— Знаете, кто они? — спросил Триплет.
— Сингапурская полиция. Те, что допрашивали меня.
— Представляете, как это произошло?
— Нет. А вы?
— Я не уверен, но, скорее всего, «шевель» заставил их резко взять вправо. Он внезапно возник на левой полосе. А потом, должно быть, лопнула шина.
— Или ее прострелили.
— Я ничего не слышал, да и выстрел чертовски сложный.
— Когда сегодня днем в нас стреляли, я тоже не слышал выстрелов.
— Похоже, Нэш дал сигнал «шевелю», когда мигнул фарами, — заметил Триплет.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Значит, они все подстроили заранее.
— Они не могли не принять меры предосторожности, чтобы отсечь хвост.
— Теперь Сачетти обвинят и в смерти двух полицейских.
— Едва ли. Мне кажется, тут ничего не удастся доказать.
Помочь Хуангу и Тану мы ничем не могли, поэтому вернулись к «ягуару» и залезли в кабину.
— Оба убиты, — информировал Нэша Триплет.
— Плохо. Можно ехать?
— Поехали, — разрешил я.
Еще через две мили Нэш свернул на проселок, который уперся в болото.
— Дальше пойдем пешком, — обрадовал нас Нэш.
Тропа вывела к маленькой, сколоченной из досок пристани.
— Что теперь? — спросил я.
— Подождем. Кто-нибудь объявится.
Мы ждали пять минут, а потом послышался скрип уключин. Кто-то плыл к нам на весельной лодке. Нэш сказал что-то по-китайски, и ему ответили. Голос показался мне знакомым.
— Сюда, — показал Нэш и направился к дальнему краю пристани. Мы с Триплетом двинулись следом. Лодка уже стояла бортом к пристани. — Вы двое садитесь на корму.
Мужчина, сидевший на веслах, включил фонарь, и мы с Триплетом слезли на корму.
— Пусть они мне посветят, — попросил Нэш.
Мужчина передал фонарь Триплету, и тот осветил нос лодки. Когда Нэш перебрался на лодку, Триплет перевел луч на мужчину, и я понял, почему голос показался мне знакомым. Он принадлежал высокому китайцу, который сначала стрелял в меня на площади Раффлза, а затем избил рукояткой пистолета до потери сознания в каюте «Чикагской красавицы». Без пистолета он выглядел чуть ли не голым.
Китаец оттолкнулся от пристани и опустил весла на воду.
Греб он минут пятнадцать, и наконец мы оказались борт о борт с кораблем.
— Теперь вверх по трапу. Зажгите фонарь, — скомандовал Нэш.
Триплет включил фонарь и поводил лучом по борту, пока не нашел веревочную лестницу с деревянными перекладинами.
— Вы, парни, поднимаетесь первыми, — продолжил Нэш.
— Это ваш кумпит? — спросил я.
— Так точно, — ответил Нэш.
Я поднялся первым, затем помог Триппету перелезть с лестницы на палубу «Вильфреды Марии». Нэш управился сам. Палубу освещали пять или шесть ламп. Длиной «Вильфреда Мария» была футов под семьдесят. Окна каюты в палубной надстройке светились. Туда и направился Нэш. Мы пошли следом, а китаец, поднявшийся последним, замыкал шествие.
— Вы уверены, что Сачетти здесь? — голос у меня сломался, как у тринадцатилетнего подростка.
Нэш ухмыльнулся.
— Вам действительно не терпится его увидеть, Которн?
— Я ждал достаточно долго.
— Его величество в каюте. За этой дверью.
Я взялся за ручку, замер, на мгновение мне показалось, что сейчас начнется припадок, но все обошлось, и я открыл дверь. Внутри я увидел две койки, несколько стульев, карточный столик, на котором стояли бутылка джина и стакан. Мужчина в синей рубашке, сидевший за столом, пристально посмотрел на меня.
— Привет, Которн, — наконец поздоровался он, но ни голос, ни лицо не имели никакого отношения к Анджело Сачетти.
За столом сидел Сэм Дэнджефилд.
ГЛАВА 24
Триплет, Нэш и высокий китаец вошли вслед за мной в каюту, провонявшую запахами пота, гниющей копры, грязного белья и заношенных носков.
— Привет, Сэм, — ответил я.
— Присаживайтесь, — предложил Дэнджефилд. — Хотите выпить? Кажется, я еще ни разу не угощал вас.
— Своей выпивкой — нет.
— Так как?
— Спасибо, не хочу.
— Это ваш компаньон? — он кивнул в сторону Триппета.
— Совершенно верно.
— Триппет, не так ли?
— Да.
— Присаживайтесь, мистер Триппет.
Сели все, кроме высокого китайца, который привалился к переборке, сложив руки на груди.
— Вы слишком глубоко копнули, Которн, — синие глаза Дэнджефилда уставились на меня. — Вы туповаты, но копнули слишком глубоко.
— Мне и сейчас не все ясно, — ответил я.
— Вы — Дэнджефилд? — вставил Триппет.
Мужчина за столом кивнул большой лысой головой.
— Именно так, мистер Триппет. Сэм Дэцджефилд из ФБР. Двадцать семь лет безупречной службы.
— Это большие деньги, не правда ли, Сэм? Хватит с лихвой, чтобы заплатить по закладной за домик в Боувье.
— Вы даже не представляете, какие большие, — он посмотрел на Нэша. — Все в порядке?
Прежде чем ответить, Нэш закончил сворачивать сигарету.
— Да. Двое полицейских попали в аварию.
— Погибли?
— Погибли.
— Значит, покойников уже трое, — заметил я.
Дэнджефилд хищно улыбнулся:
— Вы догадались насчет дочери Лозупоне, так?
— Две минуты назад. Но вы правы, Сэм, я действительно туповат. Мне следовало раскусить вас в доме То, когда вы с подробностями рассказывали о письме в панамский банк. Я не знал того, что знали вы, а почерпнуть эти подробности вы могли, лишь прочитав это письмо. Следовательно, вы виделись с Карлой. Более того, вы, должно быть, были последним человеком, кто виделся с ней.
— Одним из последних, Которн, — поправил меня Дэнджефилд. — Одним из последних.
— Ладно, — кивнул я, — а теперь ближе к делу. Где Са-четти?
— Скажи ему, кузен Джек.
Я повернулся к Нэшу.
— Сачетти на Себу.
— Что он там делает?
— Лежит в могиле.
— Лежит в могиле почти двадцать месяцев, не так ли, кузен Джек? — вмешался Дэнджефилд.
Нэш поднял глаза к потолку, словно подсчитывая месяцы.
— Примерно.
Дэнджефилд налил себе джина.
— Я намерен рассказать вам обо всем, Которн. Рассказать вам, потому, что вы впутались в это дело случайно, да и приглянулись мне. Действительно, приглянулись. Жаль, что вы не так уж умны.
— Еще я не умею хранить секреты.
Дэнджефилд отхлебнул джина, посмотрел на меня, поставил стакан на стол, рыгнул и потянулся за сигаретами.
— Этот вы сохраните. Сколько у нас еще времени? — спросил он Нэша.
Тот глянул на часы.
— Минут сорок.
— Больше нам и не нужно, — Дэнджефилд посмотрел на китайца. — Открой дверь, тут чертовски жарко.
Китаец открыл дверь и вновь застыл у переборки.
— Вы собирались рассказать мне, что случилось с Сачет-ти, — напомнил я Дэнджефилду. — Я сгораю от любопытства.
Дэнджефилд хмыкнул.
— Я знаю, Которн. Знаю, что сгораете. Так вот, прыгнув за борт, Сачетти проплыл под водой к поджидающему его сампану и отправился на Филиппины. Там он никого не знал, но полагал, что все устроится само по себе.
— Благодаря микрофильму Коула.
— Совершенно верно. С помощью микрофильма Чарли. Но так уж получилось, что у него кончились деньга. Наведя справки, он узнал, что кузен Джек ссужает жаждущих, правда, под большие проценты, и обратился к нему. Кузен Джек одолжил ему… сколько? Пять тысяч?
— Шесть, — поправил его Нэш.
— Шесть, Джек одолжил ему шесть тысяч в расчете получить назад семь, но Анджело просадил все деньги на скачках и не смог заплатить. Джек, естественно, потерял терпение, взял Анджело за руку и отвел его к двум свои бывшим клиентам, которые также не хотели отдавать долг. Они передвигались по Себу на инвалидных колясках, потому что уже не могли ходить на собственных ногах.
— Нэш рассказывал мне о бейсбольных битах. Только в рассказе использовал их сам Анджело.
— Джек — большой выдумщик.
— Это точно, — согласился я.
— Заплатить Анджело не мог, поэтому решил взять Джека в долю. Анджело всегда хотелось быть боссом. Вы знаете, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе его и близко не подпускали к руководству, оставляя ему мелочевку. Деньги он собирался получить от крестного, а основную деятельность вести в Сингапуре. Он уже понял, что одному не справиться, и взял в долю Джека, который чувствовал себя на Востоке как рыба в воде. Короче, Анджело рассказал Джеку, как он намерен шантажировать Чарли Коула, а Джек сказал ему, что нужно для того, чтобы открыть сингапурский филиал. Потом Джек получил возможность внимательно изучить микрофильм и понял, что в руках у него золотая жила. И вот тут Джека обуяла жадность.
— Не очень-то я и пожадничал, — подал голос Нэш. — Я же взял тебя в долю.
— Я твой кузен, — возразил Дэвджефилд. — Так что вся прибыль осталась в семье.
— А что случилось с Сачетти? — спросил я.
— Попал под автомобиль, когда переходил улицу. Его задавило насмерть. Ужасно, конечно, но такое может случиться с каждым.
— Вы с Нэшем действительно двоюродные братья?
— Да и росли вместе.
— В Балтиморе, — добавил Нэш.
— Сколько осталось времени? — спросил Дэвджефилд Нэша.
— Двадцать минут.
— Придется закругляться, Которн. Мы должны поймать прилив.
— Вы куда-то плывете?
— Все мы. Путешествие будет коротким.
— Я вас не задержу.
— Вы слишком часто шутите, Которн.
— Вы уверены, что Сачетти мертв?
— Абсолютно.
— Кто же тогда женился на дочери То?
— Мой двоюродный племянник, — ответил Дэвджефилд. — Сын Джека. Отрастил усы, длинные волосы, и кто мог сказать, что он — не Сачетти. Особенно в Сингапуре, где Сачетти никто не знал.
— Где он сейчас?
— Сын Джека? В Панаме.
— Забирает из банка миллион Лозупоне?
— Вижу, вы все поняли, Которн.
— А я, к сожалению, нет, — подал голос Триплет.
Дэвджефилд одарил нас еще одной малоприятной улыбкой.
— Сейчас я вам все объясню. Мы с Джеком выросли вместе, как он и сказал, в Балтиморе. В тридцать девятом он не поладил с полицией, но сумел завербоваться в матросы и удрать в Ман