Да, это она. Сергей устроился поудобнее. Его лавочка стояла очень удачно — пышный куст сирени загораживал Лихарева, совершенно не мешая наблюдать. А слышно тем более все было прекрасно: на качественных микрофонах Сергей никогда не экономил.
— Кстати, Виктор Петрович тоже совершенно напрасно пренебрегает моей помощью и собственным здоровьем. Он капли сердечные начал принимать?
— Н-нет, как-то мы с ним не пересекаемся почти…
— А ты сделай так, чтобы пересекались. Правда, Андрюшенька, не время сейчас от Виктора Петровича прятаться. Наоборот, заговаривай с ним почаще, объясни ему, что обратиться к психологу — это не стыдно, что я плохого не посоветую и готова не только с ним, но и с Мариной поработать. Я бы и сама предложила, но он как-то в банке не задерживается в последнее время, а этот вопрос не из тех, что на бегу решают.
— Да я насчет тебя пытался уже намекнуть, только смысла в этом…
— Смысла очень даже много! Я действительно уверена, что мне нужно поговорить хотя бы с Мариной. Ты — крепкий орешек — и то стал плохо выглядеть, а у нее нервная система гораздо более хрупкая. И ей необходима помощь профессионала.
— Хрупкая! Там все еще хуже… Мы ее вчера в больницу отвезли.
— Господи, в какую больницу? Что с ней?
— В психиатрическую. Главное, Алейникову эта ведьма, оказывается, про помощь психиатра нажужжала…
— Подожди, Андрюша, давай по порядку. Что за ведьма?
Сергей еще раз выслушал короткий, но эмоциональный отчет о походе к ясновидящей Лизе Решетовской и о действиях, предпринятых Алейниковым после этого.
— Главное, я ему говорю, у нас же в банке есть опытный психолог, пусть она Марину посмотрит сначала! Нет, уперся, старый хрыч, дескать, колдунья эта сказала, что там только психиатр может что-то сделать!
— Даже так, — медленно протянула женщина. — Все настолько плохо?
— Еще хуже. Алейников приволок какое-то светило по этой части. Так он, как на Маринку взглянул, сразу санитаров вызвал. Если честно, я в тот момент даже рад был, что тесть его притащил. Я же с ней один дома был, знаешь, как страшно стало?
— Она буйная была, что ли?
— Нет, наоборот, ее словно заморозило. Сжалась вся в комочек, сидит и раскачивается. А глаза пустые, как у зомби какого. Жуть смотреть.
— И что сказал профессор?
— Что ближайшие пару недель даже надеяться не на что, а дальше… в общем, видно будет. Но особых надежд нет, даже если Леночка вернется.
— Вот дрянная девчонка! — Женщина старалась говорить сочувственно, но Сергей слышал в ее голосе явную фальшь. — Столько беды от нее! Наверное, где-то веселится сейчас, и плевать, что мать от горя с ума сходит.
— Нет, Милочка, не говори так, не надо. Знаешь, я вроде бы все еще надеюсь, что она вернется, но на самом деле… и ведьма эта сказала, что Леночки больше нет.
— Что, прямо так и сказала? — заметно напряглась женщина. — Ей-то откуда знать?
— Так ведьма же… вообще-то она не мне сказала, тестю. Меня с Мариной домой отправила, а с ним поговорила потом… знаешь, мне показалось, что я ей чем-то не понравился.
— Значит, дура она, твоя ведьма, — уверенно заключила Людмила. — Где вы ее взяли вообще? Зачем к ней пошли?
— Да это Марина все. Матери ее подруга старая — вот уж действительно старая, седьмой десяток бабульке, а лезет во все щели. Вот она и напела Маринке, что есть, дескать, такая чудодейственная ясновидящая, все почует, все расскажет… Только эта какая-то странная оказалась. И не сказала ничего толком, и денег не взяла.
— Денег не взяла — значит, рассчитывает потом вдвое-втрое больше получить. Алейников к ней еще ходил? Без вас?
— Вроде нет… или все-таки был? Кажется, что-то он обмолвился, но я не слушал внимательно. Какая мне разница, куда он ходит?
— Вот тут, Андрюшенька, ты совершенно не прав, — мурлыкнула она. Ласково так, нежно, но у Сергея даже мурашки по коже побежали.
— Почему? — Судя по тону, Андрею тоже стало немного не по себе.
— Ведьма она там или не ведьма, но она женщина. И, насколько я понимаю, не сгорбленная старуха с носом крючком и бородавками по всей физиономии?
— Нет. — Андрея передернуло. — Нормальная она, даже симпатичная. Такая, знаешь, милая. Уютная.
— Зараза! Вот только этого нам не хватало!
— Милочка, ты о чем? Мы-то какое к ней отношение имеем? Чем она нам помешать может?
— Всем! Или ты передумал на мне жениться?
— Ну вот ты опять. Не сейчас же об этом говорить. У меня дочь пропала, жена в больнице, неизвестно еще когда выйдет…
— Да никогда она не выйдет! Потому что твоя Мариночка не в больнице, а в дурке! Даже если ее немного приведут в товарный вид, нормальным человеком она уже не будет!
«Даже так? — Сергей достал миниатюрный фотоаппарат и сделал пару снимков. — Оказывается, дамочка весьма агрессивно настроена. И теперь уже никаких сомнений, кто именно был инициатором адюльтера».
— Милочка! — ахнул явно шокированный Андрей. — Как ты можешь?.. Нельзя же так говорить!
— Можно, — раздраженно отмахнулась Милочка. — Потому что это правда. Сам подумай, даже если ее выпустят из больницы, и что? Жена постоянно на лекарствах и рецидивы каждые три месяца, ты хочешь такой жизни? Нет уж, любимый, смирись с тем, что для нее теперь психушка — дом родной, навсегда. И разводиться тебе в любом случае придется.
— Милочка, ну как мне с ней разводиться? Меня Алейников и так еле терпит…
— Именно об этом я и говорю. Ясно, что вместе со свидетельством о разводе ты в тот же день получишь пинка и вылетишь из банка. Зачем тогда мне за тебя, за нищего, замуж выходить?
— Так и я о том же, — заметно обрадовался Андрей. — Зачем нам спешить, зачем что-то оформлять? Не будем вмешивать государство в наши отношения, нам ведь и так хорошо.
— Чудесно, — ледяным тоном подтвердила Людмила. — Но о будущем думать тоже надо. И эта ведьма, она нашему будущему явная угроза. Если она решила приворожить Алейникова…
— Милочка, ну ты же не веришь во всю эту чушь с приворотами? Это нелепо и антинаучно!
— Господи, какой же ты у меня наивный! Привороты, любимый, бывают разные. И вовсе не обязательно варить в полночь лягушачьи лапки, размахивая черной кошкой. Если милая женщина проявит внимание к пожилому одинокому мужчине, да напечет ему пирогов, да будет слушать его, состроив коровьи глазки, да в нужных местах сочувствовать, а в нужных восхищаться… этот пожилой мужчина может и привыкнуть к ней захаживать. А потом захочет как-то ее отблагодарить за проявленное участие — например, дом ей завещать, ведь ни дочери, ни внучке он уже не понадобится. Не зятю же его отдавать. Или долю в банке, тоже хороший подарок, женщина наверняка будет довольна…
— Но ты же обещала, что долю в банке он мне подарит!
— Если ты будешь правильно себя вести! А ты что делаешь? К посторонним бабам его одного отпускаешь? Сам же сказал, Алейников тебя не слишком любит, а что ты сделал, чтобы он тебя полюбил? Сейчас ведь только ты из его семьи рядом остался, сейчас ты себя должен именно так, как та ведьма, себя вести!
— Пироги печь, в глаза заглядывать и восхищаться?
— Именно! Пироги — это же просто понятие! Своди его в ресторан или на дом еду закажи, да те же пироги можешь купить в любой пекарне. И общайся с ним побольше, это же просто! Вечером подсядь, рюмочку коньячка налей… капли, кстати, сердечные, которые я тебе дала, можешь прямо туда и добавить. А под коньячок пожалуйся, как тебе Мариночки не хватает, да попроси, чтобы он о ее детстве тебе рассказал. Сам что-нибудь вспомни, из тех времен, когда вы с ней только познакомились, расскажи, как ты ее увидел в первый раз — что-то такое романтичное и трогательное… чтобы старика на слезу пробило. И сам рядом с ним всплакнуть можешь. Пойми, Алейникову сейчас плохо, ему нужен кто-то близкий рядом, так почему ты позволяешь занять это место какой-то посторонней бабе, будь она хоть трижды ведьма! Это ты должен стать его первым и самым главным другом! Старики, они ведь быстро к вниманию привыкают — через неделю он у тебя из рук есть будет! А ты потихоньку на мозги ему капать будешь, аккуратненько так: «Что ж вы, Виктор Петрович, совсем себя не бережете, да зачем вам так много работать, да неужели я, молодой и здоровый, не справлюсь, да кому ж мне помогать, как не вам…» Месяца не пройдет, как можно будет и насчет его доли в банке удочку закинуть! Ну, Андрюша, ну все ведь просто! Ты такой милый, такой обаятельный, ты запросто его захомутаешь!
— Мы с Мариной пятнадцать лет прожили, и что-то он за это время не сильно захомутался, — сварливо возразил Андрей. — А тут за месяц…
— А ты и не старался с ним отношения наладить! Много ты с ним присаживался рюмочку выпить да по душам поговорить?
— Да не знаю я, о чем мне с ним разговаривать? Ему про мои дела неинтересно.
— И слава богу, ему про твои дела и знать не надо, — усмехнулась она. — Ты про его дела спрашивай.
— А это мне неинтересно.
— Потерпишь. Сел, глаза выпучил на него преданно и демонстрируй, как ты увлеченно слушаешь.
— Да что там может быть увлекательного? Байки его армейские бесконечные или то, как у него желудок работает?
— Очень увлекательная, кстати, тема и очень удобная! Твое дело только спросить: «Как там у вас, папенька, с желудком?» А дальше он уже сам развернется, старики они все такие. А ты можешь даже не слушать — думай о своем, только реплики время от времени подавай, всякие: «Да что вы говорите?», «Ну надо же!» или просто: «Ай-я-яй!» Но сейчас главное не это, сейчас нужно эту ведьму от Алейникова отвадить. Значит, так, поезжай к ней и потребуй, чтобы она от старика отстала.
— В каком смысле?
— Во всех. Андрюша, не тупи. Рявкни на нее, как следует, скажи, чтобы она даже близко к Алейникову не подходила.
— Нет, но это как-то… И потом, она ведь может меня не послушаться… отказаться.
— Тогда припугнешь. А может, лучше сразу пугануть, не дожидаясь. Пригрози, что полицию на нее напустишь, что напишешь заявление, как на аферистку, которая у тебя деньги вымогала…