В прежние времена, когда ходил по лезвию ножа, всегда осматривался. Подмечал подозрительных прохожих или когда рядом крадется машина с тонированными стеклами. Но нынешняя безобидная работа давно притупила бдительность. Поэтому даже не обернулся на торопливые шаги за спиной. И ничего не успел сделать, когда на голову обрушился страшный удар.
Сознание с трудом пробивалось сквозь пелену боли. Полуянов уже осознавал себя, но открывать глаза не спешил. Попытался, слегка разлепив веки, оценить обстановку. То, что увидел, ему решительно не понравилось. Он в каком-то подвале. По серым стенам сочится сырость, крошечное окно под потолком забрано железными прутьями, яркая электролампочка тоже зарешечена. На официальную тюрьму не тянуло, а на пыточную камеру – вполне.
Ну ничего себе! Он ведь только начал собирать информацию. Всего-то несколько звонков сделал по поводу господина Стеценко. Но тот, вероятно, предпочитал устранять любые препятствия в зародыше.
«Не делай добра – не получишь зла», – сразу вспомнилось ему. Да уж, у подростка Саши, несомненно, имелись веские основания опасаться своего неадекватного папу.
Шевелиться Полуянов мог, но все тело болело, запястья сковали наручники. Похоже, Стеценко-старший ясно давал знать, что переговоры пойдут по его сценарию. Серьезный человек.
Но отчаянье, несмотря на всю плачевность его положения, Диму не захлестывало. Наоборот, в крови бодрящими пузырьками бурлили гнев и азарт. Будто старые времена вернулись, когда в месяц по несколько раз пограничные ситуации. И каждый день – риск. Драйв. Куда интереснее, чем кропать про попавших в беду зверюшек. Правда, существенно опаснее.
Дверь с грохотом отворилась и с громким лязгом снова захлопнулась. Явился посетитель. Выглядел он типичным бодигардом-гориллой. Накачанный торс готов порвать майку, волосатые руки в татуировках – по счастью, не тюремных. Якоря, русалки – мореман или просто во флоте служил. Взгляд обжигающий, умный. Похоже, не заплечных дел мастер, а лично шеф службы безопасности пожаловал.
Подошел. Ощутимо ткнул в бок. Спросил, почти ласково:
– Выспался?
В голове по-прежнему шумело, комната покачивалась, но Полуянов сжал зубы. Рывком приподнялся. Сел на железной койке.
– Бодрячок, – оценил моряк. – Говорить готов?
– «Браслеты» сними – поговорим.
– Ты условия подружке своей ставь, – усмехнулся собеседник.
У Димы перехватило дыхание. Неужели до Надьки тоже добрались? Хрипло спросил:
– Что вам надо?
Гамадрил с презрением выплюнул:
– Вроде мужик. Самец. Чего баб-то впутывать?
Полуянов опешил:
– Ты о чем?
И немедленно получил увесистый в челюсть. Рот сразу наполнился кровью.
– Но начали мы с тебя. Так что скажи спасибо, – назидательно молвил «моряк».
Два зуба зашатались, но все-таки уцелели.
– Одну девку погубил. Вторую – подставил. Не стыдно?
Дима потряс головой. Сплюнул на бетонный пол кровь. Сказал спокойно:
– Давай без моралей. Говори, что надо.
– Какое задание ты Марьянке дал?
«Все-таки сотрясение мозга. Или что похуже». Дима вообще ничего не понимал. Но на жалость бить бессмысленно. Сказал твердо:
– Извини, но не вкуриваю. Кто такая Марьянка?
Собеседник усмехнулся. Достал телефон. Продемонстрировал снятое крупным планом, перекошенное в смертельной гримасе лицо. Женское. Абсолютно незнакомое.
– Я первый раз ее вижу, – искренне сказал Дима.
И снова получил – в этот раз по скуле. Но боли даже не почувствовал. Вскочил и заорал:
– Я не знаю, кто она! Говорю тебе, первый раз ее вижу! Что ты мне вешаешь, идиот?!
Лицо у морячка по-прежнему невозмутимое, но в глазах что-то дрогнуло. А Полуянов пошел ва-банк:
– Ты человек Стеценко?
– Тут я вопросы задаю, – отрезал татуированный.
– Хорошо. Задавай. Тогда объясни сначала, в чем ты меня обвиняешь.
– Марьяна работала на тебя.
– Ты идиот? Говорю тебе: вообще не знаю ее!
Чувствовал себя Дима словно в театре абсурда. Но и собеседник тоже слегка подрастерялся. Похоже, понял, что Полуянов не играет.
Дима сбавил тон, спокойно сказал:
– Слушай, ты Грибоедова читал? «Шел в комнату, попал в другую». Сдается мне, ты к Стеценко никакого отношения не имеешь. Тогда объясни: в чем дело? За что я здесь?
Морячок ответом не удостоил. Полуянов настаивал:
– Константин Стеценко. Руководитель корпорации «Старомосковия». Ты ведь не на него работаешь?
– Нет, – подтвердил тот неохотно.
– Значит, давай разбираться. Как разумные люди. Без зуботычин. Я к тебе с открытыми картами. Действительно, грешен. Ищу компромат на Константина Стеценко. Мне надо его вынудить на сделку. Продать информацию – в обмен… на одну услугу. Но я действую один. В свои дела женщин не впутываю. А ты говоришь, одну убил, вторую подставил. Марьяну я не знаю. Кто вторая?
– Не догадываешься? – гнусно усмехнулся собеседник. – Подружка твоя.
– Тронешь Надьку хоть пальцем – я тебя закопаю, – твердо пообещал Полуянов. – Она библиотекарь. Никакого отношения к моей работе не имеет.
Ожидал очередного удара, но морячок лишь вцепился железными пальцами в плечо. Прошипел:
– Значит, будешь за подругу свою отвечать. Номер девятьсот три – семнадцать – семнадцать – четыреста чей?
Отпираться бессмысленно.
– Надькин.
– По нему Марьяна и пыталась скинуть информацию.
Что-то – очень смутно – начало в Диминой голове складываться.
Сказал:
– Я свои карты раскрыл. Теперь ты скажи: на кого работаешь?
– Не важно.
– Я правильно понимаю, что Надюшка моя полезла в твои дела?
– Ну… допустим.
– Я не знаю, чего она добивалась. Но сразу скажу: она абсолютно бескорыстный человек. И старалась точно не для себя. Не для личной выгоды.
– Что за бред ты несешь!
– Со стороны бредом и выглядит, – признал Полуянов. – Попробую тебе объяснить. Мы с Надей оба состоим в обществе «Кайрос». Слышал про такое?
– Чего?
– Сайт «Кайрос.ру». Открой интернет, посмотри.
Морячок недоверчиво присвистнул:
– Подожди, чего-то мне рассказывали… Это которые типа помогаем, спасаем?..
– Да. Я их – то есть нас – называю «тимуровцы». Надюшка меня втянула. Иногда, знаешь ли, действительно приятно кого-то спасти. Абсолютно бескорыстно. Но мы с Надей, хоть и живем вместе, работаем каждый за себя. Я в настоящий момент помогаю… одному человеку, у которого зуб на олигарха Стеценко. А чем занималась Надька – сказать не могу. В «Кайросе» правило: не делиться ни с кем, даже с близкими. Одно гарантирую: зла она никому причинять не хотела. Но раз погиб человек… эта Марьяна… значит, Надюшка моя что-то неправильно спланировала. Понимаю: смешно теперь извиняться и тем более просить тебя о чем-то. Но, по-моему, это теперь наша с тобой обязанность. Объяснить неразумной девушке, в чем она была неправа. И остановить ее, пока еще больших бед не наворотила.
Морячок скривился:
– Да… хороши у вас методы восстанавливать справедливость.
– Я все исправлю. Говори.
– Да поздно уже, – отмахнулся. – Человека она погубила. Хорошего человека.
И, тщательно подбирая слова, продолжил:
– Мы с Марьяной вместе работали… в одном клубе. Хоть и нелегальный, но никакого криминала. Только забавы у клиентов нетипичные. И люди приходят серьезные. Наше кредо – гарантировать им полную конфиденциальность. Никакого видеонаблюдения, это позиция. Мобильные телефоны, любая аппаратура категорически запрещены. Марьяна верой и правдой служила у нас два года. Считалась лучшей сотрудницей. Ей много раз предлагали деньги – большие – за информацию. Это специфика, всех пытаются подкупить. Но она всегда сразу предупреждала меня. Я ей доверял. Обычно все сотрудники перед началом смены проходят личный досмотр. Но Марьяна была на особом счету. Я никак не ожидал, что она меня предаст…
– Что конкретно сделала?
– Сняла на видео одну из наших клиенток и переслать пыталась его твоей подруге.
– Что значит «пыталась»?
– Я удалил файл через минуту после отправки.
– А как она погибла?
Моряк поморщился:
– Несчастный случай.
– А конкретней?
– Посетителей клуба взбесило, что их снимают. Ее начали бить. И Марьяна… неудачно упала. Прежде чем я подоспел.
Ангелина вернулась домой в семь утра, но в одиннадцать уже проснулась от звона будильника. Со стороны она, вероятно, выглядела прожигательницей жизни и светской лентяйкой, но по факту особых поблажек себе не давала. Пусть вчера зажгли не по-детски и сегодня у всей страны выходной, ей четырех часов сна достаточно. На день большие планы.
Обычно после ярких ночей в клубе ее переполняла энергия настолько мощная, что заряда на многие дни хватало. Но сегодня состояние совсем нерабочее. Нос заложен, да еще и разбитость полная. Организм, что ли, скис? Реагирует на то, что с Марьянкой случилось? Но смерть мерзкой управляющей Асташину, честно признать, не расстроила ни капли. Отомстить ей осмелилась, дурында. Вот и получила.
Больше всего хотелось остаться в постели, но Ангелина, конечно же, поднялась. Выпила коллаген. Отправилась на беговую дорожку. Обычно, даже если очень не хотелось, ко второму километру всегда разбе́гаешься. Однако сейчас с каждой новой сотней метров в ногах все больше свинца.
«Зря я вчера шампанское пила», – укорила она себя.
Посчитала: какой особый вред от пары бокалов пузырящегося напитка? Но, видно, сочетать интоксиканты нельзя. По крайней мере, лично ей.
Все равно придется терпеть. Расписание плотненькое. Планерка по отбору кандидатов на следующий съемочный пул. Занятие по ораторскому искусству. Вечером тренер по йоге должен подъехать: планировали провести занятие в инфракрасной сауне, хорошо помогает для вывода шлаков.
Но по-прежнему хотелось лишь одного: вернуться в постель и укрыться с головой одеялом.
Ангелина вызвала горничную. Потребовала термометр и домашний тест на ковид.