– Конечно.
С этими словами он выскользнул из кровати и скрылся за дверью в глубине дома. Вокруг всё сковало ночной теменью. Она пульсировала в местах, куда не доставали слабые отсветы уличных фонарей, порождая во мне какой-то детский страх, словно оттуда могло вылезти страшное создание и утащить за собой. Прямо как те жуткие кактусы или расплывающийся Юки-кун – настолько это было реалистично, что я подтянул колени к груди, обхватывая их руками. Боялся увидеть того Юки-куна из сна вместо своего в дверях этой незнакомой комнаты. Протяжная боль завопила во мне всё сильнее, заставляя скривиться.
– Держи. – Он поставил передо мной поднос. – Это всё, что я смог найти.
Юки-кун включил лампочку на столике, который я до этого не замечал. Тёплый желтоватый свет разлился по комнате, отбрасывая на его лицо тень. В этом полумраке он казался совершенно потусторонним существом.
На подносе стояли банка мороженого, несколько упаковок печенья, клубничные поки, а ещё он умудрился успеть намазать на несколько ломтиков хлеба шоколадную пасту.
Несмотря на аппетитный вид, есть не хотелось совершенно, поэтому сперва я решил осушить стакан воды, выпив обезболивающее. Желудок протяжно заскулил; после этой одинокой песни я потянулся к сладкому сэндвичу и быстро запихнул его в рот.
– Где мы? – проглотив первый, спросил я. Паста оказалась на редкость вкусной, и постепенно во мне нарастало чувство голода.
– А-тян любезно освободила для нас комнату. – Он сел и, скрестив ноги, упёрся в них локтями, наблюдая, как я ем. – Просто я подумал, что твои родители вряд ли были бы рады увидеть сына в таком состоянии…
– Ага… Стоп… Что?! – Мысль о маме, которую я не предупреждал о том, что планировал всю ночь где-то пропадать, взволновала меня. – Чёрт!
Неподалёку я обнаружил свой телефон. Тот стоял на зарядке, и, нервно сверля его взглядом, я готовился к тому, что вскоре мне настанет конец. Нажав на кнопку, я смотрел на бесчисленное количество пропущенных звонков и несколько гневных сообщений, смысл которых сводился к «Где тебя черти носят?!». Поразмыслив над этим, я зашвырнул его на другой конец дивана и открыл крышку мороженого. Вставив в него ложку, я нахмурился, думая о том, что мне уже не пять лет и я вполне могу не отчитываться за каждый свой вздох.
– А ты чего пялишься? – Эмоции во мне бурлили похлеще воды в кипящем чайнике. – И вообще, где вторая ложка?
– Тебе одной мало? – Юки-кун нисколько не обиделся. – Поубавь свой пыл.
– Нет, для тебя, – запротестовал я. – Я не хочу есть один. Принеси ложку.
Он изумлённо вскинул брови, но на губах его играла усмешка. Прямо как у того Юки-куна из сна, и от сравнения с ним мне сделалось жутко.
– Ладно-ладно, командир, сейчас. – Он вышел, но не успел я сделать и пяти вздохов, как Юки-кун вернулся с ложкой в зубах. – И нечего так злиться.
Пристроившись рядом, он всё же не торопился использовать её по назначению, будто бы ему требовалось отдельное приглашение. Меня это несколько напрягло, но дабы не озвучивать гложущие меня мысли, я просто пододвинул поднос поближе к нему и поставил коробку с мороженым так, чтобы нам вдвоём было удобно есть. Я чувствовал на себе его пристальный взгляд, но, прикрыв глаза, тщательно делал вид, что не замечаю.
Никто из нас не спешил нарушить повисшее молчание. Юки-кун без особого желания отправил ложку с ванильным мороженым в рот – видимо, оно его не интересовало. От этого мне стало ещё паршивее, ведь я попросту заставлял его делать то, чего он не хотел. Какой-то дурацкий и эгоистичный вышел поступок: «Я не хочу есть один, поэтому ты тоже должен».
– Не заставляй себя, – кисло проронил я, ничуть не сбавляя темпа в поедании мороженого. Желудок отчаянно требовал всё новой порции, и я прекрасно знал, что остановиться будет невероятно тяжело.
– О чём ты? – Юки-кун чуть склонил голову к плечу.
– Будто сам не знаешь. – Я замялся. – Просто со стороны кажется, будто ты ешь через силу.
– Да нет. – Он небрежно пожал плечами, зарывая в мороженое ложку, и нарочито медленно ковырялся в нём, оставляя глубокие отметины. – У меня нет потребности в пище, и я не знал, что тебе требовалась компания.
– Есть рядом с человеком, который только и делает, что смотрит на тебя, жутковато.
– Ха-ха, прости, что напугал тебя, Акира-кун! – Он отправил ложку с подтаявшей массой в рот. – Но в таком случае мы теперь в расчёте.
– М-м-м? – Я не до конца понимал, о чём он говорит, и был слишком увлечён едой, чтобы распыляться на более полные слова или фразы.
– Ну-у-у… – Он снова вонзил ложку в мороженое. Только сейчас я заметил, что он сменил свою толстовку на широкую футболку, и я смог отчётливо рассмотреть его бледные тонкие руки. И в самом деле, некоторых красит одежда, а некоторые – одежду, и Юки-кун был из числа последних. – Стоило мне подумать, что трудности закончились, как ты посреди ночи начинаешь обливаться по́том и жалобно стонать, словно за тобой гналась стая разъярённых псов, а учитывая мою скупую осведомлённость о твоём здоровье… мне сделалось не по себе.
Сглотнув и поджав губы, я выждал несколько мгновений, прежде чем тихонько вымолвить:
– Прости.
– За что ты извиняешься? – Юки-кун слабо покачал головой, словно пытался убрать с лица волос.
– За то, что доставил тебе массу неудобств. – Сердце предательски защемило, ведь я и в самом деле весь вечер только и делал, что нагружал его работой. В конце концов, он же не был моей нянькой.
Однако, заслышав мои слова, Юки-кун прыснул. Его ладонь опустилась мне на макушку, и, потрепав меня по волосам, слегка зарываясь в них пальцами, он изрёк:
– Я же сказал, что для тебя сделаю что угодно. Просто испугался, что по незнанию могу тебя угробить.
Мне нечего было ответить. Пускай я и перестал обвинять его в том, что он плод моего разыгравшегося воображения, но я искренне боялся, что всё происходящее было лишь сном. Глубоким и таким живым, но всё же ненастоящим. Встретить такое существо, как Юки-кун, – один шанс на… на сколько: тысячу, миллион, или эта цифра настолько велика, что её сложно даже представить? Трудно было поверить и осознать, что жизнь преподнесла столь необычный сюрприз, когда то и дело она хлестала тебя по щекам с момента твоего рождения.
Уголки моих губ дрогнули в жалком подобии улыбки.
– А я ведь и правда умру, Юки-кун. Совсем скоро.
Слова слетели с языка так просто, что кожа моя покрылась мурашками. Я всеми силами пытался придать своему тону безмятежность, но страх перед грядущим плотно ухватил меня за глотку, и как бы я ни старался, он всё равно проскользнул в обречённом взгляде, который я поспешил опустить на свои хилые руки.
– Знаешь что? – Я прервал его попытку что-то возразить. Развивать тему совершенно не хотелось, и он это сразу же понял, поэтому поспешил закрыть рот. Взгляд его при этом таил глубокую скорбь, как и в самый первый день нашего знакомства. – Мне нужно умыться, где здесь ванная комната?
– Идём, провожу.
Он протянул мне руку и помог подняться. Диван чуть скрипнул, а вдоль пола разгулялся сквозняк. Первое мгновение я переминался с ноги на ногу, поджимая пальцы, но вскоре уже шёл вслед за Юки-куном по чёрному коридору без намёка на свет. Дабы ни во что не врезаться, я продолжал цепляться за него, пока он наконец не свернул куда-то и не щёлкнул выключателем.
– Оставишь меня? – Отчего-то в моём голосе не прозвучало требования.
– А надо? – Он упёрся плечом в дверной косяк и скрестил руки на груди.
Размышляя, я подошёл к раковине и, включив тёплую воду, брызнул ею на лицо, заодно смывая с губ липкость от мороженого. Я был необычайно бледен, а под глазами всё отчётливее проступали синяки: моё лицо было обычным, и, тайно поглядывая на Юки-куна, который ждал меня совсем близко, я позавидовал его внешности. Можно долго рассуждать на тему: «А вот если бы я родился с таким лицом, то…», но это бессмысленно.
И всё же во всём его образе витал флёр некоторой загадочности и мистики. Я слишком часто забывал то, кем он являлся на самом деле, и удивился, что потусторонняя изнанка Токио меня нисколечко не волновала. Будь на моём месте кто-нибудь другой – однозначно задал бы Юки-куну трёпку.
– Ты чего? – Он хотел было подойти ко мне поближе, но, задумавшись, вновь облокотился о дверной косяк. – Тебе будто пощёчину дали… Что-то болит?
Я отрицательно покачал головой. Выключил кран; стряхивая с рук капли воды, не увидел ни одного полотенца рядом.
– Вот скажи. – Мысли текли как-то вязко, точно я ещё не отошёл ни от пьянки, ни от гипо. – Как обычно люди реагируют, когда узнают о том, что ты юки-онна или что кто-то кицунэ?
– Э-э-э… – Он запустил руку в волосы и выглядел по-настоящему растерянным. – Во-первых, не так часто подобное происходит.
Развернувшись к Юки-куну лицом, я вжался поясницей в холодную и слегка влажную раковину.
– Во-вторых, не смогу ответить точно: кто-то не верит и смеётся, кого-то пугает такая смена представлений о мире и осознание приводит их в неописуемый ужас, но любая реакция естественна, и корить себя за то, что ты об этом нечасто думаешь, – глупо.
– Кто сказал, что я корю себя? – буркнул я. – Возмутительная ложь!
– Ну-ну! – На это он только хитро приподнял одну бровь, как бы говоря: мол, не пытайся меня обмануть, я вижу тебя насквозь. – Такие мысли редко приходят просто так, поэтому если хочешь научиться лукавить – хитри изощрённее.
– Ничего подобного.
Звучало не слишком убедительно, но для вида я всё же пробубнил что-то невнятное, проскальзывая мимо него обратно в коридор.
– Как знать. – Юки-кун взмахнул волосами. – Но всё же, думаю, стоит пойти спать, и если тебе хочется, завтра я расскажу тебе про наш мир побольше.
Сон мой оказался беспокойным.
До рассвета я ворочался с боку на бок, боясь открыть глаза и увидеть рядом с собой Юки-куна; меня одновременно пугало и его присутствие, и то, что он с лёгкостью мог заговорить мне зубы и вывести всё к диалогу на неудобные темы. Я видел по глазам: ему нестерпимо хотелось выяснить, что со мной не так, но он не знал, как подступиться.