Глава седьмая
Ричард вернулся в гостиницу Les Vignes незадолго до рассвета, будучи не в духе. И дело было не только в осознании, что в его возрасте хороший ночной сон необходим не меньше очков для чтения, но и в том, что ему как минимум следовало поменьше общаться с пьяными голливудскими продюсерами или социопатичными птицами. Павлин вновь напал возле лабиринта, и из этой битвы Ричард вышел с порезом на руке, что стало той самой соломинкой, переломившей хребет верблюду.
«Все, хватит!» – сообщил Ричард разъяренному существу и бросил палку отвлекающим маневром, который не сработал, и немедленно покинул пост ночного сторожа.
Ричард даже, что было для него редкостью, с нетерпением ждал, когда наступит время подавать завтрак, а соответственно, появится возможность спрятаться за стойкой и с пользой пообщаться с курочками. Однако его плану не было суждено сбыться. Валери реквизировала гостиницу, и завтрак начался без Ричарда. Правда, гости все равно трудились на съемках, и не то чтобы людей вообще так много, как обычно, поскольку в один из трех номеров навсегда переехали Валери с Паспарту. Второй заняла становящаяся все более бледной Лионель Марго, а третий – Ален Волк Пети. Огромный, диковатого вида Пети присутствовал, по-видимому, в качестве дополнительной охраны, но Ричард не мог отделаться от ощущения, что, несмотря на явно отличную подстраховку, после отъезда Пети будет чертовски трудно вычистить все оставшиеся после него волосы.
Однако самым примечательным было то, что завтрак подавала вовсе не Валери, а мадам Таблье. Обычно в тех редких случаях, когда мадам Таблье просили подменить на этом посту, она проделывала все с таким видом, что на ее фоне строптивый подросток выглядел бы полным энтузиазма, и к гостям относилась примерно как доктор Криппен[13] к больным, но сейчас разливала кофе и предлагала круассаны. А еще она, кажется, уложила волосы немного по-другому?..
Ричард не был фанатом перемен. Он ввалился в гостиную с подозрительным видом и плюхнулся в кресло в углу. Все уставились на Ричарда, и он вдруг осознал, как отвратительно, должно быть, выглядит. От мужчины средних лет, проведшего ночь без сна, в лучшем случае исходит амбре поражения, но тому, кто хватил лишку коньяка, пусть и дорогущего, после того как его загнал в кусты буйный павлин, у кого еще и кровоточит порез из-за упомянутой злобной птицы, в обычных обстоятельствах остается лишь посочувствовать. Нынче обстоятельства обычными не были.
– Можно мне, пожалуйста, кофе, мадам Таблье? – Ричард попытался напустить на себя вид человека, с достоинством шагающего к гильотине.
– А у вас что, ноги сломаны? – последовал безжалостный ответ.
Ричард вздохнул и кивнул сам себе.
– Я принесу вам кофе, Ричард, – предложила Лионель Марго, и, опять же, в обычных обстоятельствах Ричард пришел бы в полный восторг, смущенный и польщенный тем, что роль его самаритянки играет красивая, известная во всем мире звезда. Но у него почти не осталось сил на подобные эмоции.
– Спасибо, – слабым голосом произнес Ричард. – Ночь выдалась долгой.
Он чувствовал, хотя и старался не подать виду, что на него пристально смотрят Валери и Паспарту, причем с абсолютно одинаковым выражением лица и мордочки. В нем читалось некоторое беспокойство, догадался Ричард, но оно определенно оказалось в меньшинстве, затопленное полным непониманием.
– Ты подрался, Ричард? – наконец заговорила Валери, и ему показалось, что он уловил в ее вопросе легкий намек на вину. Валери явно не рассчитывала, что Ричард станет жертвой ночного нападения.
– Можно и так сказать, – довольно резко ответил он, для пущего эффекта заматывая раненую руку бумажной салфеткой.
Лионель налила ему чашку кофе.
– Мне очень жаль, – произнесла юная актриса. – Это все я виновата. Что бы это ни было, кто бы это ни был, я привела его сюда за собой.
– Обычная работа, – героически отозвался Ричард.
– Сколько их было? – Ален Пети явно имел опыт по этой части.
– Кто напал, Ричард? – Валери села рядом с Ричардом, проявляя теперь уже искреннее беспокойство.
– Не расслышал имени. – Ричард понимал, что несколько заигрался, но не придумал, как все достойно закруглить.
– Вы очень храбры. Спасибо вам, – Лионель коснулась его плеча и вернулась к своему столику.
Валери крепче прижала Паспарту к себе.
– Ты хорошо его рассмотрел, Ричард? Узнаешь его снова?
Он тяжело выдохнул, помешал сахар в кофе и тихо произнес:
– Это был Кловис.
Все недоуменно переглянулись.
– Павлин Кловис.
В гостиной воцарилась потрясенная тишина.
– Но ты… – начала Валери.
– Да павлин это был, окей? Гребаный павлин! Мерзавец злобный.
Тишина продлилась еще долю секунды, а затем Ален разразился громким хохотом, заполнившим всю гостиную. Рассмеялась и мадам Таблье, а ведь она, как известно, с начала века даже не улыбалась. Лионель изо всех сил сдерживала смех. Паспарту бы тоже хохотал, если бы умел, а Валери не знала, чему верить: то ли Ричард продолжал стоически скрывать свой героизм, то ли он и вправду подрался с птицей. К нему, поднявшись, приблизился Ален.
– Снимаю перед вами шляпу, месье, – произнес он, вытирая слезы с глаз. – Я предпочел бы подраться с десятком человек, чем отбиваться от павлина в брачный период!
Все еще посмеиваясь, Ален направился к лестнице, чтобы подготовиться к выходу.
– Мадам, – обратился он к Лионель, проходя мимо, – могу отвезти вас на площадку, если пожелаете и ваша охрана не против.
Он мельком взглянул на залившегося краской Ричарда. Валери, начальница, кивнула.
Двадцать минут спустя Лионель и Алан отбыли, оставив Ричарда, Валери и мадам Таблье сидеть в неловком молчании. Ричард и Валери не знали, что сказать, чтобы его нарушить, а мадам Таблье наслаждалась напряженной атмосферой. Никто так ее и не разрядил до тех самых пор, как в дверь вошел комиссар Анри Лапьер и безо всяких bonjour налил себе кофе. А потом облокотился на стойку, стойку Ричарда, и окинул гостиную взглядом. Посмотрел на каждого из присутствующих и наконец остановился на Валери.
– Естественные причины, – заявил комиссар без прелюдий. – Итак, мадам д’Орсе, – его официоз, как одного из бесчисленных бывших мужей Валери, не остался не замечен, – я не понимаю, почему вы просите меня тратить свое время подобным образом. Я говорю себе, мол, ну, у нее же нюх на такие вещи, так что, быть может… Ваш нюх дал сбой, мадам.
Он бросил быстрый взгляд на Ричарда, не оставляя никаких иллюзий относительно причины проблем Валери в сфере нюха.
– Лучше убедиться наверняка, разве ты не согласен, Анри?
А вот бесцеремонность самой Валери была направлена на то, чтобы пробить напыщенность полицейского, но Ричард догадывался, что для этого потребуется побольше, чем просто обратиться к нему по имени.
– Какие естественные причины? – грубо поинтересовалась мадам Таблье, с уходом Волка вернувшаяся к обычному состоянию.
– Смерть месье Корбо, мадам, – последовал жесткий ответ, – была вызвана естественными причинами.
– А у него все так хорошо шло!
– Ему было сто два года, – машинально уточнил Ричард.
В глубине души он был очень доволен, что Валери прислушалась к его смутным подозрениям и поручила властям провести расследование.
– Что ж, Анри, спасибо, что подтвердил.
– Теперь за мной парочка должков, – не унимался комиссар. – И я не совсем понимаю, зачем вам понадобилось вскрытие. Очевидно же, что у старика случился сердечный приступ. Так заключили медики на месте происшествия, вы сами сказали.
Ричард хотел было поделиться с Лапьером сомнениями, но Валери его опередила.
– Это наше первое серьезное задание, Анри…
– Ах, да, охранный бизнес! – Комиссар усмехнулся, подчеркнув слово «охранный» и одарив Ричарда надменным взглядом.
– Агентство Les Vignes, комиссар, будет процветать. Наверняка это снизит вашу нагрузку и даст вам больше времени на рыбалку, которая всегда была вашей истинной страстью.
Лапьер покраснел.
– И мы действительно очень серьезно относимся к своим обязанностям, – продолжила Валери. – Верно, Ричард?
– Безусловно! – выпарил Ричард, хотя впервые услышал название агентства и мог бы догадаться, что Валери не станет включать в него свое имя.
– Ясно, – буркнул комиссар, на личном опыте зная, что спорить с Валери бесполезно. – Желаю вам удачи.
Затем он многозначительно посмотрел на Ричарда.
– Я, в свою очередь, все еще не понимаю, откуда взялись какие-либо сомнения по поводу смерти месье Корбо. Он был очень стар…
– Сто два года, – перебил комиссара Ричард, понимая, что раз за разом зачем-то повторяет возраст старика.
– Да, сто два года. И он, судя по всему, перевернул стол, а это стресс, который неизбежно на нем должен был сказаться! – Лапьер хлопнул рукой по стойке и чуть не повторил промашку месье Корбо.
– Тю! – высказала решительное несогласие мадам Таблье. – Да чтоб старик Антуан Корбо и нервничал? Полная чушь.
Все уставились на мадам.
– Всем известно, что Антуан Корбо ни из-за чего не переживал. Он был холоден как лед.
– Что вам об этом известно, мадам? – нехотя заинтересовался полицейский.
– Корбо принадлежал к Maquisards…[14]
– Французское сельское сопротивление.
Ричард, разумеется, о них слышал и видел множество скромных посвященных им табличек, разбросанных по округе.
– В августе за ним и остальными, моим отцом в том числе, пришли эсэсовцы. Валансе был сожжен.
Ричард никогда не слышал, чтобы мадам Таблье рассказывала о своей семье.
– Они сбежали. Но не все. – Она поднялась и шмыгнула носом. – Что ж, от разговоров окна чище не станут, верно?
И вышла из гостиной.
– Но это, конечно, не значит, что он не был нездоров. – Лапьер оказался тронут, как и остальные, но говорил по существу. – И что еще хуже, прошу прощения, но из-за того, что я проявил интерес к этому бедняге, меня попросили сегодня поприсутствовать на пресс-конференции! Даже не попросили, а приказали!