— Вы нашли замену Джейн в «Затмении»?
— Нет, — вздохнул мистер Уошберн, но я знал, что он лжет.
— Ну, тогда никого не берите… Даже не пишите писем.
Он удивленно покосился на меня.
— Но почему?
— Потому что я знаю, кто убийца.
Патрон остолбенел, словно один из тех бычков, которых старик Альмы Шеллабаргер бил молотом по голове.
— Как… я хотел сказать, с чего вы взяли, что все знаете?
— Потому что у меня есть доказательства.
— Советую вам быть поосторожнее, — заметил мистер Уошберн. — Можно нарваться на большие неприятности, если потом не докажете обвинения.
— Не беспокойтесь, — отрезал я холоднее, чем следовало. — Я вернусь через час.
Я ушел прежде, чем он успел меня остановить. И в офисе наткнулся на Элмера Буша, который что-то перепутал и ждал там мистера Уошберна.
— Вы видели сегодня утром нашу старую тряпку? — весело спросил он, имея в виду газету, в которой я когда-то работал.
— Я был слишком занят, — ответил я, проскальзывая мимо него в кабинет. Но он последовал за мной.
— Так получилось, что у меня с собой есть экземпляр… Я там пишу, что нынче днем полиция произведет арест.
— В своей статье вы утверждаете, что будет арестован истинный виновник? Или нет?
— Нет, я оставляю этот вопрос открытым, — рассмеялся Элмер.
— Мистера Уошберна вы можете найти в студии, — холодно заметил я, наспех просматривая груду почты.
— Дружище, я мог бы дать вам совет, — сказал Буш уже серьезно.
— Слушаю, — я по-прежнему был занят почтой.
— Держитесь от всего подальше. Ваша девушка попала в серьезную беду. Есть масса вещей, о которых вы не знаете… Просто поверьте мне на слово. Я слишком долго этим занимаюсь. У меня большой опыт работы с полицией, я знаю, что их интересует. Они никогда не затевают такого крупного дела, не собрав всех доказательств и не убедившись, что могут уличить подозреваемого. Питер, вы мне нравитесь, мне не хотелось бы видеть, как эти волки разорвут вас в клочья. Я знаю, девушка вам нравится, но в этом деле таится много больше того, что лежит на поверхности. Гораздо больше, чем хотели бы вам рассказать даже такие настоящие друзья, как мистер Уошберн.
Я взглянул на него.
— Мистер Буш, вы хотите сказать, что мои дела плохи?
— Я только пытаюсь наставить вас на верный путь, — возмутился Буш моей неблагодарностью.
Я взглянул на часы. До конца репетиции оставалось меньше часа, а я был совершенно уверен, что арест запланирован именно на этот момент. Я достал свой листок и внимательно просмотрел его еще раз. Все тайны были раскрыты, ответ на головоломку совершенно ясен. Не хватало сущей малости: признания убийцы. Значит, предстояла трудная работа по поиску доказательств.
Впрочем, если все сложится самым худшим образом, я всегда смогу огласить свою версию, добиться, чтобы полиция отложила арест, а потом предоставить возможность добывать доказательства им. С этим они безусловно справятся, причем вовремя… В этом я был совершенно уверен.
Я взялся за телефон. Человек, с которым я беседовал, много лет был агентом по связи с прессой конкурирующей балетной труппы. Мы всегда были с ним дружны, и он мне сразу сообщил все, что я хотел узнать. Это немного помогло.
Лишь выбравшись на улицу, я вспомнил, что вот уже два дня не брился и не переодевался и выгляжу до безобразия помятым. Об этом сообщило мне витринное стекло, на которое я бросил случайный взгляд. Уже несколько дней я не был дома — с того момента, как собрал вещички и покинул квартиру Джейн.
Придя к себе, я поднял чемодан, который все еще валялся на полу в гостиной. Потом открыл его.
Сначала я подумал, что кто-то надо мной подшутил. В чемодане лежала женская ночная рубашка, нейлоновые чулки, бюстгальтер, трусики… Все это я обследовал с растущим изумлением. Так продолжалось до тех пор, пока я не обнаружил запечатанный конверт, и только тогда понял, что случилось. Это был чемодан Магды…
Я долго объяснялся с Глисоном. Разговор занял не меньше сорока минут, и закончили мы его перед самым окончанием репетиции. Для труппы это было на руку — по крайней мере удалось закончить репетицию до того, как арестуют убийцу.
Я намеренно придержал последнюю улику до тех пор, пока, к большому раздражению Глисона, не объяснил, как удалось разгадать всю головоломку. Боюсь, это оказалось небольшим пятнышком в час моего торжества.
— Понимаете, — говорил я тем спокойным, чуть усталым тоном профессора английской литературы из Гарварда, которым тот обычно разговаривал с нами, своими студентами, — нас настолько запутали последние убийства, что мы не смогли достаточно сконцентрироваться на первом. Прежде всего на характере убитой, который был ключом ко всему делу.
На середине этой великолепной фразы я сделал паузу и пристально посмотрел на инспектора, ожидая вопроса, что я имею в виду. Но он не сделал этого, а лишь смотрел и ждал. Карандаш секретарши повис в воздухе над блокнотом для стенографирования. После подобающей паузы я продолжил.
— Любопытно, что то, что я рассматривал как ваш нездоровый интерес к ножницам — «орудию убийства», если говорить официально, — в конце концов превратилось в первый ключ к личности убийцы, а в моем кармане лежит последнее доказательство. Однако между первой подсказкой и последним доказательством поместилась чрезвычайно сложная история, о которой, я уверен, вы никогда не подозревали. Должен сказать, я тоже… по крайней мере во всей ее полноте…
При этих словах я мысленно сложил пальцы крестом.
— Как все прекрасно знают, Элла Саттон была весьма самонадеянной особой и прекрасной балериной. В ее судьбе ясно видны черты классической трагедии: прекрасная, умная, одаренная женщина, достигшая вершины славы, была повержена из-за единственного фатального изъяна в характере: из-за ее алчности.
Я чувствовал себя прекрасно, теперь я перешел от роли чуть усталого профессора литературы к более подходящей роли классического моралиста.
— Ее трагедия началась в 1937 году, когда она перешла в «Норт америкен балет компани» и встретилась там с молодым талантливым хореографом Джедом Уилбуром и Алешей Рудиным, в то время куда более видной фигурой в мире балета. Если я правильно представляю картину, Джеда она собиралась использовать не только как хореографа. Алеша тоже в нее влюбился и, когда «Норт америкен балет» прогорел, смог перетащить ее сюда. Оба оказывали на нее сильное влияние. А вместе с Уилбуром она даже вступила в компартию.
— Вы понимаете, что говорите?
— Да, инспектор. Они вступили в партию; среди интеллигенции в то время это было модно — антифашизм, и все такое. Сама Элла политикой совершенно не интересовалась, как и ничем другим. Главным для нее была карьера, и она готова была на все, чтобы пробиться наверх. Думаю, так она собиралась расположить к себе Джеда, который оказался равнодушен к ее сексуальным заигрываниям. Для этого же она стала любовницей Алеши и даже взяла на время русскую фамилию, чтобы доставить ему удовольствие и заставить публику поверить, что она из белоэмигрантов. Все это вы можете найти в ее старых интервью.
Интерес к Алеше прошел у нее быстро: он ее обожал, но гораздо больше внимания уделял балету. И даже отказался продвигать ее так быстро, как ей хотелось. В конце концов она его бросила и вышла за другого, более влиятельного в труппе человека. За дирижера Майлса Саттона. Их брак никогда не был слишком счастливым. Характер у нее был мерзким, и я подозреваю, что вечные неприятности с мужчинами вызывались либо ее фригидностью, либо лесбийскими наклонностями.
Во всяком случае, она добралась до вершины, и наконец в этом сезоне исполнилось ее заветное желание: она убедила Уошберна уволить Игланову. Однако одновременно у Эллы начались неприятности. Роман с Джейн Гарден не состоялся… Она искренне привязалась к Джейн, но та, вопреки вашей недавней теории, никогда не была лесбиянкой. Уж это я знаю гораздо лучше вас, и никаких доказательств мне не нужно. Тогда Элла решила бросить Майлса и выйти за Луи. Отчасти потому, что ее к нему влекло (похоже, ее всегда тянуло к тем мужчинам и женщинам, которые не хотели иметь с ней ничего общего), отчасти из-за того, что это могло стать великолепным союзом короля и королевы балета.
Все могло бы отлично сработать — прояви Луи к ней хоть малейший интерес. Но этого не произошло, и начались жестокие ссоры. Майлс, который больше не жил с Эллой, влюбился в Магду; та, как вы знаете, забеременела. Даже среди балетной публики такие вещи просто не проходят, и Майлс делал все возможное, чтобы добиться от Эллы развода. Она отнеслась к этому слишком легко: такие вещи ее забавляли, и она ясно дала понять, что муж должен сам решать свои проблемы. Думаю, она была возмущена до глубины души, что ей предпочли другую женщину, пусть они уже не жили вместе, пусть даже она его презирала…
Естественно, Майлс вполне мог ее убить. Но он этого не сделал. К моменту премьеры «Затмения» Эллу яростно ненавидели Майлс и Магда, Луи, мистер Уошберн — за угрозы уйти из труппы и забрать с собой Луи, Игланова, которую она выживала из труппы, Алеша, который боялся, что его любимую Игланову уволят, а Уилбур — тем, что она его шантажировала левацким прошлым…
Когда я выяснил все это, мне пришло в голову, что убил Эллу тот, у кого был самый сильный мотив… Или, если оставить это в стороне, тот, у кого такая же безумная мания величия. Самый сильный мотив был у ее мужа; я, как и все остальные, почти поверил, что убийца — он.
Но мы оказались не правы. Следовательно, оставались Игланова, Алеша, Луи, Уилбур, мистер Уошберн и Джейн.
Я знал, что Джейн этого не делала. У мистера Уошберна, несмотря на его желчный характер, не было мотива, если не считать раздражения. Казалось, наиболее вероятные кандидаты — Игланова и Алеша, причем мотив у них был почти один и тот же. У Луи явного мотива не было, зато у Уилбура — просто роскошный.
Элла нуждалась в Уилбуре по двум причинам: она хотела танцевать в современных балетах и жаждала перейти в мюзикл. Долгие годы они не общались, и когда она в первый раз попросила Уошберна пригласить его, тот отказался. Джеду не нравился Большой балет Санкт-Петербурга, и он не собирался бросать свою собственную труппу на Бродвее. Тогда Элла приехала к нему и заявила, что, если он не примет предложение Уошберна, она представит в Вашингтон доказательства, что он был и остается членом компартии. Сам Джед давно и думать забыл про ошибки молодости, от левых взглядов и следа не осталось. Но у Эллы никогда ничего не пропадало — она из тех женщин, которые ничего не выбрасывают, если это может пригодиться в будущем. Нет нужды говорить, что Уилбур перешел в труппу. Но, как у всех, кто оказался втянут в это дело, у него была не одна только цель: он уже много лет влюблен в Луи. Так что, уступив Элле, он все же получил хоть какую-то компенсацию.