Когда я представлял, как эта бумага попадет в руки Асами, меня прошибал пот. Никогда в жизни не писал писем девчонкам. И вот, когда я извел уже порядочно листов, наконец почувствовал, что я молодец – хотя адресату письмо пока не вручил.
Уж в «Санрайзе», где я себя чувствую как в неприступной крепости, я как-нибудь все ей расскажу. Лучше декораций и не придумаешь. К тому же у нас до сих пор оставались бесплатные билеты, которые нам дали на стажировке. Они действовали до конца года. Если когда и тратить заработанные нашим общим пóтом билеты, то сейчас.
Дату я тоже выбрал не случайно: не день смерти, а предыдущий. А то вдруг кто-то из нас умрет сразу после полуночи, не дожив до утра? И тогда бы признание не состоялось.
В тот день я вышел из дома раньше обычного. Зная себя, я не рассчитывал, что наберусь духу передать письмо лично, поэтому задумал оставить его в ящике парты до начала учебного дня. Канон настаивала, чтобы я не трусил и отдал прямо в руки, но я отмахнулся от ее совета.
Я оставил велосипед на пустой парковке, переобулся в холле, косясь на ребят, которые пришли на утренние занятия секций. Иногда подобного рода письма оставляют на полке рядом со сменкой, но тогда его могут увидеть девочки, которые придут с ней вместе. Нет уж, лучше положу в ящик парты.
В класс я пришел первым и не застал там ни души. Тут же исполнил задуманное и сел на свое место. Время шло, и постепенно подтягивались остальные одноклассники. Некоторые вздрагивали, заметив меня. Ну да, обычно-то я прихожу к самому звонку.
Однако именно в этот день Асами не пришла. До звонка оставалось каких-то пять минут, но я ее так и не увидел.
– Сегодня продам факт за двести иен. Будешь брать? – спросил Сэкикава, едва плюхнувшись к себе за парту, и корыстно протянул руку.
– Буду.
Я ни на секунду не задумался и тут же достал кошелек. Казалось бы, зачем теперь? Но вдруг он в кои-то веки принес что-то важное? И тут как раз прозвенел звонок.
Классный руководитель вошел в класс еще до конца сигнала, и кошелек я пока что спрятал. Началась перекличка, но Асами так и не появилась.
– Позвонили из дома Асами и попросили пока освободить ее от занятий по состоянию здоровья. Возможно, она уже не появится до конца четверти! – объявил руководитель, когда заполнил журнал и взглянул на пустующую парту.
Сэкикава обхватил голову и еле слышно пробормотал:
– Сорвал мне сделку!
Видимо, он собирался сообщить мне то, что только что озвучил классный руководитель.
Похоже, большинство ребят, как и я, ничего не знали, поэтому по рядам пронесся ропот. Сердце сжалось от недоброго предчувствия. Неужели ей резко стало хуже, ее госпитализировали, а через два дня силы ее окончательно оставят? И она, даже не приходя в сознание… Нет, нет, нет!
Но ведь и так бывает. Какой же я дурак, что сразу не подумал.
Приступы накатывали на нее волнами, и никто не знал, когда случится следующий. Асами бы наверняка рассердилась, если бы услышала такие слова, но ведь не зря же ее поставили в очередь на трансплантацию! Она как-то держалась, периодически показываясь врачам и глотая таблетки, но, видимо, ее легкие уже не выдерживали. Я ведь знал, когда она умрет, и наивно полагал, что она до самого конца будет бодра и весела. А стоило предвидеть, что все может обернуться именно так.
Я уткнулся лбом в парту и не находил себе места. Как только закончились занятия, я немедля отправился в океанариум. Времени до закрытия оставалось меньше часа, но мне хотелось провести тут хоть несколько минут, чтобы хоть как-то унять обливающееся кровью сердце.
Я нигде не останавливался, ушел сразу в любимый зал. Там свет, как обычно, горел еще тусклее, чем в других залах, чтобы особенно ярко выделялись в полумраке подсвеченные лампочками медузы. Они таинственно зависли в аквариуме, и я мог глядеть на них часами. Недаром медуз еще называют морскими лунами: они точно так же выплывают в морских водах, как Луна – на небосклоне.
Не одну сотню раз я приходил в этот зал, забывал все мысли, глядел на медуз – и на сердце становилось спокойнее. Даже ученые доказали, что медузы оказывают на психику благотворное влияние.
И я, потеряв счет времени, смотрел в толщу аквариума.
Но потом перебрался на лавочку в зал с круговым аквариумом. Достал телефон.
«Как ты?» – написал я в чате с Асами. Напечатал – стер, напечатал другое сообщение – и снова удалил. И вот по динамику уже объявили о скором закрытии.
Что я буду делать, если она не ответит? От страха я не нашел в себе сил ничего отправить. Что, если она в коме и бредет сейчас по границе жизни и смерти? Нет-нет, может, она просто приболела и завтра придет как ни в чем не бывало?..
Я уговаривал себя, что ничего страшного не произошло, и нехотя ушел, бросив напоследок тоскливый взгляд на аквариум.
И вот настал наш с Асами последний полный день жизни. Завтра нас уже не будет. Вначале казалось, будто времени у нас еще много, но оно пролетело в один миг. Канон с самого утра строчила мне сообщения и спрашивала, как я, но я не отвечал. Хотелось, чтобы она уже просто оставила меня в покое.
Я поднял глаза на небо, его укутывали облака. Точно, в прогнозе обещали три дня сплошных дождей. Хотя меня не волновало, какая будет погода после моей смерти.
Асами опять не пришла. Когда я смотрел на опустевшую парту, мне живо представлялось, что вскоре на ней выставят цветы. Интересно, и на моей тоже? Как отреагируют одноклассники, узнав, что нас больше нет?
И пусть выпускной еще не скоро, я невольно задумался: принесут ли на него наши фотографии? Напечатают ли их в выпускном альбоме?
Я игнорировал уроки и думал только о том, что будет после нашей смерти. Воображение отказывалось рисовать такой мир, но одно я знал точно: обо мне плакать не будут.
– Сэкикава, может, есть какой факт на продажу? – окликнул я приятеля после уроков, пока мы собирали тетради.
Сэкикава застыл и поднял глаза на меня:
– Об Асами?
– Угу.
– Пожалуй, нет пока. Это насколько ж ты в нее втюрился, – заржал он.
Ни разу еще он не продал мне ничего стоящего. Я разочарованно вздохнул.
– Накопаю чего – продам, жди!
– Кстати, откуда ты про нее столько знаешь? Неужели следишь? – задал я вопрос, который давно не давал мне покоя. Откуда у него все эти подробности о ее жизни? Насколько я знаю, он меня еще ни разу не обманул, и я только гадал, где же он черпает все свои сведения.
– Корпоративная тайна, а то фиг ты у меня чего еще купишь, – мерзко рассмеялся Сэкикава и ушел из класса.
Мне тоже пришлось волей-неволей подняться с места. Выходит, я умру, так ничего ей и не рассказав. Я брел по коридору сгорбившись.
Вдруг телефон в кармане завибрировал. Я тут же бросился читать:
«Уже завтра! Пожалуйста, не умирай!» – писала Канон. Я только разочарованно опустил плечи и отправил стикер со смущенно потеющим мишкой.
Дома я прибрался в комнате. Слышал, что перед смертью многим хочется навести вокруг себя порядок, и на собственном опыте убедился, что это правда. Перевязал стопки с прочитанной мангой, чтобы ее сразу вынесли в мусор, разобрал одежду, вымел из самых дальних углов все до последней пылинки.
– Что, уже генеральная уборка?[32] – улыбнулся отец, но я просто молча продолжил наводить порядок.
Закончил я совсем поздно. На этом у меня незавершенных дел не осталось. Кроме одного. Я долго вертел в руках телефон, но наконец решился и отправил Асами сообщение. Целый час набирал и стирал разные варианты текста и еще час решался нажать кнопку отправки.
Пусть она была не рядом, у меня все равно дрожали руки и катился по коже пот. Меня трясло какое-то время уже даже после того, как мой текст всплыл в окошке чата, и я буравил глазами экран. Даже хотел отменить отправку, но знал, что потом пожалею.
«Пойдем завтра с утра в океанариум?»
Не знаю, во сколько нам обоим суждено погибнуть. Поэтому я хотел встретиться как можно раньше.
Наверняка она сейчас корчится от боли и даже не обратит внимания на сообщение. Но все равно хорошо, что отправил. На сердце стало полегче. Видимо, про такое состояние и говорят, что ночью на человека нападает жажда деятельности? Надо же, мне впервые в жизни хватило смелости позвать куда-то девочку. Думаю, днем бы я не отважился, но ночью, а для меня тем более в последнюю в этом мире ночь, я почувствовал, как что-то толкает меня вперед. И мне захотелось один-единственный раз поддаться окрыляющему чувству.
Я распахнул шторы, открыл окно и впустил свежий воздух. Кожу тут же укололо морозцем, но до чего же приятно! Какая затягивающая тьма снаружи. Небо затянули облака, и я не видел звезд. Во мраке сияли только городские огни.
Я бросил взгляд на часы и понял, что наступают новые сутки. Секундная стрелка безжалостно неслась по кругу.
Закрыл окно, лег в постель, закрыл глаза. Но сон не шел.
Проснулся я, как обычно, в семь утра. Ночью почти не сомкнул глаз и не выспался.
Когда я вспомнил, что жизнь моя иссякает, мне стало невыразимо жалко расставаться с миром. Я проверил телефон. Асами не ответила, но сообщение прочитала. Меня охватило отчаяние, что она не удостоила меня ответом. Но спасибо уже и на том, что раз она открывала чат – значит, по крайней мере, находилась в сознании.
Я хотел встретиться с Асами, но, раз она не ответила, решил ехать в школу. Еле-еле разомкнул отяжелевшие веки, приготовил завтрак. Обычно я так не делал, но в последний день захотелось. Решил пожарить скрембл с сосисками.
Может, это моя последняя трапеза? От этой мысли почему-то стало смешно. Отец еще не проснулся, и его половину я накрыл пленкой, а сам позавтракал в одиночестве.
В мое последнее утро в доме царила тишина, навевавшая мысли о затишье перед бурей, и спокойствие, которое хотелось чем-то разбить. Просто ничем не примечательное, умиротворенное и нежное утро. Слишком обычное, и не верилось, что сегодня и в самом деле оборвется моя жизнь.