– Правда?
– Нет, – отвечает он со смехом. – Но я обожаю ошибаться. И преуспел в этом.
Затем следует за Маркусом через разрыв.
Дженни дрожит, оглядываясь с таким видом, будто подумывает остаться. Вэл знает, что – вернее, кого – она ищет, поэтому мягко произносит:
– Его больше нет. И помни: ты всегда была самой лучшей для нас. И обязательно справишься с любым испытанием в одиночку.
Вэл притягивает волшебство, как способна лишь она, и вкладывается в слова с такой силой, что они превращаются в приказ. Дженни кивает, веря, что действительно способна на свершения, берет руку подруги и позволяет той вытолкнуть себя наружу.
– Ты опять меня бросаешь, – говорит Китти без грусти и удивления.
Голос ее звучит просто чуть обиженно и утомленно – более утомленно, чем следует такой малышке. Любой малышке. Это разбивает Вэл сердце.
– Больше никогда, – клянется она.
– Идем, Китти, – Айзек протягивает руки. – Мы забираем тебя с собой.
Но она больше не настоящая девочка. Уже нет. Вокруг нее пульсирует мрак. Когда она вдыхает его, то объединяет в себе всех других детей – бледные и дрожащие тени с пустыми глазами, – а затем произносит голосом ведущей:
– Мы справимся. Потому что основатели по-прежнему наблюдают и слушают. Ждут, когда опять смогут смотреть передачу. Мы найдем новых друзей, как всегда. И вечно будем рассылать заманчивые и полные блестящих надежд приглашения. Обретем следующего Господина Волшебника – лучше прежних. А после…
– Хватит, – прорезает тьму голос Вэл.
Потерянные дети вокруг Китти начинают трястись, их края размываются. Сестренка яростно хмурится, но хотя бы опять становится самой собой. Пока что.
– Я не виновата. Ничем не могу помочь. Так тут всё работает: кто-то должен управлять магией, придавать форму гудению. Заключать сделки со скучными взрослыми, которые хотят вернуть программу. Поэтому тьма использует меня. И теперь мне нужно снова так поступить. А когда появится новый Господин Волшебник, я окончательно исчезну, потому что почти уже безвкусная, по словам этого места. Очень грубо, кстати, – склонив голову, Китти словно прислушивается к чему-то. – Оно говорит, что я стану на вкус как черный цвет, а потом совсем растворюсь. Навсегда, – ее глаза выглядят уже не ярко-синими. Они блекнут, лишенные жизни. – Я бы предпочла стать на вкус блестящей, – шепчет сестренка.
Вокруг нее вьются бесплотные тени. Вэл гадает, кем были эти дети. Кем могли бы вырасти.
– Я не брошу их. Не брошу никого из вас, – обещает она, даже понимая, что не сумеет вывести их наружу.
Это место поглотило невинные жертвы, но оно же и поддерживает их существование. Здесь они живут как привидения. Воспоминания. Всплеск статических помех. Китти тоже почти растворилась во тьме, от знакомой им малышки практически ничего не осталось.
– Вэл, – окликает Айзек.
Она вскидывает руку, прерывая заготовленные им слова. Он беспокоится, что мог передать свои несовершенства Шарлотте, но на самом деле в нем куда больше достоинств: доброта, сострадание и щедрость вплоть до самоотречения.
Они с дочерью будут счастливы вместе. Вэл ощущает это будущее совсем рядом, едва-едва вне пределов досягаемости. Как заветную мечту, которая только и ждет, чтобы ее загадали. Чтобы потянулись к ней, попросили.
Будущее.
У Китти его не осталось. И нельзя забывать о волшебстве этого места, с помощью которого жители Благодати наверняка снова постараются перекроить детей по своему образу и подобию.
Вэл в этом не виновата. Ни в чем не виновата.
Она кладет ладонь на щеку Айзеку, поворачивает его лицо к себе и целует, напоминая ему о радости, желании и партнерстве – тех чувствах, которые они вправе желать. Напоминая и себе самой. Затем отстраняется и заглядывает в его прекрасные глаза, навеки запечатленные в ее сердце. Глаза, всегда видевшие ее и находившие даже тогда, когда другие не могли.
– Я бы любила тебя всей душой, – улыбаясь, шепчет она.
После чего проталкивает Айзека сквозь прореху и закрывает все двери в это место так надежно, что никто и никогда больше не сможет их отпереть.
Вэл умеет это лучше всего.
К тому времени, как мэр сообразит, что она «исправила» разрушенное пространство, но отгородила его от внешнего мира, остальные окажутся уже далеко, в безопасности со своими детьми. Иногда безопасность – лучший способ для родителей продемонстрировать любовь. И единственный способ продемонстрировать любовь к друзьям для Вэл.
Она садится возле Китти и прижимает ее к себе. Потом раскрывает объятия, и тени потерянных девочек и мальчиков нерешительно приближаются. В их глазах зажигаются искры, а движения выглядят более уверенными. Бессмертные сосуды надежды, как и все дети.
– Ты осталась с нами, – шепчет Китти.
– Конечно, осталась, – Вэл снова обращается в глубь себя, на этот раз зная, кто она такая и чего хочет, обнаруживает внутри океан магии и возможностей, которые ждали только ее приказа, чтобы вырваться на свободу.
Будущее Вэл беспредельно, как и любовь к младшей сестре. Они никогда не закончатся, не померкнут и не растворятся.
«Если не можешь победить младшее божество… Стань им».
– Время волшебства! – восклицает Вэл и накидывает плащ себе на плечи.
Эпилог
На ферме в полном разгаре весна. Если бы цвет распускающейся зелени можно было попробовать на вкус, то она показалась бы нежной и яркой, с золотистым оттенком, и похожей на вращение кругами на качелях, когда свежий ветерок целует в щеки.
Цвет весенней зелени – самый вкусный. Он отдает банкротством Благодати. Городок теперь стоит заброшенным, а опустевшие дома понемногу отвоевывает обратно пустыня. В любом случае, местные жители никогда не пробовали цвета.
Вообще-то, единственные, кто способен поведать обо всех вкусовых оттенках весенней зелени, собрались сейчас на ферме, на кухне главного дома. Маркус с Хави весело перебрасываются шутками и со смехом рассказывают про то, как на торжестве дочь Хави настолько рассердилась, что никто не планирует надевать свадебное платье, что сама облачилась в белое. Сын Маркуса в это время незаметно утаскивает три бисквита – один для себя и два для новых брата и сестры, о которых никогда не просил, но теперь не променял бы ни на кого на свете, – после чего спешит улизнуть в соседнюю комнату.
Айзек переживает, что Шарлотта очень капризна в еде, а Дженни уверяет, что обязательно что-нибудь найдется по вкусу среди множества приготовленных блюд, поэтому не нужно заставлять есть то, что дочке не нравится. И предлагает прислать рецепты, прекрасно маскирующие овощи внутри, как только закончит с курсовым дипломом. Она прекрасно справляется с учебой и даже подумывает после получения степени бакалавра сразу поступить на магистратуру. Когда одна из дочерей кричит из соседней комнаты, что хочет пить, Дженни тут же откликается: «Уверена, ты способна и сама решить проблему».
Они все учатся жить в мире с собой. Процесс нелегкий, но чудесный. Если бы можно было изобразить разворачивающуюся сцену одним цветом, то подошел бы нежно-голубой, как небо в безоблачный день, когда синева истончается почти до белизны. Никто больше никогда не попробует ни одного оттенка, но в этот момент ощущают вкус на языках, даже не осознавая того. Вы тоже можете, нужно только закрыть глаза и представить. Давайте же, я в вас верю.
Айзек выскальзывает из кухни, чтобы немного посидеть на качелях и предаться воспоминаниям. Он поглядывает на дорогу, словно ждет появления высокой фигуры, двигающейся к дому уверенным шагом, поправляя на плече толстую косу.
Айзек знает, что пора уже перестать высматривать везде Вэл, но не знает, как это сделать. Когда он возвращается внутрь, то замирает у входа в убежище детей. Они собрались всей бандой – не только Шарлотта, дочери и сыновья друзей, но и внуки Глории – и сгрудились на одном диване. Кто-то устроился на мягких подлокотниках, малыши взгромоздились на колени ребятам постарше, а Шарлотта оседлала спинку, точно пони, и заплетает одной из девочек Дженни косу, хотя обе заняты совершенно другим, как и все остальные. Они не отрывают взглядов от экрана, где идет «Господин Волшебник».
Передача транслируется онлайн и доступна любым зрителям в любой момент. Рекламы на канале нет, а эпизоды длятся ровно по двадцать минут без повторов, но их количество бесконечно, чтобы каждый мог посмотреть. И это чудесно, потому что дети просто обожают программу.
Она наполнена понятными им мирами, которые кажутся абсурдными взрослым, ведь те уже утратили способность видеть абсурдность мира, где живут сами. Дети же могут спокойно воспринимать условности, потому что вокруг условно всё: комплекс сложных правил и норм поведения, недоступные пока пониманию. Деспотичные законы, которым деспотично заставляют следовать.
Если вы позволите себе погрузиться в детские ощущения, то вспомните, каково это. Возможно, в дополнение к обычным правилам вас ограничивали законами бога, который наблюдает за всеми поступками с безопасного расстояния. Господа, которого нужно любить и следовать его заветам, иначе ждет расплата за грехи. Господина Волшебника, который требует абсолютного повиновения и игры в навязанные роли вместо того, чтобы жить по-настоящему.
Вне зависимости от того, кто учит следовать этим абсурдным, жестоким и непрощающим правилам, они подчиняют, ломают и превращают в одиночек, уверяя, что ты заслуживаешь быть приниженным и должен благодарить за свою нынешнюю неполноценность, одновременно стыдясь ее.
Однако новый Господин Волшебник не считает никого сломленным. Всего лишь изменившимся. И это нормально.
В сегодняшнем выпуске Китти с друзьями находят куклу, которая больше не работает, и расстраиваются, потому что любят ее. Но тут же придумывают новые способы, как играть с нею. Делают нечто прекрасное из того, что есть.
Айзек не может определить, что именно у них получилось, но это и неважно.
– Почему передачу называют «Господин Волшебник», если главная там девочка? – хмурится Шарлотта, засовывая палец в рот.