Он замялся, подыскивая подходящее слово и жестикулируя обеими руками. Рассел подсказал:
– Сговорчивого партнера. Человека для прикрытия.
– Совершенно верно, – кивком головы поблагодарил за помощь Кастанца. – Я осмотрелся и изучил окрестности для того, чтобы выбрать подходящее место. Я повсюду наводил справки. И при этом всплыло имя Макса Дарроу, как хорошо известного в здешнем обществе человека. А кроме того он был американцем и легко мог получить нужное мне разрешение. Мы обсудили проблему и пришли к согласию.
– И вы подписали это секретное соглашение, – сказал Квесада.
– Правильно. Нам представлялось, что будет лучше, если Макс Дарроу будет значиться единственным владельцем ресторана.
– И ваше дело процветало, – добавил Квесада.
– К счастью.
– Вы делили прибыль?
– Не в том смысле, как вы подразумеваете. За мою долю я получал значительно большую зарплату, чем обычно платят человеку на этой должности.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Несколько недель назад, – усмехнулся Кастанца, – Дарроу украл из моей комнаты – или сделал так, что он был украден – мой экземпляр этого соглашения.
– Вот этого секретного соглашения?
– Да, вот этого секретного соглашения.
– А без нее, – сказал Квесада, – вы не можете претендовать на участие в деле.
– Совершенно верно.
– Итак, согласно статьям этого соглашения, в случае, если один партнер умрет, то другой становится полным собственником дела. – Он взглянул на Диаса, который стоял рядом и время от времени делал заметки в своем блокноте, затем снова посмотрел на Кастанцу. – И вот это случилось.
– Я был в ресторане, когда мистер Рассел прошел сюда через другой вход.
– Мы ещё не знаем, когда Макс Дарроу был убит.
– Если бы я убил его, – сказал Кастанца, – то взял бы документ.
– Возможно. Но для того, чтобы вступить в собственность, необходимо предъявить соглашение. Если бы условия стали известными, могли возникнуть вопросы и подозрения. – Квесада протянул руку. – Умный человек предпочел бы оставить открытым сейф, из которого исчезли ценности и в котором осталось только этот документ. В такой ситуации он выглядел бы невиновным, как вы и хотите себя представить, но дело все равно перешло бы ему.
Рассел посмотрел на Квесаду с уважением и невольной дрожью, когда вспомнил о портсигаре и изумрудах, которые жгли его раскаленным железом в кармане пиджака. Если бы он был умнее и обладал более упорядоченным умом, у него нашлось бы время избавиться от них. Проще всего было положить коробку в бюро или в ящик стола до приезда полиции. В этом случае они нашли бы её и строили дальше свои версии, оставляя его вне подозрений. Вся беда заключалась в том, что толковые мысли приходили к нему слишком поздно и он знал это; и ещё он знал, что теперь было поздно избавляться от камней – или может быть ещё не поздно?
Будь она обнаружена, то существенным образом подкрепила бы мотивы, нужные Квесаде для объяснения такого убийства и осталось бы мало надежды, что удастся доказать правду, по крайней мере, на первых порах. Даже сейчас было довольно трудно поверить в историю о сыне Дарроу и сувенирах; чего же можно было ждать от полицейских? Он быстро прокрутил в голове все эти доводы, хватаясь за соломинку, когда Квесада повернулся к девушке.
– Вы пришли в девять часов, мисс Тремен, – сказал он, что, вы раньше договорились с мистером Дарроу о встрече? И в какое время это было?
– Где-то около шести.
– Вы звонили сюда?
– В ресторан.
– И он согласился встретиться с вами в девять.
– Да.
– Что он сказал?
– Он сказал, что мне легче будет найти ресторан вечером. Он сказал, что я должна прийти в его контору, и если там его не окажется, то постучать в дверь, соединяющую контору с его квартирой.
– Вы так и сделали?
Клер кивнула и вновь рассказала все, что случилось с ней потом.
Когда она закончила, Квесада кивнул. Он прошелся до стены и обратно, опустив голову и заложив руки за спину. Взглянул на вскрытый сейф и остановился перед девушкой.
– Вы наверное пришли в себя к тому моменту, когда раздался выстрел?
– Два выстрела.
– Ага. И что еще? Какие-нибудь другие звуки, крик?
– Я слышала мужской голос, но не уверена, что разобрала, что он сказал.
– Постарайтесь припомнить. – Квесада подсказал. – Он говорил по-английски?
– Да, – Клер поколебалася, брови её нахмурились, губы были плотно сжаты. – Похоже он как будто говорил: "-Не делай этого! Не делай глупостей!»
– И после этого раздались выстрелы?
Когда она кивнула, Квесада задумался; потом отвлекся.
– Вы прибыли сюда сегодня утром из Соединенных Штатов. На пароходе «Сан Хосе» из Нового Орлеана. Вы путешествуете одна?
– Да. Вернее, я ехала в одной каюте с пожилой женщиной. Она и её племянник наняли автомобиль, чтобы доехать до Панама-Сити и я приехала вместе с ними.
Рассел припомнил мужчину и женщину, которых видел в приоткрытую дверь номера на пятом этаже и понял, почему Клер зашла туда. Сейчас он смотрел на нее, отвечающую на вопросы инспектора Квесады, и ему нравилось, как она держится, её уверенный и лишенный страха голос. Она явно обладала большим присутствием духа и способностью быстро восстанавливать свое душевное равновесие. Все, что она говорила, подтверждало это и он уже гордился ею и было трудно поверить, что знает он её всего лишь несколько часов.
– Вы намерены вернуться на корабль, когда «Сан Хосе» три дня спустя поплывет дальше? – продолжал Квесада. – Вы приехали сюда, чтобы специально встретиться с Максом Дарроу? Почему, скажите, пожалуйста?
– Он должен моему отцу десять тысяч долларов и не отвечал на наши письма. Срок его векселя давно истек…
– И ваш отец послал вас получить долг?
– Это была моя идея. Мой отец недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы предпринять такое путешествие. – Она перевела дыхание и добавила. – Я работаю в рекламном отделе компании «Атлантическо-Карибские линии» и могу взять отпуск, когда захочу, поэтому я поехала в Новый Орлеан и компания оформила мне билет.
– Понимаю, – Квесада обдумал её слова и после небольшой паузы добавил: – Ваш отец когда-то работал здесь?
– Да, в зоне Панамского канала, – сказала она.
Затем она быстро рассказала оставшуюся часть своей истории, объяснив, что её отец работал в зоне гражданским служащим, что она сама жила здесь с десяти лет до тех пор, пока не умерла её мать, что случилось, когда ей исполнилось семнадцать, после того она уехала и жила с теткой в Пенсильвании, где ходила в школу. Позднее, когда её отец достиг возраста обязательного выхода на пенсию, он собрал свои сбережения и основал небольшую пароходную компанию, в которой Макс Дарроу был его компаньоном.
– Макс Дарроу, – сказал Квесада, – был компаньоном во многих предприятиях, причем не все из них были успешными.
– Он был антрепренером, – мягко добавил Кастанца.
– Они купили два подержанных военных судна, – продолжала Клер, – и переделали их для прибрежных перевозок. Перевозили что угодно, – добавила она, – но главным образом бананы из района Чирикуи.
– Я знал вашего отца, – кивнул Квесада, – Когда вы упомянули о судоходной компании, я его вспомнил. Он был лоцманом на канале, не так ли?
– Да.
– И что с векселем, о котором вы говорили?
– Полтора года назад здоровье отца ухудшилось и доктор сказал, что он должен вернуться в Штаты. Мистер Дарроу выкупил его долю, заплатив часть наличными, а на остальное выдав вексель на десять тысяч долларов.
– Ваш отец – доверчивый человек.
Рассел заметил, как девушка откинула прядь волос со лба и как краска заливает её щеки. Она смотрела на Квесаду в упор.
– У моего отца, – сказала она медленно и осторожно, – не было особого выбора.
– Я слышал, – добавил Квесада, – что оба судна были заложены и сейчас выставлены на продажу.
Он слегка поклонился, поблагодарив за информацию, заметил, что хотел бы позднее получить от неё письменное подтверждение отдельных деталей и переключился на Рассела.
– Вы также приехали в Панаму для того, чтобы встретиться с Максом Дарроу.
Это было скорее утверждение, а не вопрос, и Рассел покачал головой. Уже решив, что сейчас не время рассказывать всю правду, он начал перекраивать её на свой лад. Сказал, что прибыл сюда просто как турист, что не мог избавиться в Нью-Йорке от вирусной инфекции и один из партнеров по адвокатской конторе предложил ему взять отпуск на неделю и погреться на солнце.
– Я никогда не был в Панаме, – говорил он, – поэтому решил приехать сюда и посмотреть страну. Мы служили с Дарроу в одной части на Филиппинах, поэтому естественно, что я разыскал его.
– Вы были близкими друзьями?
– Нет. Когда вы оказываетесь в чужой стране, то станете разыскивать даже человека, с которым не были близкими друзьями.
Квесада с этим согласился.
– И в ваших беседах он не упоминал о своем намерении в ближайшее время покинуть Панама-сити?
– Да, он говорил об этом, – сказал Рассел и повторил кое-что из сказанного ему Дарроу.
Пока он говорил, у него в памяти всплыли, но ненадолго, человек в затемненных очках и вооруженный пистолетом толстяк. Представлялось совершенно очевидным, что эти двое обыскивали его комнату в надежде найти изумруды, но он не знал, почему подозрение пало именно на него – и если упомянуть об этом обыске, то он должен будет ответить на вопрос: – почему?
Почему кому-то в голову пришло обыскивать его, не иначе как возникли подозрения, что он скрывает какие-то ценности? Почему вообще была предпринята эта попытка?…Нет. До тех пор, пока он не решит рассказать всю правду о портсигаре и изумрудах, это происшествие следует сохранить в тайне. Вместо этого он рассказал о трех посетителях, которые побывали здесь днем.
Квесада внимательно выслушал, и в его глазах загорелся живой огонек.
– Этот летчик, о котором он говорил как о партнере, – протянул он. – Довольно крупный мужчина, блондин со светлыми глазами?