Точно! Это был один и тот же человек.
Почему он сразу не догадался? Почему развесил уши и поверил? Он даже выругался от досады, а затем рванул назад в экодеревню.
Оказалось, Павел Петрович его ждал. Сам и встретил, по-прежнему добродушный, с приветливой понимающей улыбкой. Сергей всю дорогу представлял, как явится к нему, как выскажет все без стеснения и никуда не уйдет, пока не добьется правды. Но, получилось, зря.
Он даже заговорить толком не успел, как Павел Петрович заявил, что просто хотел проверить, так ли нужна Жанна Сергею. Тот смутился, что уже успел придумать какой-то тайный заговор, растерялся, на автомате опустился на предложенный стул.
Потом они снова пили чай. Или чай был сначала? А чуть позже появилась Жанна, издалека махнула рукой, улыбнулась. С нею и тетка Вера Павловна, которая глянула пронзительно и прицельно, будто до сих пор не доверяла.
– У нас заведено так, – напевно вещал Павел Петрович. – Когда человек сюда приходит, чтобы остаться, мы его проверяем. Если он чужой, не наш, то уходит и откалывается. А если свой, родной – всегда возвращается в нашу добрую семью. Вот и вы вернулись, а значит, тоже наш.
Сергей хотел возразить, что вовсе не планировал оставаться, а всего лишь хотел поговорить с Жанной, но почему-то не смог. Язык заплетался, не слушался, и получалось только что-то совсем бессвязное и бессмысленное.
Усталость тяжестью навалилась на плечи, давила на веки, туманила сознание, и ничего больше не оставалось, только ей поддаться, послушно провалиться в мягкую темноту сна. Но даже сквозь дрему легко проникал тихий вкрадчивый голос.
– Не одно испытание тебя ждет. Жанну мы готовили для другого замужества. – Слова вились вязью, сплетались в таинственные узоры, опутывали коконом. – Но раз ты явился за ней, препятствовать не станем. Ждет вас обоих долгая и светлая судьба. Послужите вы на благо всего земного, приумножите людское счастье.
Сначала Сергей чувствовал себя мухой в лапах паука, но Жанна подошла ближе, встала рядом.
Нет, не Жанна. Все-таки Ольга.
Сейчас Сергей, даже несмотря на затуманенное сознание, четче, чем раньше, понимал, что девушка другая. И она тоже что-то говорила о миссии, о благе, о жизненном предназначении, о том, что Сергей потерял, но сейчас снова найдет. Что он уже встал на нужный путь, что осталось немного.
Он опять попытался возразить, что и сам в состоянии найти свой путь, что Ольга ему не нужна. Он хотел видеть Жанну. Жан-ну! Но Ольга только смеялась в ответ.
Тогда Сергей пробовал ухватить ее за руки, но она ускользала, снова смеялась и называла себя Жанной.
Вполне возможно, это действительно являлось правдой. Теперь он ни в чем не был уверен. И когда его спросили, готов ли он, Сергей ответил, что да.
Только происходило это уже не в доме, а в лесу. Хотя, как они там оказались, Сергей понятия не имел и потому удивленно осматривался по сторонам.
Деревья, звезды, белый камень, высокое пламя костра. Красота какая! Даже защипало в глазах от восторга и воодушевления.
Разве может случиться сейчас что-то плохое? Нет, конечно, нет. Да и люди его окружают хорошие, добрые, способные в любой момент прийти на помощь, указать правильный путь. К счастью.
Да! Это самое настоящее счастье наполняет его, захлестывает, переливается через край. И он уже не в состоянии вместить его в себя – горит, взрывается, распадается на части.
Глава 16
Рыжий действительно нашел Кошкину в беседке недалеко от здания, ну, наверное, клуба и игровой площадки. Заглянул внутрь, увидел Яну, сидящую на лавочке. И дневник на ее коленях тоже увидел, но про него пока ничего говорить не стал, просто спросил:
– Ты завтракать-то идешь? Уже все готово.
– Иду, – буркнула Кошкина, но с места не сдвинулась.
Тогда Рыжий подошел, присел рядом, кивнул на дневник:
– Чего еще интересненького прочитала? – Но ответа дожидаться не стал, внезапно резко сменил тему: – По-моему, Валя нарочно все это подстроила.
Яна скосила взгляд, фыркнула.
– За Соню пришел заступаться? – спросила прямо, и Рыжий смутился, насупился.
– Нет, – выдохнул, но тут же исправился: – То есть… – Договорил упрямо и твердо: – Я правда так считаю.
– Я тоже, – Кошкина невозмутимо дернула плечами. – И что?
– Тогда чего здесь сидишь? – озадачился Рыжий.
– Хочу и сижу, – откликнулась она. – Тебя забыла спросить. – И тут же подскочила, рванула к выходу, так что даже пришлось ее догонять.
Одно слово – Кошкина. Никогда не предугадаешь, что ей в данный момент в голову взбредет.
К костру она подошла как ни в чем не бывало, не обращая внимания на направленные на нее взгляды, но не потребовала свою порцию, как поступала обычно, а сама разобралась. Натянув на пальцы рукав толстовки, зачерпнула кружкой из котелка кипяток, сыпанула в нее прямо из банки гранулы растворимого какао и только потом взяла ложку, плюхнулась на скамейку и принялась мешать, громко бренча. Скорее всего, нарочно. И вдруг поинтересовалась:
– А дальше-то что делать будем? Назад двинем или вперед пойдем?
Кажется, с ночи никто еще не задавался этим вопросом, отложили на неопределенное время, даже не потому что трудный, просто какой-то неудобный. И если в темноте при свете костра все виделось достаточно неоднозначным, пугающим, тревожным, то теперь воспринималось совсем по-другому.
От туч и облаков на небе не осталось даже следа, и оно манило чистой насыщенной синевой. Солнце сияло, словно до блеска отмытое, и уже ощутимо припекало. Да и вообще весь мир блистал яркими красками, став невероятно приветливым и уютным.
Прямо настоящий ласковый и теплый летний денек, как на картинке в веселой детской книжке. И в его добром свете все недавние страхи и сомнения отступили.
Но, возможно, не только из-за погоды, а еще потому, что Кошкина с раннего утра умудрилась устроить этот тарарам с дневником. И именно он вернул жизнь в привычную колею, добавил нормальности и обыденности, отогнал еще дальше всю мистику и непонятности.
Непривычная обстановка, странный дневник, заброшенный лагерь, нежданный ночной гость, назвавшийся бывшим директором и ничего не сказавший толком – сплошные намеки и недоговоренности. Но кто даст гарантии, что все его слова правда?
Вдруг он ку-ку? Вот и бродит по ночам по лесу, пугает туристов жуткими байками.
Возможно, и дневник на самом деле никакой не дневник. А, как предположил Киселев, просто от скуки написанные кем-то страшные рассказики. И кто захочет показаться наивным дурачком, поверившим в нелепые фантазии, жалким трусом, их испугавшимся?
Еще и инструкторша посматривала снисходительно-иронично, чуть заметно усмехаясь, всем своим видом говоря: «Ну что, деточки? Опять начнете скулить и проситься к маме?»
Вот ребята и не торопились отвечать на вопрос дерзкой, безбашенной Кошкиной, которая тоже легко могла поднять на смех. Только играли друг с другом в переглядки, а заговорить первым и что-то предложить ни один не решался. Даже Валя отмалчивалась.
– А кто-то вроде на речку сегодня собирался, – напомнил Дмитрий Артемович, добавил убежденно и немного дразняще: – Мы вчера с пацанами опробовали, поэтому готовы заверить, что все классно.
И после его слов все вздохнули облегченно. Ведь вопрос решился как бы сам собой, да еще настолько естественно, легко и логично: они ведь действительно собирались.
– Если хотите, отправляйтесь купаться, – поддержала тренера Настя. Улыбнулась ободряюще, правда, тут же добавила: – Но я, пожалуй, останусь.
– И я, – подхватила Кошкина. – Я в речках не купаюсь, – заявила с таким видом, будто подобное действительно ниже ее достоинства. – Только в море. А позагорать и тут, в лагере, можно.
Все остальные невольно уставились на Демида, ожидая от него очередного заявления вроде «Тогда я тоже остаюсь». Но он будто ничего не замечал и не слышал, сосредоточенно рассматривая остатки какао в кружке.
До сегодняшнего утра Соня ни за что бы не упустила такой шанс – оказаться с Демидом в одной компании, когда рядом не было Яны. Да еще и на пляже. Но сейчас вот ничуть, ни капельки не тянуло идти куда-то вместе с ним и с Силантьевой. Ополоснуться в душевой холодной водой и то приятнее.
– Я тоже не пойду купаться, – заявила она. – Не хочется.
– А я вчера накупался, – подхватил Рыжий, потупившись скромно. – Лучше дров еще наберу. – Заметил деловито: – А то уже совсем не осталось.
– Вас не поймешь, – с нескрываемой досадой вывела Настя. – Сначала вы вроде решаете одно, проходит немного времени и выясняется, что вы хотите уже совсем другого, а еще через час – третьего.
Похоже, инструкторшу не слишком обрадовало, что она останется в лагере не одна, будто у нее имелись какие-то свои особые планы.
– Насть, да ладно тебе, – как всегда, миролюбиво завел Дмитрий Артемович, а она только рукой махнула, привычно скомандовала:
– Допивайте, складывайте кружки в котелок и делайте что хотите. А я посуду помою.
Славик, Миша, Демид и Валя действительно отправились с тренером на речку, Настя, как и собиралась, бренча котелком, зашагала в сторону столовой. Соня сначала двинулась за ней, хотела помочь, но инструкторша отказалась:
– Здесь и одной-то делать нечего.
Поэтому Соня так и остановилась на полпути, обернулась, посмотрела на топтавшихся возле кострища Кошкину и Рыжего. Те разговаривали, но отсюда было не слышно о чем.
– Ты же не потому осталась, что купаться не хочешь, – уверенно заявил Рыжий, чуть прищурившись, посмотрел на Яну. – А чтобы дневник дочитать.
– Надо же, – с нарочитым удивлением вывела та и тоже прицельно уставилась в ответ. – А считают, что от любви тупеют.
У Рыжего уши моментально покраснели, но он стойко выдержал направленный на него взгляд, отнекиваться не стал, а парировал с нахальным вызовом:
– Это только у вас, у девчонок, так.
Кошкина фыркнула, напомнила ему по-хозяйски:
– Ты вроде за дровами собирался. Вот и беги.