росила других. И что теперь уже она ведет себя так, как те другие, – не позволяет ему ничего сказать.
Тогда она успокоилась, замерла, а Сэм переждал несколько секунд и действительно ее отпустил. Хотя и не сводил пронзительного напряженного взгляда, опасаясь, что она все-таки бросится прочь и завопит. Но Ася только отодвинулась чуть-чуть, чтобы не стоять чересчур близко, произнесла:
– Говори.
– У вас семеро ребят пропали? – опять уточнил он.
– Да.
– Я знаю, где они, – признался Сэм.
Она одновременно верила и не верила.
– Ну и где? – поинтересовалась насмешливо и скептично.
– Их увели для ритуала.
– Для ритуала? – изумленно переспросила Ася. – Какой бред! Что еще за ритуал? Ты специально мне голову морочишь? Несешь какую-то фигню.
– Просто послушай, – в который раз с напором повторил Сэм. – Ты ведь и сама уже о чем-то догадываешься. Иначе бы не стала искать поляну. Иначе бы и сейчас я не наткнулся на тебя здесь. – Он сделал паузу, напряженно втянул воздух, сощурился и наконец произнес: – Ты права, все дело в моем отце. И его хорошем знакомом. Они раньше работали вместе. Или учились. Я точно не знаю. Но это все их затея. И секта, и деревня, и ритуал.
Ася молчала, слушала, а Сэм продолжал торопливо рассказывать, не вдаваясь в особые подробности, чтобы зря не тратить время.
– Тот знакомый, он врач-онколог. Ты же знаешь, что такое онкология?
Конечно, Ася знала. Правда, сама лично не сталкивалась, но от той же бабушки и ее собеседниц не раз слышала, что рак унес то одного, то другого, что родственники бились за его жизнь до последнего, использовали все возможные и даже невозможные методы лечения. А некоторые, как оказалось, использовали их – этих отчаявшихся, готовых на все людей.
Вот и папаша Сэма с его приятелем-онкологом стали собирать вокруг заболевших или их родных. Но поначалу намеренно выбирали случаи полегче или вообще тех, кто почти здоров, просто слишком внушаем и мнителен. Для большего эффекта подменяли анализы, говорили, что дела плохи и обычные методы уже не помогут, но тут же обнадеживали, что есть и другие, альтернативные. Предлагали особые снадобья, естественные, чистые, природные, убеждали, что при соблюдении определенных условий шансы на выздоровление увеличатся. Главное, очистить от грязи мысли, душу, тело и вернуться к истокам. Для того и понадобилась экодеревня.
Отец у Сэма – психиатр. Он умел работать с людьми, умел заставить себя слушать и соглашаться. Ася в этом убедилась тогда на поляне, когда почувствовала себя беспомощным кроликом перед удавом. И если бы Сэм не вмешался, неизвестно, чем бы закончилось. Возможно, она безропотной овцой сама бы потопала за незнакомцем следом, поверив, что ей хотят помочь и ничего плохого с ней теперь точно не случится.
Другие ему тоже верили. Да и как не поверить, если факты говорили сами за себя? Никто же не знал, что те подтасованные, что результаты обследований были нормальными изначально, а не становились такими после «правильного лечения».
Люди радовались «чудесным исцелениям», как могли благодарили «спасителей». А слухами, как известно, земля полнится.
Та же бабушка до сих пор иногда вспоминала каких-то телевизионных шарлатанов, которые воду заряжали, лечили прямо через экран телевизора.
Даже когда уже безнадежно, люди все равно продолжали надеяться. И тогда еще охотнее верили в чудо.
Так и тут. А чтобы чудо не обошло стороной, несли деньги, порой последние. Продавали машины и квартиры, не только на время, но и насовсем переселялись в деревню за частоколом. А если кто-то не выздоравливал, то… сам виноват – недостаточно проникся идеей, не соблюдал условий, не смог освободить свои мысли и душу от грязи, не поверил.
– А разве так можно с больными людьми? – растерянно пробормотала Ася. – Разве это не преступление?
Сэм промолчал. Ну а что он мог ответить?
– И ты обо всем знал?
– Нет, конечно, – отведя взгляд, произнес он. – Я же маленький был. Меня же во все это не посвящали. Просто иногда наблюдал со стороны. Но я же думал, что везде так, что так и надо. Только потом стал догадываться. После того, как мама пропала.
– Куда пропала?
– Без понятия. До сих пор не знаю. Отец сказал, что она уехала. Типа сбежала, нас бросила, потому что мы ей не нужны.
– А ты не поверил? – осторожно уточнила Ася, а Сэм повторил:
– Не знаю. Даже не представляю, чему там вообще можно верить. Наверное, совсем ничему.
Он стоял, понуро опустив голову, то сжимал, то разжимал кулаки.
– А ритуал тут при чем?
Сэм вскинулся, опять сосредоточенно нахмурился.
– Здесь недалеко место силы.
– Место силы? – недоуменно переспросила Ася.
– Ну да, так называют, – подтвердил он. – Это дальше по реке. Там берег высокий, крутой, почти настоящие скалы. Даже пещера есть. Раньше ее считали священной. Вроде как в ней проход есть между мирами: миром духов, миром людей и преисподней. С ней еще местная легенда связана, про трех сестер. Слыхала?
– Ага, – откликнулась она. – Нам вожатая рассказывала. – Потом поинтересовалась недоуменно: – Но разве кто-то и сейчас верит, что это правда?
– Верят, да, – подтвердил Сэм. – Очень многие. Иначе их и не было бы – богов, колдунов, шаманов. У отца и дяди Юры куча книг на эту тему. Отец даже диссертацию о чем-то таком писал. А еще верят, что люди тоже могут переместиться. Не в загробный мир, конечно. С этим-то вообще нет проблем. В мир духов. И кто сумеет туда попасть, пусть даже совсем ненадолго, исцелится от любой болезни или проживет во много раз дольше остальных. Как те больные приемыши из легенды. А сестры из нее типа тоже не умерли, а стали хранительницами прохода и, если их правильно попросить, могут и обычному человеку его открыть. Но только при определенных условиях.
– Каких?
– Во-первых, время. Должны совпасть год, фаза луны и день. А сегодня он как раз особенный.
– Летнее солнцестояние, – вспомнила Ася. – Самая короткая ночь в году.
– Да, – кивнул Сэм. – Но только этого мало. Нужны еще молитвы. Или заклинания. И жертвы. Сначала мужчина и женщина. Как погибшие отец и мать. – Он закусил губы, прежде чем продолжить: – Они уже заранее принесены.
Ася, не удержавшись, ахнула.
То есть Синичкиной с Митрохиным действительно ничего не показалось. То есть вожатый Сергей из второго отряда и та неизвестная, исчезнувшая за день до начала смены Жанна, они на самом деле…
– А как же ребята? Их тоже? Сразу семерых…
– Я потому и пришел, – оборвал ее Сэм. – Хотел раньше, но не знал, где это место.
– А сейчас знаешь? – с надеждой уточнила Ася.
– Примерно, – откликнулся он. – В любом случае это у реки. Главное, точно определить, в каком направлении идти.
– И ты решил все рассказать? – задала Ася очередной вопрос. – Нашим лагерным?
– Ну да, – опять кивнул Сэм. – Предупредить.
И посмотрел так, будто ожидал одобрения, поддержки и помощи, а ей очень хотелось ответить: «Конечно! Ты правильно решил! Сейчас мы вместе пойдем и все расскажем», но пришлось произнести совсем другое, тоже виновато опустив глаза:
– Они тебе все равно не поверят. Они убеждены, что это обычный побег, который Алик устроил назло старшухе. – Ася вскинулась, посмотрела Сэму в глаза: – Я уже пробовала рассказать, но меня даже слушать не стали.
– Ты потому и ушла из лагеря? – догадался он. – Хотела сама все проверить?
– Да, – подтвердила Ася.
– Ясно, – заключил Сэм, на секунду закусил краешек губы, стараясь не выдать разочарования, сосредоточенно сощурился. – Тогда… – Он не договорил, решительно сдернул с плеч полупустой рюкзак, который Ася до этого момента даже не замечала, спросил: – Здесь есть где-то поблизости место, куда его можно спрятать? На время. Только побыстрее.
Ей даже думать не понадобилось.
– Есть. Тут совсем рядом беседка. Я в ней часто сижу. Там доска одна от пола оторвалась. Хотя и лежит на месте, но ее можно поднять. Она под скамейкой, не наступишь. Поэтому вряд ли кто знает.
Ася и сама чисто случайно узнала. Когда в очередной раз сбежала с дневником подальше от остальных, но не писала в нем, а рисовала, прихватив с собой помимо обычной шариковой ручки ластик, пару простых карандашей и линер.
Вот именно он и упал, покатился под скамейку – видимо, пол был не совсем ровный. Поэтому Ася отложила в сторону дневник, сначала поднялась, потом присела на четвереньки, наклонилась, потянулась за линером, почти ухватила его, но при этом ненароком надавила на крайнюю доску, самую короткую из всех.
Та легко накренилась, и линер чуть не провалился под пол – Асе просто чудом удалось его поймать. А иначе пришлось бы лезть дальше под скамейку и шариться уже под досками.
Правда, она все равно залезла и пошарилась: а вдруг там нашлось бы что-то интересное.
Хотя, вероятнее всего, там могла прятаться жаба, или ежик, или даже уж. Но об этом Ася вспомнила уже потом, когда так ничего и не нащупала, кроме чуть влажного песка и редких чахлых былинок. Но между досками пола и почвой имелось приличное пространство. Запросто можно засунуть что-нибудь небольшое, типа книги, обувной коробки или – тощего рюкзака.
– Веди, – распорядился Сэм.
Они пролезли сквозь забор, добрались до беседки, вошли внутрь.
– Вот здесь, – Ася указала на нужную доску.
Сэм надавил на нее, приподнял, затолкал в дыру рюкзак, предварительно вынув из него только фонарик – что там еще лежало, Ася не разглядела, – а когда распрямился, глянул напряженно, уточнил:
– Ну что? Ты со мной? Или лучше останешься?
У Аси под ложечкой засосало, а кожа на руках пошла зябкими пупырышками, но она все равно проговорила твердо и решительно:
– Конечно, с тобой.
– Тогда бежим.
Глава 26
Двенадцать лет назад
Особо разговаривать на бегу не получалось. Да они и без того слишком много времени потратили на объяснения, поэтому Ася старалась не отставать и только мысленно отмечала, где бегут, куда сворачивают.