Несмотря на желание принять предмет, Вэл не спешит этого делать.
– Что там?
– Не рассказывай им, пока сама не посмотришь, – собеседница обеспокоенно оглядывается через плечо.
– Не рассказывать кому? Людям с торжества?
– Своим друзьям. Остальным членам круга. Они не поймут. Не смогут. Пока нет. Но ты заслуживаешь… вы все заслуживаете знать правду.
С колотящимся сердцем Вэл берет кассету. Словно освободившись от тяжкого груза, женщина выпрямляется и поднимает взгляд. Она кажется знакомой, причем не только из-за предыдущего столкновения в трейлерном парке. Но вспомнить ничего не удается.
– Мы встречались раньше? – спрашивает Вэл. – Например, на передаче тридцать лет…
Невдалеке раздается стук от резко распахнутой двери, заставивший собеседницу вздрогнуть и поспешить прочь, огибая припаркованные машины. Но не в направлении города, а прямиком в пустыню. Вскоре силуэт растворяется в вечерней мгле.
До Вэл доносится голос Хави. Друзья идут к ней.
Она прячет кассету под плед с Моной Лизой, прижимая к груди, совсем как недавно вручившая предмет женщина. Интересно, она так держала его из желания сохранить секрет или потому, что считала вещь ценной?
Рядом с Хави шагает Айзек, а завидев Вэл, переходит на бег.
– Ты как?
– Я в порядке, – привычная ложь легко срывается с губ.
Однако, в отличие от папы, Айзек не спешит поверить. Он пристально смотрит на Вэл и, заметив царапины на ее лице, хмурится с возросшим беспокойством.
Хави догоняет друга и присоединяется к ним.
– Маркус помогает Дженни собрать вещи в номерах. Она чувствует себя ужасно виноватой из-за скандала.
– Эй, если бы мне давали по доллару за каждую неприятную встречу с чьей-то матерью, то у меня бы накопилось сегодня уже целых два, – пожимает плечами Вэл.
Вознаграждением ей становится мрачный смешок Хави.
– Повезло, что избежала знакомства с нашими. Иначе счет дошел бы до четырех.
– Можем мы убраться отсюда? – спрашивает она.
– Куда? – уточняет Айзек, хотя его собственные пожелания выдает резкий поворот головы в направлении странного здания.
Вэл точно знает, где оно находится. Чувствует его гул в груди. Зов необычного дома, стоящего на страже пустыни. Ждущего их.
Необычного дома с телевизорами и кассетными видеомагнитофонами на каждом этаже.
Держать подарок незнакомки в секрете от друзей кажется неправильным, но разве Хави сам не рекомендовал поступать так, словно за ними всё время наблюдают? Как бы Вэл ни доверяла парням, женщина тоже настаивала на сохранении тайны. И это предупреждение проникло глубоко в душу, заражая паранойей. Когда станет ясно, что именно записано на кассете, можно будет решить, как действовать дальше. И кому еще можно показать видео.
– Обратно в тот дом, если никто не возражает. Единственное место, где я хочу очутиться, – это в кругу друзей.
Вопрос: Кто-нибудь помнит детские передачи, персонажи которых могли эволюционировать или где формат менялся по мере показа? Мне ничего в голову не приходит.
– «Аватар: легенда об Аанге». А еще, хоть и в меньшей степени, поскольку мультфильм предназначался скорее для подростков, – «Легенда о Корре». С первой серии к последней герои развивались и менялись как в лучшую сторону, так и в худшую.
– Ага, но я имел в виду именно детские передачи, типа «Улицы Сезам». Там редко рассказывали одну историю в течение всех выпусков.
– Может, «Блуи» [9]? Там иногда глубоко копали.
– Гляну, спасибо!
– «Господин Волшебник»?
– Ну нет, там всё всегда оставалось одинаковым. Дети, круг, магия, игры.
– Только не в последней группе. Я наблюдал за ними всё свое детство. Передача закончилась, когда мне было двенадцать. Я к тому времени делал вид, что смотрю ее только за компанию с младшим братом. И она определенно изменилась. Герои почти выпилили Господина Волшебника и сосредоточились на собственных играх. Может, поэтому программу и закрыли? Из-за неудачного формата? Канал попробовал что-то новое, но не выгорело. Хотя мне нравилось.
– Интересно. А есть ссылка, где посмотреть последние выпуски?
– ЛОЛ. Ничего нельзя посмотреть. Записей просто нет в Сети.
– Детские передачи стали намного лучше. Теперь в них скорее рассказывают связные истории, а не просто пытаются продать новые игрушки или типа того.
– Чем конкретно лучше? Я почти уверен, что все изменения по-прежнему нужны, чтобы продать мерч. «Маленькие пони» наряжаются в новые шмотки и делают новые прически по три раза за сезон не ради связности сюжета, чувак.
– Если что-то и так хорошо, зачем это менять?
– Господин Волшебник бы, наверное, согласился с тобой. См. переписку выше.
Тринадцать
Проблема в доме без межкомнатных дверей заключается в том, что стоит Вэл отправиться наверх и включить видеомагнитофон, как кто-нибудь обязательно это заметит.
Она вообще не хочет заходить внутрь, поэтому просто топчется на пороге, прижимая кассету к себе под прикрытием пледа, и вглядывается в окна. Это всего лишь здание, но оно ощущается как живое и неукротимое, вроде присутствия Шторма в загоне. Вэл всегда чувствовала злую волю коня, который только и выжидал удобного момента, чтобы наброситься с копытами и зубами.
Нетерпеливое предвкушение. Вот что исходит от дома. Он возвышался тут десятки лет, но так и не научился смирению. Вэл не может объяснить собственной уверенности, поэтому просто принимает как данность. Не исключено, что из-за непрекращающегося гудения, проникающего под кожу, не позволяющего расслабиться или сосредоточиться.
Хави хлопает в ладоши, привлекая внимание.
– Предлагаю развести костер.
– Из чего же? – интересуется Айзек.
– Увидишь, – улыбка главного зачинщика компании обещает очередную проказу. Он вбегает внутрь и спустя несколько минут кричит откуда-то сверху: – Поберегись!
Айзек тоже уходит в дом. Тут же раздается грохот с торца: одна из тумбочек под телевизор разбивается о землю. По крайней мере, не сам телевизор. Хотя Вэл требуется только один. Остальные она не возражает расколошматить.
– Еще снаряд!
И вторая тумбочка вылетает с балкона и падает рядом с первой, разбиваясь вдребезги. Затем следует новая жертва произвола, после чего счастливый Хави и смущенный Айзек спускаются обратно к Вэл.
– В любом случае хотел убрать телевизор в кладовку, – с удовлетворением обозрев результаты своей проделки, кивает Хави, явно не испытывая ни малейшего раскаяния за погром чужой мебели. – Проклятая штуковина никак не выключалась. Я проснулся посреди ночи, а экран мерцает. Жуть.
Вэл испытывает облегчение, что кто-то еще это заметил. Значит, работающие телевизоры ей не почудились и не привиделись в кошмаре. Она переводит взгляд на дом, озаренная идеей.
Не обязательно использовать проигрыватель на своем этаже. Можно подняться на самый верх. Создать буфер между собой и остальными. Нужно только дождаться, пока парни заснут, и не включать звук громко, чтобы никто не услышал.
Вэл говорит, что хочет переодеться, и уходит в дом. Первое побуждение – спрятать секретный дар на шестом этаже. Но она вспоминает предупреждение Хави о постоянном наблюдении и направляется в прежнюю спальню, где намеренно роняет плед рядом с кроватью, используя движение, чтобы сунуть кассету под матрас. Если камер не видно, это еще не значит, что их действительно нет. Нельзя дать возможному соглядатаю подсказку о своих намерениях.
Сменив одежду, Вэл не задерживается в доме. Находиться здесь в одиночестве почти так же страшно, как приближаться к подвалу. Поэтому она торопливо возвращается наружу, снова завернутая в плед с Моной Лизой. К тому времени, как подъезжают Дженни с Маркусом, Хави уже далеко продвинулся в своей затее с розжигом костра.
Якобы «преданная подруга» влетает в дом, даже не посмотрев на Вэл и сразу бросив спутника. Маркус, решив не тратить силы на переодевание, просто швыряет пиджак внутрь и присоединяется к друзьям возле огня. На ферме тоже иногда разводили костер, однако раньше из опасений пробудить травмирующие воспоминания Вэл всегда избегала подобных сборищ. Теперь же она хочет знать всё, но наблюдение за языками пламени не помогает.
Сначала у нее руки чешутся помочь из-за привычки вечно заниматься чем-то в летнем лагере, но Хави явно знает, что делает. Он загораживает растопку, окружая легкогорючими предметами, и потом понемногу добавляет более крупные куски дерева, давая им разгореться как следует.
– Откуда ты знаешь, как разжигать костер? – спрашивает Маркус. – Был бой-скаутом?
Хави невесело смеется.
– Противоположная программа, результат тот же. Я умею разводить огонь, знаю основы первой помощи и способы убедить старших, что мне можно доверять.
Дженни с недовольным видом топает из дома в голубой пижаме и в уггах, останавливается рядом с Вэл и протягивает сэндвич. Той требуется несколько секунд, чтобы понять: еда предназначена ей. И берет этот знак перемирия.
Глядя в костер, Дженни возобновляет разговор, словно и не прерывалась:
– Стюарту была поручена единственная работа – проследить, что моя мать сегодня находится под присмотром. Но, конечно, он не справился. Поручил Эмили сидеть с бабушкой! Одиннадцатилетней девочке! Оставил ее за главную! Так что муж не просто испортил всё торжество, но и нанес травму нашей дочери.
Она бросает взгляд на Вэл, и под бурлящим гневом мелькает умоляющее выражение. Дженни расстроена не из-за произошедшего, а просто расстроена, и это ее способ извиниться. Сэндвич тоже служит примиряющим жестом.
Вэл умирает с голоду после пропущенного ужина и смягчается от этого заботливого поступка. В конце концов, Дженни не виновата в том, какой уродилась ее мать. И, несмотря на принадлежность к сообществу жителей Благодати, всё же вступилась за бывшую подругу, а не осталась в стороне, как прочие, наблюдая издалека. Первой защитила от опасности, первой оттащила обезумевшую мать. Поэтому Вэл подтолкнула соседку плечом.