Тридцать шесть и девять. Тест отрицательный. Ну и успокойся. Легкая простуда. Просквозило, видно, вчера.
Взять себя в руки и собираться на работу. Она спустилась к завтраку.
Любимый салат «Светофор» (клубника, кумкват, киви) сегодня почему-то выглядел омерзительно. А от кофе со сливками Ангелина закашлялась, хотя вроде не давилась. Да еще и в груди закололо. Горничная робко предложила:
– Может, вам врача вызвать?
Но хозяйка только отмахнулась:
– Чушь. Ковида нет, значит, опасности не представляю. Буду терпеть.
Надя пребывала в полном отчаянии. И Димка еще вне зоны доступа. Ну, как он может пропадать, когда настолько ей нужен?
Марьянина подружка-подросток смылась. От самой Марьяны вестей нет. Коты нервно мечутся по квартире.
И ни малейшего понятия, что происходит.
Марьяну лично она видела один раз – на встрече у шефа. Раз ту тоже пригласили, значит, в «Кайросе» она давно и в активе у нее как минимум три успешных дела. Внешность помнилась смутно, но ощущение осталось четкое: мышка. Невзрачная, тихая, скромная. Чем-то похожа на нее саму. Где она может работать, если служба по ночам и одеваться надо в вызывающе обтягивающие костюмы? Откуда знает Ангелину? Почему считает, что та – редкостная сука? Если по информации из открытого доступа судить, телеведущая вполне себе милая и пушистая. В светской жизни активно участвует, но ни в каких скандалах не замешана. Когда интервью дает, всегда подчеркивает: на первом месте у нее работа. А спорт, косметологи, детоксы – исключительно для того, чтоб представлять на экране товар – то бишь себя – в лучшем виде.
Блин. Ангелина и Феликс действительно друг другу подходят. Оба успешны. Привыкли к вниманию. Уверены в себе и ухожены. Глупое, ох глупое решение – скомпрометировать телеведущую и таким образом Юле любимого вернуть. Страшно подумать, что шеф скажет. Особенно сейчас, когда ее план с треском провалился и Марьяна, похоже, в большой беде.
«Но почему она девочке именно мой номер дала для экстренной связи? – терзала себя Митрофанова. – Надеялась, я помогу ей? Но как, если понятия не имею, во что она влипла?!»
Находиться в чужой квартире и смотреть на несчастных котов больше не было сил. Надя нашла на кухне корм, насыпала животным полные миски (оба не притронулись) и выскочила прочь под истерическое мяуканье.
«Моряка» звали Игорем, и расстались они с Полуяновым почти приятелями. Качок не признался впрямую, но Диме казалось: дело не только в том, что он, шеф службы безопасности, проморгал чепэ и допустил, прямо на рабочем месте, гибель сотрудницы. «Влюблен он в нее. Влюблен, как пацан. Поэтому места себе теперь не находит. Корит в том, что не смог уберечь».
– Как она умерла? – спросил Дима.
Игорь сквозь зубы выплюнул:
– Я услышал в приват-комнате шум. Врываюсь – Марьянку клиенты бьют. Трое мужчин. Бросился выручать. Бегу к ней и (Диме показалось, что всхлипнул) вижу. Как в замедленной съемке… От очередного удара она отлетает. И виском об угол стола…
– Трое мужчин били девушку?
Игорь взглянул с вызовом:
– Имели на это право. Наш клуб дает гарантию полной приватности. А она их на видео снимала. Ясно, что клиенты вспылили. Если б я на секунды раньше успел!.. Моя вина. Точнее, Надьки твоей. Это ведь она ее в такое втянула.
Когда Надя подошла к дому, то задохнулась от возмущения. В окнах свет. И машина Димкина во дворе. Он, получается, ее звонки банально игнорирует?
Ворвалась в квартиру, заорала с порога:
– Полуянов! Ты совсем, что ли, сволочь?
Но увидела любимого – и ахнула. Глаз заплыл, губы разбиты.
– Димочка, что случилось? – прошептала.
Ответил мрачно:
– Это я у тебя должен спросить.
– А при чем здесь я? – покраснела. Смутилась.
– Предъяву мне сделали. За Марьяну.
– За к-кого?
– За Марьяну. Хорошо ты ее подставила.
Клубы свингеров в столице существовали вполне легально. Собирали и публиковали в интернете отзывы. Некоторые даже рекламу давали.
Марьяна работала в «Спартаке» – этот ни в каких справочниках не значился. Допускали сюда исключительно по рекомендации. И обязательно две справки требовали – об отсутствии судимостей и медицинскую (последнюю требовалось ежемесячно обновлять).
В штате клуба постоянно работали десять эскортников. На смены их вызывали в зависимости от количества и состава гостей.
Свингеры обычно – в силу специфики характера – увлечений своих не стесняются. Но в «Спартаке» добрая половина участников – в причудливых масках, венецианский карнавал напоминало. И категорически – твердая позиция руководства – никакого видеонаблюдения. Гостям давали гарантии: их утехи никогда нигде не всплывут. Сотрудников (и тем более посетителей) каждый раз пристально осматривали, чтоб не пронесли ничего записывающего.
Документы тех, кто приходил в клуб, проверяли, но видел их только директор.
В сеть часто попадают записи из подобных заведений, но «Спартак» уже пять лет существовал, и ни одного косяка. Поэтому клиенты доверяли.
Марьяна – генеральный менеджер – настоящих имен гостей тоже не ведала. Безропотно называла, как сами просили: Лилиана, Аполлон, Эрот. Кое-кого, конечно, и в масках узнала: скандального телеведущего – по хриплому голосу, известную певичку – по губам, неудачно подкачанным. Но тайну хранила свято: понятно, что нарушителя не просто черный список ждет, а, очень даже вероятно, физическое устранение.
Большой опыт в гостиничном бизнесе сказывался. Хотя сама идею свального греха не одобряла, вида не показывала. Общалась с клиентами приветливо, услужливо. У начальства была на прекрасном счету.
Но с Ангелиной Асташиной у нее не задалось с самого начала. Бывает такое: неприязнь с первого взгляда. Взаимная.
Телеведущая, в вычурной черной шелковой маске «под кошечку», ходила в клуб не часто – примерно раз в месяц. Зато уж отрывалась от души. Спиртное в клубе без ограничений, но Асташина бесплатного шампанского почти не касалась. Предпочитала кайф иного рода. Наркотики в клубе не продавали, но проносить с собой не возбранялось. Ангелина не расставалась с серебряным портсигарчиком, и к середине ночи раскрепощалась радикально. Основная часть посетителей общалась, выпивала, танцевала, а потом скоромно уединялась в приват-комнате с единственным, ну максимум двумя партнерами. Асташина гуляла с размахом, напоказ. Дверь всегда нараспашку, и она в центре зала, всех эскортников соберет и еще несколько обычных клиентов.
Марьяна изо всех сил старалась не осуждать. Заплатила ведь Ангелина деньги свои. И никому плохого не делает. Но почему-то дома, когда включала телевизор, вечно попадала на шоу «Три шага до миллиона». Вглядывалась в чистое, светлое лицо телеведущей. И страшно бесилась, когда Ангелина с показным сочувствием спрашивала очередного облажавшегося игрока:
– Вы, наверно, плохо учились в школе?
И на работе – иначе просто не могла – держалась с телеведущей безупречно вежливо, но холодно. Изо всех сил маскировала презрение.
Ангелина – все телевизионщики немного психологи – настрой генерального менеджера почувствовала. Несколько раз, в паузах между «нюхами» и страстными обжиманцами, подходила, завязывала беседу. Пыталась найти подход. Марьяна в ответ изо всех сил старалась звучать искренне и мило.
Но Ангелина все равно капризно кривила губы:
– Я тебе не нравлюсь.
А однажды, когда Марьяна в очередной раз взялась уверять, что нет у нее камня за пазухой, гадко улыбнулась. Подвела к ней одного из свингеров – жирного, плохо пахнувшего, без передних зубов. Схватила генерального менеджера за предплечье и велела:
– Тогда поцелуй его. За меня.
Физический контакт с клиентами, ясное дело, табу. Но про особые случаи директор тоже говорил: здесь не монастырь. И за такую зарплату, как у них, иные прихоти придется выполнить.
Мужик показался Марьяне отвратительным. Но она была опытным менеджером и поняла сразу: если сейчас возмутиться, с работы вылетишь. Сама целовать не стала, но жадный, вонючий язык клиента в своем рту вытерпела. Что еще оставалось делать?
– Умничка. – Ангелина снисходительно похлопала ее по попе, обтянутой униформой (костюм должен быть обязательно узким, директор настаивал категорически).
Марьяна, когда пришла под утро домой, даже с котами не поздоровалась – сразу кинулась чистить зубы. Рот полоскала с хлоргексидином, никак не могла отмыться. Потом уснуть не могла: только вроде проваливаешься в забытье, но вспышкой воспоминание, и сразу передергивает от отвращения.
На следующий день отправилась к шефу. Рассказала о проблеме. Попросила давать в дни, когда является Нимфа (клубный псевдоним Ангелины), выходной.
Но начальник лукаво улыбнулся:
– Прости, не могу. Нимфа настаивает, чтобы с ней работала только ты. На ее дни ставлю тебе плюс десять.
Десять дополнительных тысяч рублей к зарплате – конечно, неплохо. Но это означало: прочими клиентами будут заниматься другие, а ей – хвостом ходить за Ангелиной. Исполнять все капризы. Наблюдать за непотребствами. Телеведущая, похоже, решила вволю над ней поиздеваться.
Но уволишься – с голоду подохнешь. В официальный бизнес после того, как дом отдыха под ее руководством прогорел, больше не возьмут. Да и Игорь на нее поглядывает небось только потому, что она в статусе генерального менеджера. А станет домохозяйкой без копейки – мигом потеряет всякий интерес.
Марьяна погладила Куксика, Ричи потрепала по загривку. Сказала котам:
– Буду терпеть. Простите.
Но терпеть было все сложней, ибо Ангелина оказалась изобретательной.
В следующий свой визит потребовала, чтобы Марьяна обслуживала ее «без верха»:
– У вас, в конце концов, свингер-клуб, а не гимназия.
Далее последовал новый каприз: телеведущей захотелось фартучка на голое тело – «как у ведьмы Геллы».