Третий этаж. Металлические цифры на деревянной двери. Анна утопила кнопку звонка. На зов трели вышла женщина и посторонилась, даже не спрашивая, что за гости явились.
В гостиной их ждал столик, накрытый для чаепития. Хозяйка принесла заварочный чайник, еще теплый. А рядом с чашкой Анны положила конверт без адреса. Сновидица тут же его вскрыла.
— Любопытно, — пробежала глазами строчки и повернулась к хозяйке. — У вас есть пепельница?
Свет лампы отразился в гранях хрусталя. Щелкнула зажигалка, и пламя облизало уголок письма. Секунда-другая, и оно осело кучкой пепла.
— Расскажите мне все, — попросила Анна.
— Разве вам не...
— Да, мне рассказали. Но я хочу услышать вас. Сколько лет девочке?
— Пятнадцать. Алисия, иди к нам...
— Не надо! — остановила Анна мать, зовущую дочь. — Я с ней попозже поговорю. Сейчас мне нужно услышать именно вас.
— Все началось два года назад. Алисия стала плохо спать, жаловалась, что какой-то мужчина приходит к ней ночами... Мы сочли это выдумкой — ну какой здесь чужой мужчина! Только мой муж, отец Алисии. Но она не унималась. И мы показали её врачу. Он сказал, что это связано с половым созреванием, с гормонами, что это пройдет. Но становилось только хуже. А однажды ночью мы с мужем услышали стоны... Ну, какие бывают... вы понимаете, когда...
— Я понимаю, — кивнула Анна. — Мастурбация оказалась ни при чем?
Женщина как-то сжалась. Её взгляд, до этого блуждающий по комнате, уперся в пол. Но она кивнула:
— Да. Когда я вошла в комнату, руки Алисии были подняты над головой, их словно приковали к изголовью, хотя привязи не было. И она двигалась... в такт, словно...
— Я поняла, — не стала Анна мучить отчаявшуюся мать. — И вы обратились к священнику.
— Да, — женщина почти шептала, — они долго беседовали то со мной, то с дочерью... А потом сказали, что она одержима! По прошению приехал священник из самого Рима, и провел обряд.
Анна молча ждала, пока хозяйка дома успокоится, та не могла говорить от подступающих рыданий. Крису стало не по себе: женских слез он не переносил, а тут еще такие откровения! Он почувствовал, как колоратка сжимает горло, так, что дышать стало душно. Но снять не решился, все же — символ будущего священничества. И — охрана от того, чего боялся почти всю жизнь.
Наконец, женщина успокоилась и смогла продолжить:
— Священник провел обряд, изгнал демона. Моя девочка успокоилась. И вот, когда мы уже привыкли жить спокойно, нечистый вернулся и снова её мучает.
— Что говорит священник? К вам же снова экзорциста присылали?
— Да. Но... он не нашел и следа одержимости! Но я вижу! Я каждую ночь слышу, как проклятый мучает мою девочку. Каждую ночь. Не помогают ни молитвы, ни ладан... Я знаю, что отчаяние — грех, но уже близка к нему.
— Алисия! — вместо ответа позвала Анна, — не стой за дверью, иди сюда!
В гостиную вошла девушка.
Крис опустил глаза — не пристало семинаристу открыто любоваться на женские прелести, тем более, что было на что. Девушка напоминала статуэтку, что выходила из-под резца мастеров древности. Фигуру не скрывала даже мешковатая одежда. Волосы, спадающие сосульками на лицо, тем не менее, сохранили цвет. Что-то между расплавленным золотом и осенними листьями. Кожа отливала голубым, сквозь неё словно вены просвечивали, такой тонкой она казалась. А еще тянуло прикоснуться, ощутить на кончиках пальцев тепло и шелк.
Но больше всего поражали глаза. Огромные, четко очерченные, словно подведенные тушью... Крис не сразу понял, что на лице девушки нет ни грамма косметики, а сама она старается слиться со стеной, стать маленькой, незаметной... Исчезнуть из этого мира...
Когда Анна загородила от него явившееся чудо, Крис закусил губу. Потребовалось несколько секунд, чтобы выровнять дыхание.
— Он приходит каждую ночь?
Девушка ответила на вопрос кивком.
— Сегодня не бойся. Даже если придет, я буду рядом.
Снова кивок.
— Покажешь мне свою комнату?
Спальня, похожая на сотни других спален. Кровать, шкаф, стол. Рюшечки соседствовали с плакатами любимых групп, между ними нашли место фотографии актеров.
— Любишь синий? — Анна с любопытством огляделась. Преобладал оттенок индиго, но на полке, рядом с учебниками, примостилась свинья-копилка ярко-розового цвета. Она задорно ухмылялась, жуя цветок ромашки.
— Милая.
Алисия пожала плечами и уселась на кровать
— Боишься ночи?
В ответ — снова кивок.
— Тогда, может... не станем ждать? Начнем прямо сейчас?
Таблетка снотворного девушке. Таблетка — Анне. Но прежде, чем она легла на пол возле кровати, Крис решился спросить:
— А что делать мне?
Анна сфокусировала на нем начавший мутнеть взгляд:
— Тебе так и не рассказали? Тогда просто сиди смирно. Молчи, чтобы не случилось. И, если что, успей вовремя оказать помощь.
О чем она говорила, Крис понял часа через два.
Алисия, сопящая на кровати, вдруг застонала. Тело выгнулось навстречу кому-то невидимому, руки взлетели, словно обнимая любовника.
Движения, понятные любому, завораживали, но от этого казались еще более жуткими. Крис не мог оторвать взгляда, и шипение застало его врасплох:
— Крисссссс...
Впервые за многие годы в голосе призрака звучали эмоции. Он наслаждался происходящим и подбирался все ближе:
— Брастессссссс... Ты же тожжже так хочешшшшшь...
— Credo in Deum...
Призрак зло зашипел:
— Перессссатнь... Не поможжжжет...
И в тон ему зашипела Алисия, словно обожглась обо что-то. И вскрикнула: над кроватью поднялась рука Анны.
Призрак отступил. Просто сделал шаг назад и растворился в тени. А Крис нащупал четки и до боли вдавил венчающий их крест в губы:
— Credo in Deum...
Анна спала. Закрытые глаза, дерганые движения... Она не различала: стол, кровать, пустое пространство... Двигалась, словно ничего вокруг не было. Взмах рукой, наклон, поворот... Странный танец длился недолго, Крис молитву не успел дочитать, а сновидица уже лежала на полу, и только хриплое дыхание выдавало, что там, во сне, что-то происходит.
Алисия дышала точно так же: вдох через сжатые зубы, выдох, шумный, хриплый, с присвистом. И снова вдох.
А Анна захлебнулась. Выгнулась, словно от боли, заскрипела зубами стакой силой, что Крис испугался, что они раскрошатся. На груди, в вырезе майки, показался синяк. Он кляксой расползался по телу, а рядом появлялись новые.
— Её что, избивают?
Крис заметался, не зная, что делать, и тут Анна открыла глаза.
— Заводи машину! Живо!
Голос хрипел, в горле клокотало. И хоть говорила Анна шепотом, Крис кинулся прочь, едва увидев бушующий расплавленным золотом взгляд сновидицы.
— Вы...
Мать Алисии едва отскочила. Ступеньки промелькнули через одну, хлопнула входная дверь... Крис пришел в себя только, когда на переднее сиденье рухнула Анна.
— К реке! Быстро! Плевать на штрафы!
К груди она прижимала сверток.
Взревел мотор. Крис в который раз за сегодня поразился маневренности машины. Она летела по асфальту, лужи выплескивались на тротуар, и навигатор едва успевал объявлять повороты.
— Криссссс...
Ему не надо было смотреть в зеркало, чтобы понять, кто примостился на заднем сиденье. Ударил по кнопке и в салон ворвался воздух, пахнущий дождем. В этот раз Анна не попросила закрыть окно, она напряженно вглядывалась в просветы между домами.
— Скорее!
Камеры мелькали одна за другой.
— Крисссссссс... быссссстрее... поторописссссссь... я тебя жжжжждууууу...
Открытое окно не помогло. Но за годы Крис научился не обращать внимания. Достать четки не получалось, обе руки словно вросли в руль, но слова молитвы сами слетели с губ. Крис уже не шептал, он выкрикивал каждое слово, с надрывом, словно легкие выплевывал. А Анна съежилась в соседнем кресле, вжимая в себя сверток.
— Скорее! — её хрип показался предсмертным.
Крис на мгновение повернул голову: сновидица напоминала призрака. Кожа не побелела — посинела, губы словно инеем прихватило. И только глаза полыхали золотом.
— Дорога!
Крис встрепенулся. Прямо на них летела фура.
Руль вправо до отказа, педаль в пол... Запахло жженой резиной, и машину закрутило. Фура пронеслась мимо.
— Да ты ж... — Крис не сразу понял смысл сказанного Анной. И поразился: таких выражений он еще не слышал. Не потому, что семинаристу не пристало, а просто... не доводилось.
Руки у него дрожали, пальцы побелели и чтобы выпустить руль, пришлось разгибать их усилием воли.
— Чего встал? — просипела Анна. — Вперед!
— Но мы же...
— Вперед!
Теперь рядом с ней и призраки казались красавцами. Щеки впали, вместо глаз на Криса смотрели темные глазницы. Губы исчезли, и только иней обрамлял провал рта.
— Криссссс... — долетело с заднего сиденья.
— Пусти! — Анна попыталась пересесть за руль. Вместо ответа Крис ударил по газам. Машина рванула вперед.
17
Анна стонала. Сверток, который она прижимала к животу, начал пропитываться кровью.
— Ты ранена? Может, в больницу?
— К мосту! — прозвучало едва слышно.
Бетонное ограждение едва доходило до пояса. Анна выползла из машины, но распрямиться не смогла: так и пошла, согнувшись.
— Давай помогу! — Крис попытался забрать сверток.
Анна отшатнулась и упала на спину. Так, чтобы не повредить ношу.
— Сама. Я сама. Ты... камень найди! Большой... — и она поползла дальше.
Крис огляделся. В траве лежали булыжники. Он успел сбегать за ними и вернуться прежде, чем Анна дошла до половины пути.
— Что делать?
Вместо ответа она распрямилась, опираясь на перила. Рука со свертком дрожала, когда она занесла её над водой. Складки ткани разошлись в полете, и в воду упала свинья-копилка. Та самая, с ромашкой в зубах.
— Ты... видишь её?
Сквозь муть воды проступало розовое.
— Вижу.
— Разбей!
Дважды камни булькали рядом и уходили на дно. Но копилку словно кто держал у поверхности.