– Есть, шеф! – просиял констебль и кинулся к кодовому замку.
Инспектор и сержант многозначительно кивнули друг другу. Обряд посвящения состоялся: Пайпер завоевал место в команде.
Алек, склонившись над чемоданчиком, нажал на латунные кнопки-фиксаторы и откинул крышку. Сверху лежал еще один коричневый конверт, больше первого. Алек заглянул внутрь и извлек пачку бумаг.
– Облигации на предъявителя, – сообщил он.
Никто и бровью не повел: все смотрели на заполнявшие чемоданчик мешочки из желтоватой замши.
Алек потянулся к ближайшему, развязал тесемку и вытряхнул содержимое на ладонь. Он вертел рукой так и эдак, а электрический свет высекал голубой огонь из звездчатого сапфира – очень крупного и неограненного.
Алек ощутил невероятное удовольствие.
– Звезда Цейлона миссис Бассингтон-Коув! – Из второго мешочка он высыпал шесть сверкающих бриллиантов: поменьше сапфира, но под стать ему. – Мы нашли украденные камни, Том. Поехали. Не терпится поболтать с шофером «ланчестера».
– Само собой, шеф. Я поведу, вы покемарите. Возьмем вашу машину, да? Не оставлять же ее юному Эрни: вдруг ему срочно понадобится куда-то поехать.
– Не понял?! – возмутился Пайпер.
– Придется рискнуть и доверить ее Эрни, – усмехнулся Алек. – Ты прав, Том, за руль лучше сесть тебе, а за мой руль ты никак не влезешь. У меня седьмая модель «остина», «малютка Остин», – пояснил он Дэйзи, спрятал сапфир с бриллиантами в замшевые мешочки, вернул все в чемоданчик и запер его. – Том и на пассажирском-то сиденье едва умещается. А главное, это сокровище в служебной машине будет целее. Нужно поскорее доставить его в участок и поместить в сейф.
– Если бы и я могла поехать… – с легкой завистью протянула Дэйзи. – Умираю, так хочу услышать, что расскажет «хорек». Да не пугайтесь вы так! Я знаю, что нельзя.
– Вы можете узнать что-нибудь полезное здесь, – утешил Алек. – Прислушивайтесь и приглядывайтесь, хорошо? Мы завтра вернемся. Том, подгони, пожалуйста, машину. Я пока напишу лорду Вентуотеру расписку на наш трофей, а то, не ровен час, семья Аствика поднимет шум: мол, из его комнаты пропали фамильные камни и облигации.
Тринг вышел, и в ту же минуту прозвучал гонг к переодеванию. Дэйзи неохотно покинула голубую гостиную.
Первым делом Дэйзи зашла проведать Марджори. Та уже не спала, но чувствовала себя очень вялой. Она вцепилась Дэйзи в руку и зарыдала. Тем не менее Дэйзи показалось, что горе Марджори не так уж сильно, а слезы – лишь притворство. Если она и была способна на глубокое чувство, то лорд Стивен его не пробудил.
Становлюсь циничной, упрекнула себя Дэйзи, идя переодеваться. Поскольку сама она с первой же минуты посчитала лорда Стивена мерзким типом, теперь ей не верилось, что кто-то мог полюбить его по-настоящему.
И все же… Марджори необязательно было страстно любить, чтобы разозлиться на лорда Стивена за его равнодушие. Тут речь скорее не о попранной любви, а об уязвленном самолюбии. Может, она хотела наказать бессовестного кавалера или надеялась его завоевать, посочувствовав после ледяного купания? Кто знает. В любом случае от проделки с прорубью Марджори выигрывала гораздо больше, чем Аннабель.
Дэйзи уже опаздывала, поэтому переодевалась быстро. Она вновь выбрала вчерашнее серое платье – все-таки сегодня утром человек умер, а выходной наряд ярковат.
Дрю объявил ужин через две минуты после ее появления в общей гостиной, так что выпить коктейль Дэйзи не успела. А жаль, ей бы не помешало. Бокал вина под закуски и второй бокал под суп взбодрили ее неимоверно, поэтому от третьего, под рыбу, Дэйзи отказалась. Вообще бокалы по всему столу сегодня наполнялись слишком часто. Однако ужинавшие были мрачны, негромко беседовали с соседями или вовсе хранили молчание. Полиция в доме отрезвляла не хуже покойника в семье. Дэйзи порадовалась, что села между учтивым сэром Хью и неразговорчивым Джеффри: ни тот, ни другой не стали бы смущать ее вопросами о расследовании.
Кофе и спиртные напитки подали в гостиную. Никто никуда не уходил – видимо, в обществе всем было спокойнее.
– Что нам мешает тихонько сыграть партию в бридж? – с вызовом бросила раскрасневшаяся леди Джозефина.
Она оглядела комнату в поисках игроков.
– Вы играете в бридж? – спросила Дэйзи у Аннабель.
– Плохо.
– А любите в него играть? – Дэйзи понизила голос.
– Ни капельки. Только иногда вынуждена – я ведь хозяйка, не всегда могу отказаться.
– Тогда пойдемте. – Дэйзи ухватила графиню за руку. – Скорее, садитесь и расскажите мне об итальянских садах. Они действительно такие строгие? Прямоугольные живые изгороди, среди которых, точно кегли, торчат унылые кипарисы?
– Надо полагать, вы в бридж играете, но терпеть его не можете, – улыбнулась Аннабель.
– Лучше бы и не умела, – с отвращением передернула плечами Дэйзи.
Они заняли диван подальше от камина. Сэр Хью, Филипп и Джеймс составили компанию леди Джозефине за карточным столиком. Уилфред оживленно болтал с Фенеллой, молчаливый Джеффри сидел с ними рядом, однако в разговоре, похоже, не участвовал. Лорд Вентуотер в кресле у камина читал «Филд».
Дэйзи наблюдала за всеми и слушала описание сада на обветшалой вилле под Неаполем, где Аннабель жила раньше. Там пышно цвели розовый олеандр, лиловая бугенвиллея, бледно-голубая свинчатка и ярко-красный гибискус. Нет, тот сад никто не назвал бы строгим.
– Он был такой яркий и разноцветный, Руперт любил его рисовать, – вполголоса рассказывала Аннабель. – Я еще забыла про незабудки и желтые нарциссы.
– Руперт был художником?
– Да. Инспектор, кажется, плохо о нем подумал. Руперт был совсем не такой: добрый, рассеянный, не особенно предприимчивый. Деньги его не заботили – и хорошо, потому что денег он почти не имел. Моя тетя – она меня вырастила – Руперта категорически не одобрила и не дала благословения на брак.
– Так вы с ним сбежали?
– У него оказались слабые легкие, и ему посоветовали переехать в теплый климат. Я бы не вынесла вечной разлуки, поэтому тоже поехала.
– Как часто я жалею, что была такой нерешительной! – с горечью воскликнула Дэйзи. – Проведи мы хоть несколько дней вместе… – Горло сдавило, она быстро-быстро заморгала.
Аннабель успокаивающе погладила ее по руке.
– Родители не одобряли вашего любимого? Или его происхождения?
– О, денег у него хватало, и семья занимала хорошее положение, вот только он был квакером и отказывался нести военную службу по религиозным убеждениям. Вместо того чтобы сделать, как все остальные, и подорваться в окопе, Майкл вступил в квакерскую бригаду «скорой помощи» и подорвался вместе с автомобилем.
– Бедная вы моя… Какое горе…
Дэйзи не привыкла получать искреннее сочувствие.
– Вы не испытываете к нему презрения? – не поверила она.
– Презрения?! Он рисковал жизнью, спасая других, так что физического мужества у него было не меньше, чем у любого солдата. Кроме того, ему хватило морального мужества отстаивать свои убеждения. Как его можно презирать?
– Сразу видно, что вы жили за границей. Отказников высмеивают до сих пор. Многих отправили в тюрьму. В Дартмуре, например, сидело больше тысячи человек – вместе со злейшими преступниками.
– Тем восхитительнее их мужество, – ласково произнесла Аннабель.
– Мои родители так не думали. Мы с Майклом хотели дождаться конца войны в надежде, что…
– Кому подлить, всем? – Джеймс отодвинул стул от карточного столика, где Филипп сосредоточенно сдавал карты. – «Бенедиктина» или «Драмбуи»? Виски?
– «Бенедиктина», пожалуйста, мой мальчик, – протянула ему рюмку леди Джозефина.
Дэйзи попросила того же, а Фенелла под суровым взглядом брата покачала головой. Дэйзи чуть ли не воочию видела, как вертятся колесики в мозгу у Филиппа. Наконец он пришел к выводу, что играть лучше на трезвую голову. Сэр Хью захотел бренди с содовой. Бокал с бренди в руках у Джеффри был почти не тронут – если только юноша не подливал себе раньше сам.
– Отец? – позвал Джеймс.
– Да, еще глоток бренди, пожалуйста. Чистого. Аннабель, дорогая, что ты будешь?
– Ничего, спасибо.
– Мне джина с тоником, старина, – бросил Уилфред брату, идущему к шкафчику с напитками, и вновь посмотрел на Фенеллу. – Нет, я не стал бы так зверски утруждаться и рубить лед в морозную полночь, – произнес он, продолжая прерванный разговор. – Даже если бы захотел от кого-нибудь избавиться. Чего я, разумеется, не хотел.
Джеймс остановился за спиной у Фенеллы.
– Здесь лишь у одного человека была весомая причина избавиться от Аствика, – громко и язвительно объявил он, пристально глядя на Аннабель. – Освобождение от навязчивого любовника – чем не весомый мотив?
– Заткнись! – Джеффри взлетел с кресла, взмахнул левой рукой и с силой выбросил ее вперед, в подбородок брата.
Джеймса зашатало, он споткнулся и рухнул на спину. Джеффри вспрыгнул на него верхом, схватил за плечи и принялся колотить головой об пол. Оглушенный Джеймс слабо и безрезультатно отмахивался руками.
– Эй, эй! – Уилфред рванул к ним и попробовал оттащить Джеффри за воротник.
Тщетно.
Фенелла закричала. Филипп отшвырнул карточный столик и кинулся на помощь Уилфреду.
– Прекратите! – раздался посреди этого бедлама ледяной резкий голос лорда Вентуотера.
Плечи Джеффри обмякли. Он встал, неуверенно отряхнул одежду. Уилфред помог Джеймсу сесть, и тот обхватил голову руками.
– Джеффри, ступай к себе. Джеймс, в мой кабинет, жди меня там.
– Это неправда! – Джеффри умоляюще протянул руки к отцу. – Он врет. Не верь ему. Не разрешай такое говорить!
– Я разберусь с твоим братом сам.
– Да, сэр.
Джеффри понурил голову и побрел к дверям, баюкая левую руку в правой. Лицо его было белее мела, и выглядел он до смерти усталым. По крайней мере, так показалось Дэйзи.
Поравнявшись с ней, Джеффри замедлил шаг. Поднял голову, бросил на Аннабель душераздирающий взгляд и вышел из гостиной.