нами.
— Да уж, Серёжа, — с готовностью сказала Глафира, которую абсолютно не радовала перспектива ехать в одной машине с чадившим запахами природы Погореловым, — ты оставайся, а я поеду.
— Нинель, привет, — пропела, появляясь в кабинете у заведующей моргом, женщина в строгом брючном костюме и кашемировом пальто. — А где царица мира мёртвых? — спросила она, упёршись взглядом в уборщицу.
— Мясо режет, — хрипло буркнула женщина и продолжила намывать пол.
— Понятненько, — женщина развернулась и, громко цокая каблуками по кафельному полу, прошла в прозекторскую. — Привет, моя золотая, — входя в анатомичку, проговорила посетительница. — Нинель, я к тебе заехала сообщить о проверке.
— Что им опять нужно?
— Ох, Нинель, у тебя своя работа, у нас своя. Ну, походим с умными лицами, похмурим брови, а так как у тебя всё всегда предельно комильфо, то смогу на фоне остального бардака выбить тебе какое-нибудь оборудование. Тебе что-то нужно?
— Конечно, — расплылась в улыбке Нинель, — я тебе список пришлю.
— Умерь свои аппетиты, — пожурила её женщина. — Ты чего такая не в духе?
— Ночью выезжали, в парке труп расчленённый нашли, — кивая на части тела, лежащие на столе из нержавейки, проговорила Нинель. — Устала.
Гостья кинула равнодушный взгляд, покивала и вдруг, постучав пальцем по ногтю ярко-оранжевого цвета с оригинальным рисунком на ампутированной конечности, проговорила:
— Цвет, что ли, модный?! Странно, вроде не лето уже.
— Инна, ты неисправима. Тебя не смущает, что это просто нога?
— Ну, она же была частью целого человека, — невозмутимо заметила посетительница. — Я просто на днях такой же ядовитый цвет и картинку видела в провинциальном морге, поэтому и обратила внимание. Надо дочь спросить, может, мне такой же лак нужен, а то я скоро отдыхать полечу — и вдруг буду не модной.
— Иди уже, — махнула на неё Нинель и углубилась в работу, но вдруг остановилась, несколько секунд сосредоточенно смотрела на аккуратный педикюр и набрала Визгликова. — Стас, я не знаю, поможет тебе или нет, но сегодня моя подруга приходила, она на днях видела такой же лак на ногтях у трупа. Я тебе точно скажу, что это гель-лак, то есть ногти нарастили, и рисунок такой интересный. А Инна сказала, что такой же видела на трупе девушки. Так, может, они у одного мастера делали? И если там труп опознан, то, может, вам в этом направлении поискать? Адрес того морга могу выслать.
— Нинель Павловна, тебе бы на полставки следователем подрабатывать, — сказал Визгликов. — Куда ехать-то? А то у нас как раз Погорелов выспался.
Сергей, отсыпающийся в гостевой комнате после сытного и немного пьяного обеда, приоткрыл один глаз на вопящий бесконечными звонками телефон и сонно пробормотал:
— Да, Стас.
— Серёжа, почему я от Польской узнаю, что ты на какой-то ферме принимаешь роды, а потом там же и бухаешь?
— Всё было не так, Польская врёт, — чувствуя ломоту во всём теле, сказал Погорелов. — Я уже проснулся и сейчас поеду.
— Куда?
— Куда скажешь.
— В морг. Адрес я выслал.
— Кардинально, — натягивая брюки, сказал Погорелов. — Ладно, я как раз в этом районе, оперативно доскочу, — спустившись по лестнице, Сергей прошёл на большую светлую кухню и, упёршись взглядом в красивую фигуру хозяйки дома, замешивающую тесто, проговорил:
— Спасибо вам огромное. Я поеду, дела.
— Проснулись? Чаю хоть попейте, — заулыбалась женщина. — Муж поехал за препаратами для коровы, так что буду потчевать вас одна.
— Нет, спасибо, я и так задержался. Как от вас можно до города добраться?
— Возьмите нашу машину, — улыбнулась женщина. — А я вам адрес дам, там моя знакомая работает. Ей оставите, а она вечером пригонит, всё равно к нам поедет, так хоть не на автобусе потащится.
— Ну, если это удобно, — пожал плечами Погорелов, но без долгих раздумий запрыгнул в потрёпанную Ниву и вскоре уже парковался возле небольшого ларёчка, щедро пахнувшего свежим хлебом.
— Здравствуйте.
— Здоровей видали, — нелюбезно отбрила его полная женщина с пронзительным взглядом. — Ты к жене Степана клинья бьёшь?
— С чего это? — Погорелов оторопело уставился на неё.
— Даже не думай. Ты меня понял?
— Ну, в общих чертах, — отозвался изумлённый Сергей. — Вот ключи. Только я куртку возьму из машины, забыл.
— Но ты смотри, если сильно припрёт с бабой зазнакомиться, то я свободная. Понял? — буравя Погорелова взглядом, сказала женщина.
— Предельно.
— Стой! — гаркнула она, когда Погорелов пошёл к машине. — На, хлеба свежего возьми, — сунув ему в руки пакет с тёплыми плюшками, женщина сердито хлопнула дверцей на окошке.
— Дурдом какой-то, — тихо сказал Сергей и полез за курткой.
Погорелов взял куртку с заднего сиденья, уронил кипу бумажек и, кое-как сложив их обратно, ретировался наружу, потому что увидел, как открывается дверь ларька, а встречаться лично и без какой-либо преграды на пути странной женщины ему совершенно не хотелось.
Быстро найдя местный морг, Погорелов предъявил патологоанатому удостоверение и спросил:
— Подскажите, пожалуйста, а вот с таким лаком труп у вас был? — показывая фотографию, спросил он.
— Ну всё, вяжи меня, начальник, мне уже всё равно до пенсии не дотянуть. Это, понимаешь, напасть какая-то, то медикаменты пропали, то оборудование, теперь труп. Ну первое-то продать можно, а труп-то, за каким бесом понадобился?
— Я не понял? — недоумённо сказал Сергей.
— Что ты не понял? Я понимаю, что похороны, но где я её возьму-то?
— Кого?
— Да труп девки этой, будь она неладна, — уронив лицо в ладони, мужчина затих, а Погорелов, отойдя в сторону, набрал номер Визгликова. — Стас, я пока мало что понимаю, но расчленённое тело, которое мы нашли в парке, накануне зарегистрировали в морге. Здесь нет никакого состава преступления, там передоз был на местной вечеринке. А потом труп пропал, и получается, что его в парке и нашли.
— Ты уверен?
— Я фотографии видел. Всё сверил.
— Ну да, Нинель тоже говорит, что тело перед распилом полежало. Так если по первому у нас нет никаких подвижек, может, там тоже уже труп был? — Визгликов задумался. — Так, Погорелов, тряси этого недоделка, чтобы сказал, кому труп продал или отдал, или что он ещё там с ним делал.