— Ну, это когда чертовски много хлопот, — угрюмо сказал Наскар.
— Именно. Вот почему полезно выбирать слова с умом.
Спустя какое-то время Наскар спросил:
— Вы собираетесь позвонить сэру Сингху?
Самшер Сингх все еще не появился в участке. Он особо не торопился на службу, учитывая, что вчерашний день выдался напряженным.
Балок Гхош задумчиво покачал головой:
— Нет, полагаю, нет необходимости беспокоить джентльмена. Со временем все узнает. Спешки нет, все под контролем.
— Но они уже отвезли ее на кремацию, не так ли? Я слышал, — не унимался Наскар.
— Да-да, смерть от несчастного случая или самоубийство. Там и так полно забот — провести последние обряды и надлежащую кремацию, ни к чему приплетать сюда полицию. Пусть спокойно занимаются своим делом.
— Но, — воскликнул Наскар, внезапно взволнованный новой идеей, пришедшей ему в голову, — если, скажем, это не самоубийство или несчастный случай, а убийство, тогда получится, что они сожгут улики! Разве вы не понимаете?
Балок Гхош бросил на молодого коллегу леденящий взгляд:
— Я бы посоветовал тебе продолжать свою работу, Наскар. Не пытайся все усложнять. Жизнь и так достаточно сложна. Если все может быть просто, пусть так и остается.
Сказав это, Балок Гхош отправился за еще одной чашкой чая и заслуженной самокруткой, подальше от впечатлительных юнцов-новобранцев.
Глава 45
Когда Лали проснулась, в комнате ощущалась прохлада, а свет за окном постепенно менялся. Она плотнее закуталась в одеяло, придвигаясь ближе к теплому телу рядом с ней. Тилу лежал на боку, подложив руку под голову, глаза его были закрыты. На часах около семи утра, и с улицы доносились голоса и звуки пробуждающейся округи. Она крепко зажмурилась, защищаясь от внешнего мира, выкраивая для себя еще несколько мгновений покоя, прежде чем на нее обрушится груз осознания. Лали пыталась отогнать вспышки воспоминаний — ашрам, побег, лицо Дурги. Подумать только, она бросила нуждающегося ребенка… Противясь всем этим мыслям, она попыталась думать о Тилу. Волшебный день — промоченный дождем, сырой и ветреный. Они погуляют в парке Виктории, побродят по Нью-Маркет, пообедают в китайском ресторане.
Лали вздохнула. Стрелки часов неумолимо двигались вперед, а с ними подкрадывался и новый день. Она присела на край кровати, прислушиваясь к спокойному, размеренному дыханию спящего рядом с ней мужчины. Луч света упал на его лицо. Орлиный нос с двумя небольшими вмятинами на переносице — следами от очков. Темные круги под глазами, как будто он недосыпал. Редкие волосы падали на лоб, рот был слегка приоткрыт, а спал Тилу, свернувшись калачиком, словно хотел защититься от всего мира. Лали осторожно накрыла его щеку ладонью. Он прижался лицом к плечу, захватывая и руку Лали, и теперь она питалась теплом его тела.
На провисших электрических проводах расселись вороны. Лали закрыла глаза и попыталась вызвать в памяти ту комнату в отеле «Парк», но, хотя вспоминались узоры на покрывале и обивке, она не видела там себя. Как если бы кто-то невидимый ходил по комнате с камерой, но не мог обитать в этом пространстве. И впервые за много лет, чувствуя, как ее согревает чье-то тепло, она задалась вопросом, каково это — собрать свои скудные пожитки и никогда больше не возвращаться.
Тилу не хотел отпускать Лали одну, но она настояла, а Тилу Шау был не из тех, кто выиграл бы в споре с Лали. В тот день женщины собирались на марш, и мысль о том, что Лали окажется в гуще протеста, приводила Тилу в ужас. Лали накинула на голову дупатту, пряча лицо. Всю дорогу она смотрела под ноги, прокладывая путаный маршрут по извилистым переулкам. Когда она добралась до офиса Коллектива, улица уже была забита женщинами. Лали проскользнула сквозь толпу, стараясь не показываться никому на глаза, и обошла здание кругом, направляясь к задней двери.
В офисе тоже кипела работа. Одни расставляли стулья, другие беседовали с репортерами, а остальные вносили последние штрихи в свои плакаты и транспаранты. Лали видела, как Малини командует всеми вокруг, словно матриарх на семейном сборище. Она стояла за дверью, избегая зрительного контакта с женщинами.
Когда у Малини наконец-то выдалась свободная минутка, Лали вышла из тени и встала перед ней. Впервые за все те годы, что Лали знала ее, Малини потеряла дар речи. Она долго вглядывалась в лицо Лали, а затем заключила ее в объятия и шепнула на ухо:
— Прогуляйся с нами сегодня, не говори «нет». Вокруг будут полицейские джипы и журналисты, здесь тебе ничего не угрожает. А потом… — Малини не смогла закончить мысль. Она и сама не знала, что будет потом. Заглядывать в пугающую неизвестность она не решалась.
Лали посмотрела на Малини и сказала:
— Да.
Глава 46
Дипа смотрела в окно на медленный, беспорядочный поток машин, движущийся со скоростью патоки. Ухватилась за спинку водительского сиденья и подалась вперед. С момента телефонного звонка она находилась в состоянии контролируемой паники и пулей вылетела из офиса НПО. Таксист убивал ее своей беспечной зевотой.
— Бхай, разве нет короткого пути? — срывая голос, рявкнула она, стараясь перекричать шум транспорта за окном.
Таксист опустил стекло, сплюнул и откинулся на спинку сиденья. Дипа начала обратный отсчет от ста, надеясь, что глухая пробка скоро рассосется.
Когда такси притормозило у тротуара в нескольких метрах от кафе, Дипа открыла дверь и выпрыгнула, прежде чем машина полностью остановилась. Сквозь мутное стекло витрины она различила два лица за столиком кафе. Не дожидаясь сдачи, опрометчиво перебежала через дорогу, движимая беспричинным страхом, что они исчезнут у нее на глазах.
Соня подняла глаза, когда Дипа ворвалась в кафе, и снова отвела взгляд, как будто эта встреча не имела никакого значения. Дипа между тем заключила Соню в объятия, удивляя саму себя не меньше, чем девушку.
— Как тебе удалось выбраться? — выпалила она.
Соня огляделась, осматривая кафе на предмет возможных угроз, запоминая, где находятся выходы. Дипа заметила маленькую девочку лет одиннадцати-двенадцати, а может, и меньше, которая подняла на нее широко распахнутые глаза, и ложка в руке малышки замерла на полпути ко рту.
— Это Дурга, — сказала Соня, когда Дипа пододвинула себе стул.
Дипа улыбнулась молчаливой девочке, надеясь, что это ее приободрит. Годы общения с суровым миром полисменов, сутенеров, жертв секс-торговли и насилия превратили лицо Дипы в маску вечного недовольства. Порой это не на шутку беспокоило ее, особенно когда комок в горле угрожал прорваться, как сейчас.
— Она должна пойти с тобой, — сказала Соня, кивнув в сторону девочки, и та снова перевела взгляд на Дипу.
— Где ты ее нашла? — спросила Дипа.
— В ашраме, где же еще?
— Как ты выбралась оттуда? — прошептала Дипа и, не дожидаясь ответа, добавила: — И почему ты здесь? Ты знаешь, что с тобой может случиться, если ты окажешься на виду?
— Расслабься. Я исчезну, прежде чем ты успеешь оглянуться.
Дипа почувствовала приступ гнева и паники. Она никогда не могла справиться с этой девчонкой, Соня всегда казалась слишком скользкой, слишком едкой, слишком терпкой.
— Я не могу взять ее туда, куда направляюсь, поэтому я здесь, чтобы передать ее тебе.
— А ты куда подашься? — не унималась Дипа, но, встретив суровый взгляд Сони, добавила: — Да, конечно, я позабочусь о ней, это не проблема.
— Тогда пока, — Соня встала и схватила свою сумочку.
— Подожди, — Дипа почти преградила Соне дорогу. — Расскажи мне, что ты выяснила, что с тобой случилось?
— Короткая версия? Девушки поступают от вашей мадам, следуют прямиком к богочеловеку, а оттуда лучшие отправляются в Бангкок и иногда в Дубай. Это все, что я знаю. Могло быть и наоборот. Это не значит, что мне известно все, — она рассмеялась. — Позаботься о девочке ради меня.
Соня вышла за дверь, ни разу не оглянувшись.
На улице Соня ощупала тугой сверток, упакованный в полиэтиленовую пленку, и достала из сумочки длинный шарф. Накинула его на голову, прикрыв краем лицо, и спрятала глаза за солнцезащитными очками. Теперь она могла бы сойти за местную девушку, хотя и бледнокожую. Поймала такси, первую притормозившую машину. Прежде чем водитель успел спросить у нее пункт назначения, отказаться везти и затеять ссору, она устроилась на заднем сиденье. Таксист угрюмо объявил, что возьмет двойную плату за проезд, еще до того, как включил счетчик. Соня лишь отмахнулась, вздыхая под покровом своей вуали. Эта непонятная страна может ошеломить добротой, а в следующую минуту содрать кожу живьем. Совсем как ее родина, подумала она. Когда такси остановилось перед небольшим трехэтажным зданием на Баллигандж Серкьюлар Роуд, Соня и виду не подала, что собирается выходить из машины, вместо этого она пристально разглядывала через окно верхние этажи здания. Водитель уже выключил счетчик и приготовился негодовать, когда Соня бросила плату за проезд на сиденье и вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
Она подождала, пока такси завернет за угол и скроется из виду. Ей нравился этот район с его зелеными аллеями и старинными домами в стиле ар-деко. Старик, зарабатывавший на жизнь глажкой одежды, готовил свой древний утюг, в то время как его тощий помощник допубертатного возраста раздувал угли в горелке. Они оба посмотрели на нее, когда она откинула шаль, но быстро вернулись к своим занятиям. Эти двое много чего повидали на здешних улицах, и Соня не представляла для них особого интереса. Она достала из сумки ключ и отперла складные железные ворота. Войдя внутрь, постучала в дверь, выкрашенную в зеленый цвет. Три коротких удара с отмеренными интервалами.
Дверь открыл худощавый молодой человек в жилете и длинной пижаме. Он оторвался от телефона и поднял взгляд на Соню, небрежно улыбнулся ей и снова уткнулся в телефон.
— Что происходит, Максо? — спросила Соня задорным голосом, который даже ей самой показался пустым.