— Это помимо основной деятельности? Или это так, факультативом?
— Ну у нас же есть директива все сомнительные дела, которые могут потянуть на серию, проверять. Вот я и проверяю, иногда вызываем подопечных Седрикова, а он прямо бесится весь. Ну забавный, конечно, орёт таким тонким фальцетом, волосёнки на голове рвёт. Мне сегодня на допрос его подзащитного привезут, вот теперь весь телефон оборвёт.
— Чего хочет-то? — изумился Ковбойкин.
— Внимания, наверное, — устало пожала плечами Лисицына. — Откуда я знаю, чего он хочет. Он мне порой один и тот же вопрос по три раза задаёт.
— Да пошли ты его, и всё.
— Я бы рада, но он умеет договариваться со своими подзащитными. Если мне нужна инфа и она не вредит делу осуждённого, то Седриков довольно быстро убеждает не кривляться и сказать мне всё как есть. Поэтому я с ним терпелива. Ну или как сейчас: просто не беру трубку. Хотя, знаешь, встретила его как-то в быту, по-моему, в торговом центре. Он с женой был и детьми, вот ведь посмотришь со стороны, нормальный такой гражданин, среднестатистический. А в кабинет придёт — хочется… — Анна огляделась и приглушила голос, — преступить закон и придушить. Хорошо, что он ещё на Визгликова ни разу не попадал, мне удаётся их разводить в разные стороны.
— Понятно. Что насчёт рыбалки?
— Можно, я немного подумаю?
— Я тебя не тороплю. Давай снова к делу? А то у меня скоро ещё одна встреча.
— Да. Ещё я хотела обсудить всю нашу запутанную отчётность. Я составила несколько предложений по бумажному взаимодействию. Точнее, по облегчению этого процесса. Посмотрим?
Погорелов, которому раскрасневшаяся Осколкина с молниеносной скоростью сама выдала все искомые документы и контакты, недолго покопался в бумагах, набрал телефон Гули и уже через полчаса ехал на работу к её мужу, потому что сама Гуля теперь добиралась до нового места трудоустройства на трёх видах транспорта и разговаривала по телефону исключительно матом, даже не стараясь вникнуть, кто является собеседником.
— Здравствуйте. Вы Николай? — спросил Погорелов.
— Да, — ставя колесо в сторону, сказал Коля.
— Погорелов Сергей, — предъявляя документы, сказал опер. — Вы же вчера полицию вызывали?
— Да. У меня жена в том кафе работает. Точнее, работала, больше не пущу. Я настоял, чтобы полицию вызвали, там начальник бздливый такой, он сначала вообще хотел вид сделать, что всё в ажуре.
— Я материалы дела почитал, что-то добавить можете?
— Не, ну так-то я всё сказал. Хотя постойте. Я следачке той сказал, но она отмахнулась. Может, вам пригодится. Когда свет-то погас, с боковой дороги машина выехала. В принципе ничего такого, но чего ей там делать в ночи, тем более при том, что Олька непонятно куда делась? Там домов нет, предприятий тоже, дорога старая, по ней разве что за грибами по осени ездят, ну или попёхаться, чтоб без посторонних глаз. Для грибов уже поздно, про второе — не знаю, но вот факт, что машина оттуда выехала, был.
— Автомобиль запомнили?
— Тёмный такой седан. Темнотища была, и дождь опять начался.
— Может, хоть что-то? Особый звук, фонарь расколот? — попытался подсказать свидетелю Погорелов.
— Не, ничего такого. Я б запомнил. Особых примет точно не было, такую на дороге встретишь, перед глазами промелькнёт, даже не увидишь, они ж все как одна. Ну разве что колёса стояли широкие, но это у меня уже профессиональное, — мужчина кивнул на шины, сложенные штабелями, — всю жизнь с ними вожусь. Я и автомеханик, и слесарь, и по колёсной части мастер.
— Хорошее, значит, у меня знакомство появилось, — усмехнулся Погорелов, — а то моя ласточка сдавать совсем стала. Даже стараюсь никуда не ездить, а то боюсь обратно не приехать. Заводится через раз.
— Так привози, — мужчина развёл руками, — у нас здесь все ребята работящие, мы лишнего не берём. У нас здесь вроде как своё дело, — несколько смущённо улыбнулся он, — скинулись кооперативом и вон у каждого местечко. Вроде как станция одна, но каждый своим делом занят и нет головы, которая жить не даёт.
— Молодцы, хорошо придумали, — покачал головой Погорелов. — Слушай, а давай и правда пригоню на днях, а то без машины как без рук, особенно при оперативной работе.
В голове Глафиры потихоньку начала пульсировать тяжёлая тянущая боль, и она поняла, что двадцать пятую монотонную историю о том, какая Марина Ефремова молодец и большая умница, она просто не выдержит.
— Тёма, пойдём кофе попьём, — тихо сказала она, когда из кабинета, который им как-то неприлично быстро выдали в религиозной организации, где трудилась пропавшая девушка, вышла очередная сотрудница.
— С удовольствием, — вымученно произнёс молодой человек.
В кофейне бизнес-центра, расположившегося напротив здания, принадлежавшего «Лучам света», было просторно, играла ненавязчивая, но весёлая музыка, бариста быстро готовил разнообразные коктейли, отдалённо напоминающие кофе и, когда подошла очередь Глафиры и Тёмы, Глаша быстро и без запинки произнесла:
— Мне лавандовый раф на обезжиренном молоке и одинарном эспрессо, с апельсиновым сахаром и одним нажатием мяты. С собой. И пончиков с карамелью и розовым ганашем дайте, пожалуйста.
Бариста понятливо кивнул, а Тёма, покосившись на свою спутницу, посмотрел на паренька с дредами за стойкой бара и, пожав плечами, произнёс:
— А мне кофе с молоком.
— С собой? Молоко горячее или холодное? Сироп или топпинги добавить?
— Слушайте, я и так почувствовал себя как голый посреди людной улицы, когда такой заказ сделал, после всего того, что говорят вам эти люди, — он показал на очередь ожидающих свои напитки. — Не добивайте уже. Кофе и много молока.
— Понял. Значит, латте, — улыбнулся бариста.
— Пошли к окошку сядем, — глянув на Тёму, сказала Глаша.
— Давай. Слушай у меня такое впечатление, что они все по одной бумажке читают.
— Ой, Тёма, в мою бытность работы юристом, я столкнулась с одной такой религиозной организацией. Я прям была счастлива, что я тогда практиковалась и была просто, что называется, на подхвате. Мой босс вечером после всех слушаний и переговоров с этими людьми с блаженными лицами только литром коньяка лечился. Им что ни скажи, они с улыбкой гнут свою линию и смотрят на тебя распахнутыми глазами.
— Не занято? — перед ними вдруг появилась девушка с тщательно прилизанными волосами, в светлом длинном платье и кофте, больше подходящей совсем возрастной женщине.
— Нет. Присаживайся, — Глаша узнала одну из опрошенных сотрудниц.
— Просто в центре говорить можно только о хорошем и обязательно с блевотной, приторной улыбкой.
— Мы как раз сейчас это обсуждали, — осторожно сказала Глаша. — Ты же вроде работаешь там.
— Нет, я там, — она сделала ударение на последнем слове, — отбываю трудовую повинность. Мой папенька регулярно башляет нехилые взносы, а меня за это держат в благоговейной строгости.
— Накосячила? — постаралась подстроиться под тон девушки Глафира.
— Не так чтобы очень, — покривилась барышня. — Наркотики, голые танцы, ну и по мелочи. Битый порш, групповушка на папашиной яхте.
Тёма от несоответствия таких речей и внешнего облика юной прихожанки «Лучей света» даже промахнулся локтем мимо стола, когда хотел подпереть голову и чуть не свалился со стула.
— Понятно. Можешь что-нибудь про Марину сказать?
— Да у неё такая же ситуация, — девушка втянула через трубочку кофе и глянула в сторону Тёмы. — А ты красавчик. Люблю таких.
— Он не красавчик, а оперативный сотрудник, — сказала Глаша, боковым зрением видя, как начинает полыхать Тёмино лицо. — Давай по существу.
— Я пришла не только про Марину рассказать, но и на него попялиться. Думаете, мне здесь жить дают? Сейчас. Я ж оттуда только днём выхожу, да и то с украшением, — девушка приподняла платье и показала браслет слежения.
— Ну это как бы незаконно.
— Ой, умоляю. Отсижу свой срок и уеду подальше, а буду кобениться, папа вообще всего лишит. А мне сейчас надо быть осторожной, он на бабе женился, она хоть и старая, типа тебя, — она кивнула на Глашу, — но с мозгами. Советы всякие даёт, — фыркнула девушка.
— Хорошо, но всё же давай по существу, если ты не против.
— Маринка здесь батрачила, потому что мамашка ей жизни не давала. Послала сюда, типа пользу людям приносить. Вот, короче, и она здесь тоже тосковала. Ещё у неё там какая-то сильная любовь была, но родаки её в отказ пошли, и она по этому поводу конкретно так парилась.
— А ты этого мужчину видела? Может, он приходил сюда?
— Не. Она только вспоминала о нём. Я однажды даже подумала, что она придумала всё это, ну чтобы там покруче казаться. Но как-то складно всё рассказывала, короче, не знаю, может, и правда был. Ну типа с пятнадцати лет она с ним и не виделась. Прикиньте, — девушка помотала головой, — чё там за монстр, что девка с пятнадцати сохнет по нему? — обратилась она к Глаше. — О, ну всё, мой цербер тащится.
Девушка быстро допила кофе и с улыбкой повернулась к женщине, шедшей прямиком к их столику.
— Простите, вынуждена прервать вашу беседу, — тихо сказала дама средних лет. — Ксения на программе реабилитации, и ей нельзя покидать стены нашего заведения.
— Иду я, просто кофе захотелось, — девушка послушно встала и, когда надзирательница отвернулась, быстро послала Тёме смачный воздушный поцелуй.
— Ну что, — улыбнулась Глаша уткнувшемуся носом в чашку с кофе мужчине, — красавчик. Что скажешь?
— По поводу?
— По тому, по которому мы с тобой сюда притащились. Просто мать Марины была уверена, что та работает в историческом архиве. Но мать уже не расспросить, а вот Яну можно, — задумчиво сказала Глаша. — Она тоже мне говорила про архив, — Глафира глянула на экран телефона и, подняв трубку, проговорила: — Да, тётя Рая. Приехать могу. А есть повод? Отлично, вечером тогда заскочу.
Шедший целый день дождь давно превратил почти все грунтовые дороги в раскисшее месиво, и Погорелов, который поехал посмотреть на место, откуда, по словам Коли, выехала машина в момент, когда пропала Ольга, сейчас стоял в тупике, причём как прямом, так и в переносном смысле. На этом месте отрезок дороги просто заканчивался и не вёл дальше никуда, упираясь в лес, и Сергей не мог понять в каком направлении нужно двигаться, чтобы в первую очередь найти девушку, а во вт