Следующие три дня я прогуливал школу.
Не потому, что заболел, просто лень одолела. Меня серьезно подкосила смерть журналиста, и в частности то, как именно он погиб.
Множественные колотые раны. Убийце было едва за двадцать, и никого из жертв он, по его собственным показаниям, не знал.
Происшествие меня никак не отпускало. Ведь не исключено, что и нас с Асами, и Рюдзи ждет такой же ужасный, полный боли конец. То же самое касается не только нас, но и вообще любого человека.
– Хикару, с днем рождения! Так что насчет вечера? Все-таки нет? Юко-сан очень хотела отпраздновать, – смущенно поздравил меня с утра, перед тем как уйти на работу, отец.
Только тут я сообразил, что сегодня за день.
– Нет, сегодня я пас. Плоховато себя чувствую.
– Ну ладно… Может, сходишь к врачу?
– Нормально.
Я сказал отцу, что пропускаю школу, потому что заболел. С одной стороны, я жалел, что так неудобно получилось с вечером, но если все пойдет по плану, то мне остался ровно месяц. Вот и незачем больше видеться с Юко.
– Хорошо. Тогда я сегодня пораньше приеду и приготовлю ужин.
– Не, не надо. Сходите куда-нибудь вдвоем.
– Ну уж нет. Лежи сегодня и отдыхай, а я все сделаю.
С этими словами отец ушел. Меня терзала совесть, что я испортил им вечер.
Отец, конечно, велел лежать и отдыхать, но во второй половине дня я пошел гулять. То есть поехал на велосипеде – к оазису своего сердца. В то самое место, которое исцеляет мою больную душу в дни печали.
К «Санрайзу» я подкатил в четвертом часу. Показал годовой абонемент и прошел в залы. Народу было немного, и я без суеты гулял по всей экспозиции.
До чего все-таки удивительно, что сто́ит лишь посмотреть на рыб в аквариумах – и на сердце сразу светлеет. Вот бы и мне тоже – за стекло и дрейфовать, отдавшись на волю течения.
Так я дошел до обожаемых медуз и, пока любовался на них, забыв обо всем на свете…
– Так и знала! – раздался голос за спиной.
Я обернулся и столкнулся нос к носу с Асами в школьной форме.
– Ты что здесь делаешь?
– А сам-то! В школе сказали, что ты заболел, – ответила она, пристраиваясь по соседству и тоже наблюдая за медузами.
Я тут же отстранился на шаг и перевел взгляд на нее.
– Интересно, как там Саэки-сан и все остальные? Надо будет поздороваться перед уходом.
– Угу. Когда соберемся на выход.
Вскоре она увела меня в зал с круговым аквариумом, и мы сели на лавочку. Вокруг нас плавало множество рыб. Кажется, Асами этот зал нравился больше всех. Здесь один аквариум делили акулы, скаты, скумбрии, морские черепахи… Одна из жемчужин «Санрайза».
Я оторвал взгляд от морских обитателей, опустил голову и уставился на темно-синий пол. Я опять задумался, не обязан ли сказать подруге о том, что ее смерть уже совсем рядом. Прежде меня останавливало в том числе и то, что я сам до конца не верил в предсказание, но, боюсь, мы обречены.
В неведении есть тоже своего рода блаженство, но лично я бы предпочел, чтобы мне сказали правду, и очень бы разозлился, если бы узнал, что кто-то утаил от меня такую важную информацию.
– Слушай…
– До чего же все-таки в океанариуме спокойно. И мне так нравится, что тут свет приглушен, – прямо спокойнее на душе. Ой, ты что-то говорить начал?
– Да нет, ничего, – смутился я и умолк.
Мы с ней одновременно заговорили, и теперь готовые сорваться с моих уст слова казались мне неуместными.
– Прекрасный полумрак! – снова заметила Асами, и я объяснил:
– Отчасти так делают для создания атмосферы, но не в последнюю очередь для того, чтобы рыбы не видели людей. Не пугались и не стрессовали.
Я устремил взгляд к огромному аквариуму и вдруг задумался о том, что за нами уже следят откуда-то синигами. Обычно мы их не замечаем, но на излете жизни я все чаще стал видеть перед внутренним взором их мрачные улыбки.
– Правда? Я и не знала. Так держать, доктор рыбных наук!
– Брось, никакой я не доктор.
– Может, хотя бы профессор?
– Нет же!
Несколько минут мы спорили о ерунде. В школе с меня бы уже градом лился пот, но здесь я держался на удивление стойко. Почему-то и мысль струилась свободно, и сердце в груди колыхалось спокойно, как медуза.
– Ой! Точно. Держи! – Асами что-то припомнила и начала рыться в школьной сумке.
Вытащила какой-то голубой пакет, перевязанный ленточкой, и протянула его мне.
– Сакимото-кун, у тебя же сегодня день рождения? Дарю! – с безразличным видом поздравила она и тут же отвернулась.
Я же впервые получил подарок не от члена семьи, и сердце мое забилось чаще.
Прилагая все усилия, чтобы она не догадалась, как я обрадовался, я развязал ленточку и заглянул внутрь. В пакете оказался шарф в черно-серую клетку.
– Похолодало в последнее время, я подумала, тебе не помешает!
– С-спасибо. Но как ты узнала, когда у меня день рождения?
– Так, услышала краем уха. Если не нужен – выкинь, – ответила она не оборачиваясь.
Я что-то сильно сомневался, знает ли хоть кто-нибудь в школе, когда я родился.
– Очень даже нужен. Спасибо!
– Угу.
Как раз тут через динамик объявили, что океанариум скоро закрывается, заиграла музыка. Я осторожно сжал шарф в руках, чтобы лучше понять, какой он на ощупь. А изнутри меня распирала не столько даже радость, сколько изумление.
– Дай-ка на секунду, – попросила Асами, поднялась и обвязала шарф вокруг моей шеи. – Ага, тебе идет. Какой же у меня все-таки вкус хороший.
Сердце пропустило удар от того, как близко я увидел ее гордую улыбку. И, кажется, в эту секунду неопределенные чувства, томящиеся где-то в глубине души, окончательно обрели форму. А в голове пронесся наказ Мрачного Жнеца: «Проведите с ними столько времени, сколько им отпущено, чтобы ни о чем не жалеть, и попрощайтесь с миром».
Я решил, что последние дни, которые мы с Асами проживем на свете, на ветер не пущу.
– О, автобус!
Мы его поймали сразу, как подошли к остановке, и быстро распрощались. Я успел еще раз поблагодарить ее за шарф, а она в ответ воскликнула:
– Мой день рождения – двадцать пятого декабря!
Я растерялся. Ничего я так не хотел на свете, как отблагодарить ее ответным подарком, но ведь к тому времени нас уже не будет на свете.
– Приходи завтра в школу! – крикнула Асами и энергично замахала мне рукой, а я робко помахал в ответ.
Когда добрался домой, обнаружил на столе еще один пакет с ленточкой. По такой красивой упаковке даже круглый дурак с первого взгляда догадался бы, что это подарок на день рождения. Сбоку на нем висела записка, подписанная аккуратным почерком: «Хикару-куну»:
Хикару-кун,
c днем рождения! На самом деле хотела отдать тебе подарок лично, но мне сказали, что ты заболел, и я написала письмо. Похолодало, так что следи за здоровьем! Не знаю, придется ли тебе по вкусу, но если да, то, надеюсь, он сослужит хорошую службу. Надеюсь, мы все вместе еще сходим куда-нибудь в ближайшее время.
В пакете лежал черный свитер, явно брендовый, и как раз моего размера.
В дверь постучали, и в комнату заглянул отец.
– Как ты, уже получше? Юко-сан заходила. Она купила тебе подарок, надо будет потом обязательно сказать спасибо.
Я не ответил. Несколько секунд мы молчали, а потом отец тихо закрыл дверь.
Я задумался, что было бы, если бы я не знал, что умру. Нашли бы мы компромисс или я все так же упрямился бы? Я знал, что Юко-сан ни капли не похожа на мою мать, но мне, пожалуй, тяжеловато было бы открыть перед ней душу.
Вздохнул, аккуратно сложил послание и спрятал его поглубже в ящик стола.
Начиная со среды три дня кряду прогуливала уже Асами. Классный руководитель сказал, что она простыла, но за двести иен Сэкикава меня заверил, что она опять загремела в больницу. Нехотя мрачный одноклассник выдал название больницы и номер палаты. Так как он заодно добавил, что в субботу утром ее собираются навестить близкие друзья, то я, чтобы точно ни с кем не пересечься, решил, что сам туда загляну во второй половине дня.
Все утро субботы я убивал время за чтением манги, а в полдень сел на велосипед и поехал к той самой больнице. Всю дорогу думал, не прихватить ли с собой какой-нибудь гостинец, но, так и не придумав какой, в итоге пришел с пустыми руками.
Уже коснувшись ручки палаты, я застыл на месте, потому что изнутри донеслись голоса. Асами лежала в одиночной палате, значит, видимо, подруги еще не ушли.
Я спустился в холл, купил в киоске свежий томик манги и засел в коридоре в ожидании, когда предыдущие гостьи уйдут.
Где-то через полчаса я услышал веселую болтовню, поднял голову – и увидел, как из лифта выходит Асами в пижаме и девчонки в простой одежде – не в школьной форме. Мы все учились в одном классе, и, чтобы они не обратили на меня внимания, я уткнулся в книгу.
Когда голоса затихли, я увидел одинокую фигурку подруги у автоматических дверей. Она весело махала подругам на прощание. Однако едва она отвернулась, как тут же помрачнела. С ее лица не просто исчезла улыбка – нет, она выглядела по-настоящему расстроенной. Я впервые видел ее такой и даже опустился обратно на сиденье.
– Ой! Сакимото-кун? – вскоре заметила она меня и снова просияла. Но вымученно, да и кожа у нее заметно посерела. – Надо же, и ты пришел? Или ты сам к врачу? Или не ко мне, а еще к кому-то?
Она забросала меня вопросами, и я наконец честно ответил:
– Нет, к тебе.
– Спасибо! – обрадовалась она.
Мы вместе поднялись на лифте и уже вскоре вошли к ней в палату. Асами, видимо, и правда чувствовала себя неважно, потому что болтала меньше обычного.
В палате она тут же прилегла в койку с приподнятым изголовьем, а мне указала на стул.
Напротив входа было большое окно, сбоку от койки висел скромный телевизор и стоял холодильник. Прикроватный столик украшали цветы, лежали фрукты – их, видимо, принесли подруги.