Анна стояла напротив призрака. Куртка свисала лоскутами, джинсы превратились в лохмотья. В дырках виднелась содранная до крови кожа.
— Болит?
Анна даже головы не повернула. Взгляды, которыми она обменивалась с призраком, превратились в электрическую дугу. Она искрилась и сверкала, рассыпая синие искры.
— Шшшшшмелаяяяяя...
— Пасть захлопни — воняет.
Призрак зашипел. Миг — и он уже стоял напротив Анны. Стул завис над её головой.
— Ну не пугай, а? — сновидица сделала шаг в сторону. Стул переместился, но она оказалась быстрее: взмах руки, и на пол полетели щепки.
Крис глазам не верил: обычному человеку такое не под силу.
А призрак... просто отступил. Шаг, другой... место, где он только что стоял, подернулась дымкой. Она выпускала щупальца, как амеба — ложноножки, и тянулась к Крису, словно чуяла его запах.
Анна встала между ним и маревом. Щупальце дернулось, но марь не остановилась. Она съедала окружающее, растворяла его, переваривала, и выплевывала обратно. Крис зажмурился: по глазам полоснул свет.
***
Люминесцентные лампы не оставляли ни клочка тени. По потолку бежала трещина. Едва заметная, она растворялась, стоило напрячь зрение. Крис повернул голову. Она взорвалась шквалом боли: в затылок словно прут воткнули.
На смену огненной волне пришли звуки. Монотонные, они следовали один за другим, и Крис не сразу понял, что это пищит монитор возле кровати. Он не видел экран, но тело опутывали провода, и кто-то тихо вздыхал рядом: «фууууххх, фуххххх».
Скосить глаза оказалось проблемой — даже такое движение отозвалось болью. Это радовало: значит, жив. Но настойчивое «фуууххх, фухххх» не давало успокоиться окончательно. Крис пытался снова и снова, пока не увидел мячик, который сжимался и разжимался в такт звукам.
— Очнулся! — послышалось откуда-то издалека, и мир закружился.
Движения людей были четкими и выверенными, но Крису казалось, что они беспорядочно двигаются туда-сюда, тормошат его, мешают избавиться от боли.
Неожиданно он задохнулся, но длилось это только мгновение: это извлекли из горла трубку для искусственной вентиляции легких.
Дышать самому оказалось трудно. Но Крису нравилось напряжение в груди, усилие, которое требовалось повторять снова и снова... Это лишний раз напоминало, что он в мире живых. А то, что произошло во сне — неправда. Дух сестры не приходил, и Анна...
Память накрыла, как накрывает цунами. Заяц, тень, авария. И колесо...
— Анна...
Он даже прохрипеть не смог. Из горла вырвались непонятные звуки, и боль отомстила кашлем. Но, несмотря на это, Крис пробовал снова и снова.
Наконец, его поняли. Медсестра, вместо того, чтобы ответить, подошла к стене и отодвинула белую занавеску.
За стеклом, на кровати кто-то лежал. Маска на лице запотевала в такт движению мячика, подвешенного на стойке — точно такого же, что был рядом с Крисом. И, казалось, из соседней палаты долетает тихое: «фуууууххх, фуууххх». Провода убегали под простынь и напоминали кровеносные сосуды — такими их рисуют в атласах. Красные — артерии, синие — вены. Трубка капельницы немного разбавляла пестроту, но Крис не смотрел. Его привлек экран, по которому бегал зеленый огонек, отсчитывая удары сердца.
Взгляд скользнул дальше. Вторая стена палаты тоже оказалась прозрачной. И к ней, словно боясь упустить малейшее движение, прижался лбом мужчина.
Крис вздрогнул: спутанная челка падала на лоб, почти закрывая глаза. На белом лице они казались провалами, и Крис испугался: казалось, там, за стеклом, Анну поджидает призрак.
Он стоял неподвижно. Долго-долго, а потом перевел взгляд дальше. Тело покрылось потом, когда Крис понял: это Марко.
— Он здесь с первого дня. Примчался прежде, чем вас привезли, — медсестра набрала в шприц лекарство и добавила в капельницу. — Говорят, он и вызвал Службу Спасения.
Крис закрыл глаза. Марко не мог знать, что происходит. Он находился за много километров от Вересковой Пустоши. Или...
Мысль вертелась уклейкой, и, в конце концов, ускользнула: голова стала тяжелой, и Крис провалился в сон. Пустой и оттого счастливый.
Криса перевели в палату на третий день. Анна еще не пришла в себя, но Марко все же нашел время заглянуть к её хранителю. Зашел, сел на табуретку у кровати и долго молчал. Крис сдался первым:
— Что с Анной?
— Врачи не знают. Говорят, все в норме, должна очнуться... А пока надо ждать. Знаешь, падре, а тебе очень повезло. Тебя шлем спас.
Крис вспомнил комнату из сна и поежился:
— Если бы шлем... Мне сказали, Службу Спасения ты вызвал?
— Я, — кивнул Марко.
— А как узнал? Хотя... Анна, да? Она сумела позвать на помощь?
Марко снова кивнул. Крис понял — тайны сновидицы он будет охранять пуще жизни.
— Неважно выглядишь.
— На себя посмотри, — усмешка Марко показалась злой.
— Я после аварии, а вот ты... Ты что, совсем не спал? — поразился Крис.
Быстрый взгляд из-под спутанной челки дал понять — попал в точку. Стало стыдно.
— Может, домой вернешься? От того, что ты здесь себя изводишь, Анне легче не будет.
— А знаешь, ты прав... — встрепенулся Марко. В глазах полыхнул огонь, словно он только что решил трудную задачу. — За домом тоже присмотр нужен. Так что... поправляйся поскорее и будь рядом с ней.
Крис ошарашено смотрел на дверь. Марко исчез, даже не попрощавшись. Он и так доверия не внушал, а тут... Крис откинул одеяло, намереваясь догнать сумасшедшего.
Но ему не позволили. Едва ноги коснулись пола, в палату вошла медсестра:
— Вам нельзя вставать. Пожалуйста, соблюдайте постельный режим. Если что-то понадобится, нажмите вот на эту кнопку.
Крис уставился на зеленый кругляш. А потом обвел взглядом палату. В углу, у самого потолка, подмигивала стеклянным глазом камера.
— Это кто тут дисциплину нарушает? — донесся из коридора знакомый голос.
Крис напрягся: появление ректора ничего хорошего не сулило.
Падре Иоанн по-хозяйски вошел в палату и передвинул стул к окну. Теперь Крис не мог разглядеть лица гостя: солнце било прямо в глаза.
— Я рад, что ты выжил, сын мой. И, надеюсь, у тебя достаточно сил, чтобы ответить на некоторые вопросы.
— Да, падре... — Крис откинулся на подушку и прикрыл глаза. Но обмануть гостя не получилось. Тот словно и не заметил «слабости» подопечного.
— Не беспокойся. Говори прямо и не думая. Тогда я не займу много времени, и ты сможешь отдохнуть. Кто такой Марко?
В голове всплыло предупреждение Анны: ни в коем случае не говорить о том, что видел. Но и лгать было нельзя — ректор отличался редкой проницательностью, и возможности улизнуть от ответа не будет.
— Наемный работник. Явился невесть откуда, Анна его и оставила.
— Почему?
— Не знаю. Может, потому что настойчивый? Он несколько дней её уламывал. Говорил, отблагодарить хочет.
— И ничего необычного ты не заметил?
Крис спокойно встретил взгляд ректора:
— Ничего. Живет себе, в саду работает. К нам не лез. Что говорили, то и делал.
— Вот как? А как же он узнал, что с вами несчастье случилось? Помощь вызвал...
— Я знаю не больше вашего, святой отец, — Крис старался не отводить взгляда, хотя хотелось забиться под кровать и молчать, молчать, молчать, пока гость не выйдет. — Меня это тоже интересует. Почему бы вам самого Марко не спросить?
Крис мысленно попросил у него прощения, но сохранить тайну Анны было важнее.
— Так и сделаю, — падре Иоанн соединил пальцы рук и задумчиво коснулся ими губ. — А в Вересковую Пустошь зачем поехали?
— Не знаю!
Взгляд ректора придавил, как гробовая плита. Но Крис не сдался:
— Анна сказала, дела у неё там какие-то. Я и увязался — вы же сами велели не оставлять её одну.
— И даже ничего не спросил? И любопытно не было?
— Было, — сознался Крис. — Только ведь она все равно не скажет, если не захочет. Вы же знаете.
— Знаю, — покивал ректор, — тогда, что делали?
— Честно? Мы поколесили по улицам, да и поехали восвояси. Чего сновидица хотела, я так и не понял.
— А авария? Как она произошла? Крис, я не ради праздного любопытства спрашиваю! Нам надо суметь защитить Анну, а для этого нужна информация!
— Я ничего не скрываю, падре. Заяц на дорогу выскочил, да прямо под колесо. Ну, мы и упали.
— Заяц? Скажи, Крис, а в последние дни ничего странного не происходило? Ну, кроме этой поездки. Может, кроме Марко еще кто приходил? Может... не человек? Или Анна к кому-то в гости ездила? В Вересковую Пустошь?
— Нет, — Крис спокойно выдержал взгляд ректора, — никуда она не ездила, только к вам. И гостей никаких не было. Постойте, а как это — «не человек»? В доме нет животных. Знаете, — он зашептал, — иногда мне кажется, что даже птицы мимо летят. У соседей соловьи заливаются, а у нас — тишина. Сверчок одно время был, так и тот теперь молчит. Ушел, наверное. Или сдох.
— Что же, если это так, не буду тебе тревожить. Отдыхай, поправляйся. Да, — остановился он у самой двери, — вас с Анной переведут в орденскую больницу. Так будет лучше. Для всех.
Крис медленно выдохнул, осторожно, чтобы не сбить дыхание. Семинаристы готовы были на любую епитимью, лишь бы не остаться с ректором один на один. Он умел вытянуть правду. Под его взглядом даже самые молчаливые развязывали языки.
Для перевозки Анны прислали специализированную машину. Перенесли из реанимации, не переставая работать мешком Амбу, снова подключили на аппараты. Крис добрался до автомобиля на коляске.
Врачи Ордена глаз со сновидицы не спускали. Задумчиво смотрел и падре Иоанн. Словно подозревал подвох в этом её состоянии. Почему он не поехал на личной машине, а сел в медицинскую, Крис так и не понял, а спрашивать не решился.
Больница Ордена ничем не отличалась от обычной. Те же палаты, аппаратура, больные: лежачие и те, кто мог ходить. Некоторые передвигались в инвалидных колясках: медсестры строго следили, чтобы все, кому можно выходить на улицу, дышали свежим воздухом в больничном саду.