в мой рюкзак.
– Что… ты… делаешь? – Говорить было тяжело. Стоять, к слову, тоже, поэтому я прислонился спиной к стене и скатился вдоль неё на пол, подтянув к себе колени.
Он вытащил глюкометр и с лёгкой паникой в ясных серых глазах покрутил в руках чехол. Найдя замок, он его раскрыл и, бессмысленно вертя в пальцах прокалыватель, теперь пытался понять, что же это такое и зачем оно нужно. Вся эта картина, пускай и сквозь затуманенную пелену, показалась мне чертовски забавной. Не в силах подняться, я подполз к нему и начал сумбурно объяснять:
– Полоску вставляешь в эту большую штуку… потом прокалываешь мне… ох, палец, а кровь на полоску…
На лице Юки-куна застыло напряжение.
– Д-давай я сам.
Я попытался выхватить у него глюкометр, но он успел поднять руки, поэтому в конце концов я ухватился за воздух. Растирая пустоту меж своих пальцев, я нахмурился с троекратной силой, силясь понять, что вообще происходит. В это время Юки-кун закончил вставлять полоску в сам глюкометр и, отложив тот на пол, уселся напротив. С осторожностью взял меня за руку и начал рассматривать мои пальцы. Как только его взгляд коснулся множества отметин и небольших синяков, на его лицо опустилась тень, и мне сделалось неловко.
– Больно? – спросил он.
– М-м-м? – не понял я, а потом отрицательно мотнул головой. – Привыкаешь.
Либо из-за алкоголя всё происходящее казалось медленным, либо Юки-кун и впрямь действовал до того быстро, что я не заметил того момента, как он поднёс прокалыватель и успел использовать его на одном из моих пальцев. Слабая боль подошла с огромным опозданием, когда уже глюкометр вовсю начал считывать уровень сахара. Пикнув, он выдал результат, но перед глазами всё плыло.
– Сколько?
– Тридцать один и один, – выдал Юки-сан, и в животе у меня неприятно скрутило. – Что дальше?
– Ну-у-у, это… надо подколоться… – Я нервно сглотнул, хотя волновался больше из-за того, что мама могла посмотреть историю сахаров и отругать за то, что довёл свой организм до подобного. – У меня в рюкзаке, во внутреннем кармане, есть шприц-ручка, дай его…
Без промедлений Юки-кун сделал практически всё, что я сказал, кроме последнего – мне он упрямо не хотел её отдавать.
– Не слишком ли ты для этого пьян?
– В самый… раз… – икая, отозвался я. – Давай сюда.
– Размечтался! Говори, как и куда колоть.
Я обиженно надул щёки, пыхтя и сверля его взглядом. Это было унизительно.
– Прокрути на два, взбей воздух, потом выпусти его. – После каждого слова приходилось переводить дыхание. – Когда появится капля, то поставь… мгм… поставь на «семь».
Пока он выполнял мои указания, я сонно склонил голову на плечо. Казалось, мой мозг плавает в вязкой жиже, и как только я наклонялся, он съезжал вбок. Это ощущение всё равно было приятным и залипательным, а разогнуться уже не представлялось возможным. Я шлёпнул себя по лицу, впиваясь пальцами в чуть опухшие щёки. Терпение моё постепенно подходило к концу, а живот опять начинало скручивать от рвотных позывов.
– Дальше что? – Юки-кун смерил меня взглядом, но не было в нём ни отвращения, ни презрения. Скорее настороженность, вызванная неопытностью в медицинских вопросах. – Акира-кун, приём! – Кажется, я слишком долго молчал, поэтому он щёлкнул пальцами у меня перед носом.
– Колоть… – выдохнул я. – В предплечье бы, но рукав узкий. – С этими словами я пытался закатать его, но тот упорно сопротивлялся, обнажая только бледное запястье с отчётливо видимыми переплетениями вен. Кажется, стоило обновить гардероб.
– А в другое место нельзя? – поинтересовался Юки-кун, глядя на мои жалкие попытки. – А то придётся снимать рубашку.
Конечно же, были ещё места, куда можно вкалывать инсулин. В ягодицу, например, или в бедро, но снимать штаны я уж точно не собирался.
– В живот… – совсем тихо пробормотал я в надежде, что он ничего не услышит. – Но я не хочу, чтобы ты это делал.
– Почему? – не унимался он, а сам явно прикидывал, как меня стоило уложить, чтобы я не сопротивлялся. – Да, у меня нет опыта уколов, но уверен, что моя рука твёрже, чем твоя.
– Просто! – Я ухватился за низ рубашки, который торчал из-под жилета, и начал оттягивать его всё ниже и ниже. – Не заставляй меня… Не хочу!
Юки-кун цокнул языком, придвигаясь поближе. Я уж было хотел шарахнуться от него, но тот успел ухватить меня за плечо и усадить на место. До чего знакомо, ведь он далеко не в первый раз останавливал меня таким образом. Нервно сглотнув, я позволил голове закружиться с такой силой, что туалет, точно корабль, оказался выброшенным в самый шторм посреди океана, и неутихающие волны бились о его края, раскачивая меня и Юки-куна всё сильнее.
Я был таким жалким и пьяным, что не мог спокойно смотреть ему в глаза. Хотелось горько рассмеяться и расплакаться.
– Прекращай кукситься и подними рубашку.
– Мгм.
– Слушай, Акира-кун, в обычное время я бы не стал так делать, зная, что тебе неприятно… – Он нацепил самую серьёзную маску из всех, что были в его арсенале. – Но сейчас не время для капризов.
– Ты мне мамочка, что ли? – буркнул я, съёживаясь.
– Да хоть папочка, иди сюда.
Он осторожно зажал шприц меж зубов, и, видя его решимость, я всё же поднял край рубашки. Я с силой закусил нижнюю губу, жмурясь так, что перед глазами замельтешили мошки.
– Куда именно колоть? – спросил он, дотрагиваясь до живота. От щекотки я взвился, точно бешеный червяк, но далеко отскочить всё равно не смог. – Акира-кун, я могу похвастаться стальными нервами, но моё терпение не безгранично.
– На уровне пупка, – сдавленно пискнул я.
Секунда. Другая. Вскоре Юки-кун закрыл колпачок, потирая кожу рядом с местом укола. Боли я не чувствовал и мог винить в этом только алкоголь и пережитый стресс, которые отняли у меня последние силы. Я был готов рухнуть на пол и заснуть прямо на месте, но кто-то тряхнул меня за плечи, поднимая на ноги.
– Умойся, пора приходить в чувство.
– Не хочу, – невнятно пробормотал я, норовя сесть обратно. – Не лезь ко мне и дай… дай поспать.
Не став слушать его возражения, я опять улёгся на пол, и тогда внутренняя тяжесть равномерно распределилась по всему телу. На меня будто взвалили огромный валун, но прохлада, гуляющая повсюду, остужала моё разгорячённое тело и сознание. Я уже начал засыпать, когда краем уха услышал, что кто-то вызывал такси и пытался растормошить моё бесчувственное тело.
Глава 6
Я шёл по необъятной пустыне. Куда ни глянь – повсюду меня окружали жёлтый песок, раздирающий мои голые стопы в кровь, да палящее полуденное солнце. Губы потрескались, язык пересох, и ко всему прочему я чувствовал тошнотворный вкус пыли во рту.
Сердце в груди отбивало бешеную чечётку, и я был готов свалиться без чувств прямо здесь, посреди пустоши, похоронив себя под этим раскалённым песком. Стоило мне усесться на колени, как передо мной выскочил колючий и немного пожухлый кактус с лицом мамы. Он стремительно вырастал, бросая на меня свою тень, пока не заслонил собой беспощадное солнце. Желудок мой скрутился в тугой узел, и только я хотел сбежать, как со всех сторон повырастали такие же страшные кактусы с лицами родственников и знакомых. Они смотрели на меня с отвращением, бросаясь в меня фразами на незнакомом языке. Что они значили, я не знал, но интонации были до того хлёсткими и жестокими, что я невольно сжался, прикрывая голову руками.
– Эй, Акира-кун, – произнёс кто-то из-за стены кактусов. – Ты там?
– А-ага… – Я мигом узнал голос Юки-куна и, вскочив на четвереньки, попытался прошмыгнуть между кактусами с лицами матери и брата, но те преградили мне путь, и я чуть было не налетел на огромный шип. – Помоги мне.
– Ладно, – в своей спокойной манере ответил он. – Подожди.
Я начал отползать обратно в центр круга, пока не натолкнулся на кого-то. Мой взгляд упал на чёрные лакированные туфли, в которых я смог разглядеть своё смутное отражение. Постепенно я поднимал взгляд всё выше, узнавая в незнакомце фигуру Юки-куна, облачённого в классический костюм, точно он был директором крупной фирмы. Но стоило мне увидеть его лицо, как я невольно закричал: оно стекало с черепа, точно подтаявший снег. Его куски с громким хлюпаньем падали на песок прямо передо мной, но Юки-кун будто бы не замечал всего этого; на остатках его губ появилась до боли знакомая усмешка.
– Что такое, Акира-кун?
– Эй, Акира!
Я чувствовал, как кто-то хлопает меня по щекам. Голова раскалывалась на тысячи мелких осколков, и я хотел только огрызнуться, чтобы меня оставили в покое, но неожиданная слабость, которая бывала у меня при гипо[21], мигом привела меня в сознание. Это работало скорее на интуитивном уровне, но сон испарился по мановению руки, и перед лицом у меня возник обеспокоенный Юки-кун.
– А? – Я попытался сесть. Футболка на мне промокла насквозь, словно я только что искупался в бассейне и вместо того, чтобы насухо вытереться, лёг спать. – Дай глюкометр.
Пока Юки-кун доставал его из моего рюкзака, я огляделся. Мы были в небольшой комнатушке с маленьким окошком, прикрытым белым тюлем. В углу стоял стул, на котором висела моя дневная одежда, а сам я развалился на разложенном диване, заправленном голубым постельным бельём в цветочек.
Растерянно почесав за ухом, я взял чехол и привычным быстрым движением начал измерять сахар. Прошлый вечер помнился мне смутно, но, кажется, заканчивал я его лёжа на полу. До чего же стыдно!
– Два и три. – Юки-кун наклонился так, чтобы видеть цифры. – Что это значит?
– Что сахар упал, – расстроенно прошептал я. – Видимо, я забыл сделать длинный…[22]
– Опять нужен укол? – с участием поинтересовался он.
– Нет… Есть что-нибудь сладкое? Мне бы поесть… – Я шумно вздохнул, растирая глаза. – И воды можно? А ещё обезболивающее, а то у меня голова сейчас лопнет.