Вместо ответа Марко отшвырнул скомканное полотенце и уселся к столу:
— Тебя где носило?
Его голос не предвещал ничего хорошего.
— Марко! — Анна с укором покачала головой и накрыла его ладонь своей.
При виде этого небрежного жеста Крис разозлился. Но расстраивать сновидицу и выяснять отношения не стал. Съел все до крошки и отодвинул тарелку:
— Спасибо. Я очень устал. Давайте отложим все разговоры до завтра.
— Ты...
— Марко! — в голосе Анны послышалась сталь.
Крис с удовольствием смотрел, как его соперник сник. Несмотря на буйный нрав, сновидица могла успокоить его одним жестом.
— Ты слушаешься потому, что влюблен? Не хочешь...
Пощечина обожгла щеку.
— Думай, что несешь! — Анна шипела ничуть не хуже Агаты.
— Он прав, Ангел. Я действительно... влюблен, — вмешался в ссору Марко. — Но разве я посмею поднять взгляд на Ангела? Клянусь, никогда не дам тебе знать о моих чувствах, об одном молю — не гони!
— Не клянись, — Анна уронила руки на колени, — никогда не клянись, и никогда не говори «никогда».
Шаги звучали тяжело, и трость стучала о пол набатом.
— Ангел! — в возгласе Марко слышалась звериная тоска. Не услышав ответа, он развернулся к Крису.
— Ты... ты... Я тебя сейчас...
— Давай завтра, а? Сегодня меня уже ничем не напугать... — Крис оттолкнул с пути опешившего Марко и поднялся наверх.
Кровать манила. Хотелось упасть на пружинистый матрац, завернуться в одеяло и забыть обо всем: о сестре, о нищем, о пожаре... о том, что сам Крис тоже — существует. Но отныне забвение стало роскошью. Крис дождался, пока все уснут, и принес коробку к себе. Ночь обещала быть длинной.
Агата, если и приходила, не смогла просочиться сквозь закрытые шторы. А шепот надежно заглушила мелодия церковного мотета, перемежающая с органными концертами.
Крис перечитывал записи родителей. С самого начала, с самого первого дня. Оказалось, память его подводила: многого он не помнил. Ни священников, утешающих мать, ни экстрасенсов, ни колдунов, которые приходили в пропитанный отчаянием дом. Крис жил тогда в своем мирке — именно тогда ему стала являться Агата.
Оказалось, он рассказал об этом родителям. Те пригласили экзорциста, но он не нашел ни следа бесов ни в ребенке, ни в доме. А Крис просыпался ночами от крика, захлебывался в плаче... Именно это стало причиной переезда, хотя родители долго колебались: они верили, что Агата вернется.
Но было в записках что-то непонятное. Оно вертелось уклейкой, схватить не получалось, и Крис решил сделать перерыв.
В голову тут же полезли тяжелые мысли. Анна. Надо ли рассказывать ей о том, что произошло вчера? Смущали слова нищего о тайной организации. Если это Орден... расследования Криса могли прекратиться в любой момент. Но, с другой стороны, он мог лишиться весьма действенной помощи.
Он метался из угла в угол, иногда пытался читать... но не мог. Не помогала даже молитва.
— Ты спишь? — тихий стук прервал цепочку мыслей.
— Нет, — прежде, чем открыть дверь, Крис выключил лампу. На пороге, подсвечивая себе фонариком, стояла Анна.
30
— Можно войти?
Крис посторонился. Круг света метнулся от бумаг на столе к лицу Криса. Тот зажмурился, но Анна ни о чем не спрашивала. Он рассказал все сам.
Анна молча слушала, иногда касаясь рассыпанных листов бумаги. Потом тихо начала:
— Пятнадцать лет назад я вернулась из школы и не нашла своего дома. На его месте была воронка. Девяносто квартир. Девяносто семей. Спаслись единицы. Те, кто был на работе или как я — в школе. В общем с того времени я росла в детском доме. И поначалу даже верила, что произошедшее — террористический акт. Сначала поговаривали, что газ взорвался, но потом, вроде бы, нашли следы взрывчатки.
А потом... стали приходить сны. Вернее, кошмары. Представляешь, каково мне было, когда я поняла, что это все — реальность? Ребенку одиннадцати лет... Эти духи, призраки... Многие из них выглядели как в момент смерти: с развороченными головами, потеками мозгов на одежде... С оторванными руками или ногами... Как я с ума не сошла? — Анна обхватила голову руками.
— Не надо, — попросил Крис.
— Ты обо мне беспокоишься или о себе? — Анна вздохнула и продолжила. — А потом я научилась с этим жить. И даже заглядывать во сны других людей. Знаешь, это было интересно, — лицо девушки осветила мимолетная улыбка. — Сны моих товарищей оказались такими... спокойными. Их бесы не мучили.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
Анна словно не услышала. Продолжала говорить, глядя в одну точку:
— Как-то я не выдержала — вернулась туда, где раньше стоял мой дом. И узнала, что это был не взрыв. Знаешь, если просто наблюдать и слушать, кто-нибудь обязательно проболтается. Вот и тут... проболтались.
Это был не теракт. И не газ. Теперь я знаю, как выглядят развалины после взрыва. А тогда... на месте дома осталась воронка. Черная дыра в земле. И ничего больше. Ни кирпичей, ни кусков бетона, ни арматуры... Знаешь, когда такое бывает? Когда высший демон вырывается в наш мир.
Тишина стала тяжелой, давила, как земля на грудь заживо погребенного. И Крис поторопился развеять морок:
— Кто-то в вашем доме вызвал демона?
— Нет. Вернее, да, но не в нашем доме. Кто-то не справился с ритуалом. И демон кинулся на поиски тех, кто мог утолить его голод. Не знаю, почему он выбрал именно наш дом. И не помню, почему задержалась тогда в школе. Кажется, меня оставили на внеплановые занятия. Проклятье, — Анна потерла лоб, — я ничего больше не помню из того дня.
— Не надо, — попросил Крис. Он не видел выражения лица Анны, но в её голосе слышалась боль.
— С того дня я начала свое расследование. Шла по следу, как ищейка, забывая про все. Я забросила учебу, я только спала. Знаешь, когда меня положили в больницу, я обрадовалась: ничто не мешало поиску. А потом... я выросла.
Работа, жилье... Мне было плевать. Я сновидела прямо на улице, и если находила что-то из еды в мусорном баке, ела, не задумываясь. Жила, как бездомная собака... Умирала после схваток с бесами... Пока меня не нашел Орден.
Они многое объяснили мне, эти священники-экзорцисты. Многому научили. Дали дом, еду и хранителя. И обещали помочь найти ту тварь, что разрушила мою жизнь. А взамен...
— Ты подписала соглашение.
— Я подписала соглашение. И я его не нарушу.
— А если... Если нарушишь не ты?
Анна молчала. Крис включил настольную лампу. Свет заставил поморщиться. Анна прикрыла глаза рукой и теперь смотрела сквозь пальцы.
— Ты о чем?
— Скажи, тебе ничего не известно об организации, которая стоит между людьми и бесами?
— Церковь, — Анна даже не задумалась прежде, чем ответить.
— А еще?
— Орден?
— Еще?
Свет стал привычным и не причинял неудобств, но Анна закрыла глаза, вспоминая.
— Если что-то и есть, я не знаю. Мне поспрашивать?
— У призраков? — хмыкнул Крис. — Лучше не надо, кто знает, на кого нарвешься. Да и нога...
— Во сне я здорова, — парировала Анна. — Ну, так что? Навести справки?
— Лучше вот это почитай, — Крис протянул ей записки Старины.
Анна перебирала их одну за другой. Губы шевелились, и беззвучные слова растворялись в воздухе прежде, чем были услышаны. Но Крис и не хотел слышать — все его внимание принадлежало Анне. И её языку, который то и дело облизывал пересыхающие губы. Мимолетное движение, но Крис ждал следующего, как откровения.
Анна не замечала. Когда дочитала последнюю запись бездомного, развернулась к столу...
С бумагами она работала еще тщательнее, чем Крис. Не глядя протянула руку и вытащила из ящика стикеры, ручку... Крис было возмутился, но тут же вспомнил: это её дом. Здесь все принадлежит Анна. Или Ордену?
— Что это значит?
Крис наклонился. В нос ударил запах корицы. Слишком резкий. Анна действительно заинтересовалась.
Теперь они работали вдвоем. Короткие вопросы, не менее короткие ответы. Анна делала записи, сверяла их с тем, что находил Крис...
— Странно...
— Что? — он моментально отложил тетрадь.
— Смотри! — Анна протянула листок и ткнула в сроки. — Вот здесь. И сравни...
Записка на чеке. Та, в которой упоминалась о священнике.
— Да, описания совпадают.
— Почему у меня такое чувство, что я его тоже знаю?
Крис и Анна уставились друг на друга.
— Ты... тоже?
Находка словно влила новые силы. Оба принялись разбирать записи с утроенным вниманием.
— Не может быть... — Крис откинулся на спинку стула. Он не мог оторвать взгляд от ровных строчек на обратной стороне визитки.
— Что? — Анна прочитала записку. Потом перевернула порыжелый картон. — Бред какой-то...
— Разве? — Крис в два шага оказался возле окна, дернул занавески и со стуком распахнул окно. Ветер ворвался в комнату, развеивая духоту. — Одну визитку еще можно было назвать бредом, но записка...
— Но кто сказал, что её написал...
— Почерк. Я же говорил — почерк собственного ректора я знаю лучше, чем свой!
Солнце размыло темноту где-то за городом. Небо светлело, словно в акварель добавляли все больше воды. А Анна и Крис стояли у окна, не зная, что делать дальше.
— Давай-ка позавтракаем.
Крис вздрогнул.
— Что?
— Говорю, надо отвлечься. После завтрака решим, что делать. В конце концов, это все еще может оказаться ошибкой.
Крис не верил, но послушно спустился в кухню. Марко стоял возле холодильника.
— Вы чего это... вместе?
Крис не обратил внимания, но Анна взвилась:
— А если и вместе? Марко, я уже говорила, и больше повторять не буду: я сама выбираю себе мужчину. И если ты против — вот Бог, а вот порог! — палец указал на дверь.
— Ангел! — Марко на самом деле перепугался, его речь стала чуть сбивчивой. Он глотал слова, боясь, что Анна не дослушает. — Ангел, не сердись. Прости. Все будет, как ты хочешь. Я буду молчать. Вы завтракать будете?
Ели в молчании. Но в конце Марко не выдержал: