– Попытайся.
– А расскажи мне о том… о том парне, о котором ты вскользь упоминал.
– М-м? – Юки-кун отложил вилку и подпёр голову рукой. – О каком?
– О Рэе…
Моя просьба отразилась на обычно безмятежном лице Юки-куна искренним удивлением и настороженностью, но вслух он этого не высказал:
– И что тебе хочется о нём узнать?
И правда – что?
Как я мог понять, был ли Савада-сан как-то связан с Юки-куном или нет, если о первом я ничего не знал? Он был болен и внешне напоминал панка – и это вся информация, которой я располагал.
Пожевав изнутри щёку, я смущённо пожал плечами, несколько виновато поглядывая на Юки-куна.
– Ты знаешь, что он инугами и про то, какие отношения между нами были. – Он откинулся на спинку стула, беря в руку стакан с вином. Поднял его чуть повыше лица, разглядывая, как огоньки от лампы просвечивались сквозь напиток. – Ты в курсе, как становятся инугами?
Я отрицательно мотнул головой.
– Люди весьма жестоки, а в эпоху тотальной безграмотности и веры в чудеса – и подавно. – Юки-кун пригубил вино. – Их создавали после проведения ритуалов кодзюцу или кодоку: морили собаку голодом, привязывая к столбу или закапывая её тело, после чего отрубали голову прямо на пике страданий. Якобы обезумевший дух станет преданным фамильяром и начнёт исполнять желания.
От услышанного по телу пробежали мурашки. Есть больше не хотелось.
– Мы тогда с А-тян жили в одной деревушке на острове Сикоку – там инугами пользовались небывалой популярностью. Я работал на старшину деревни, уже и не помню, чем конкретно занимался, слишком давно это было, но в какой-то момент он захотел создать себе пса-бога, чтобы тот помог ему решить все проблемы, – глупость, согласен, но когда я сказал ему об этом, он только выгнал меня. – На лицо Юки-куна опустилась тень. – Каждый раз, приходя к старшине, я слышал жалобный скулёж его пса. Знаешь, принято считать, что ёкаи – жестокие твари, несущие один вред, но на деле самыми злобными существами всегда оставались люди. Когда ритуал завершился и дух освободился, первое время Рэй верно служил своему новому хозяину, но не прошло и полугода, как он погубил его и освободился – если хозяин инугами слишком слаб, то едва ли он способен совладать с разъярённым ёкаем.
Мысли сами рисовали все эти картины. Я зажмурился, чтобы избавиться от фантазий, но они никак не исчезали – образы обезумевшей от голода собаки лишь чаще начали всплывать, вытесняя Юки-куна в кимоно, старшину или то, как я представлял духов – в виде сизой дымки с глазами и смутными очертаниями лица или морды.
– К тому моменту я был уже далеко не молод, а за плечами больше сотни лет жизни юки-онной, поэтому подумал, что стоит помочь этому щенку освоиться в новом для него мире. – Тут Юки-кун слабо улыбнулся. Видимо, воспоминания были тёплыми. – Новорождённым ёкаям очень сложно без поддержки – знаю это по себе. Чтобы обретать человеческую форму, нужно многому научиться, а искать пропитание в теле бесплотного духа весьма сложно. Так и начали жить втроём.
– А как он ладил с Кицуко-сан? – Я склонил голову, всматриваясь в изгиб губ Юки-куна. На душе теплело, когда он улыбался, вспоминая свою семью. – Она же лисица, а он – пёс…
– Плохо. – Он попытался подавить подступивший смешок. – А-тян тогда сама была молодой лисицей. Если раньше всё моё внимание было направлено на неё, то после появления Рэя в ней зародилась самая обычная ревность. – Юки-кун стукнул ногтем по краю стакана, вслушиваясь в звон. – Теперь старшего брата пришлось делить с кем-то ещё – неслыханная дерзость, а учитывая их сложные характеры… несладко мне пришлось: они вечно друг друга задирали, ссорились, иногда даже дрались. Соперничество было с первого дня и продолжалось до самого конца – до тех пор, пока я не прогнал Рэя.
Он замолчал. Мне стало невыносимо душно, поэтому я практически залпом осушил остатки вина, что плескались на дне. Скривившись, я выдохнул:
– Прогнал? А что с ним сейчас?
– Не знаю. – Юки-кун покачал головой. Он замялся, словно обдумывал, стоит ли мне что-то рассказывать, а затем добавил: – Не так давно мы с ним виделись, если тебе интересно. Уж не знаю, специально он подстроил эту встречу или нет, но он практически не изменился: держится особняком от других стай инугами, практически не умеет сдерживать внутреннюю злость и продолжает жить прошлым – тем самым, которое разделил со мной и А-тян. Большего я не знаю.
– Понятно. – Я поджал губы, вглядываясь в тарелку из-под пасты, на которой остался размазанный сливочный соус с вкраплениями чёрного перца. – Спасибо, что рассказал.
– Было бы за что благодарить. – Юки-кун тряхнул волосами. Пучок его практически развалился и выглядел довольно забавно. – Если тебя что-то беспокоит или… – Он чуть сощурился. – … Или ты повстречал героя этого вечера – скажи мне.
– А что изменится? – Я удивлённо вскинул брови.
– Всё.
От вина начинала кружиться голова. Веки наливались свинцом, и меня тянуло только к кровати. Я широко улыбнулся, но сам понимал, что улыбка эта была странной и неправильной – какой-то чужой, не моей, будто я не доверял Юки-куну, потому что рассказывать о тех двух случайностях не собирался.
Стало противно от самого себя.
– Давай лучше тогда сменим тему, – попросил я, вставая из-за стола и беря тарелку в руки. – А то что-то мозг плывёт.
– Хорошо. – Юки-кун последовал моему примеру, и мы вместе направились к раковине, чтобы вымыть всю грязную посуду. – Тогда обсудим эти ролики в интернете? Почему они такие… залипательные? Я сегодня три часа потратил впустую – даже не заметил, куда улетело время!
Глава 14
Я стоял перед зеркалом, застёгивая серебристые пуговицы на своем приталенном клетчатом жилете. Где-то позади Юки-кун напевал себе под нос песню.
– Ты уже всё? – спросил у него я, разворачиваясь вполоборота. Он сидел на моей кровати, перебирая несколько пластинок с таблетками и сверяясь с помятым клочком бумажки, выдавливал нужные в таблетницу. – Я смотрю, тебе уже заняться нечем.
– Тц! – шикнул он. – Ты сейчас подкалываться будешь?
– Не, – отмахнулся я, пальцами проводя по волосам. – Вдруг захочу объесться или, наоборот, там будет всё противное.
– Пока что самый противный здесь ты. – С улыбкой на губах он запихнул таблетницу в рюкзак и, с какое-то время глядя на мои попытки привести голову в порядок, подкинул мне расчёску. – Тебе помочь?
– Сам справлюсь.
Я отвернулся от зеркала, возвращаясь в комнату. Плюхнулся в рабочее кресло, задумчиво глядя на рюкзак, в котором лежали рождественские подарки для всех моих немногочисленных родственников и для Юки-куна. Тот, об этом, конечно же, не знал, что меня забавляло. Я немного переживал, что подарок ему не очень понравится, но вообще я был в восторге от того, какую работу мы проделали с Кицуко-сан и Ясуко-сан. Хотя, если говорить начистоту, делали всё только они, а я лишь кивал головой, как болванчик, и восторгался любой предложенной ими идеей.
Из-за угла осторожно выглянула мама. Она побарабанила ногтями по дверному выступу, привлекая наше внимание:
– Мы скоро выезжаем, просто пришла напомнить.
– Хорошо, мы тоже уже почти готовы.
Смахнув с лица завитый локон, мама помахала нам рукой. Наверняка пошла помогать отцу завязывать галстук – у него с этим всегда были проблемы. Помнится, в детстве мы с Асахи всегда считали, что он просто слишком занятой, чтобы тратить на эту ерунду драгоценные минуты, но со временем поняли, что наш отец просто был не таким уж и идеальным мастером на все руки, каким всегда казался. Даже у него были свои слабые стороны.
– Почти готовы, ага, – передразнил его я, смотря на рубашку Юки-куна, которую он не успел надеть. – Врать нехорошо, знаешь ли.
– Кто сказал, что я врал? – Он шутливо скорчил лицо. – Почти – не считается, значит, мы… э-э…
– По твоей логике мы готовы выходить хоть сейчас. – Я снисходительно глянул на него. – Мда-а…
– Тц-ц, Акира-кун! – Юки-кун вскинул вперёд руку и, будто предостерегая, поднял палец к небу. – Если будешь много болтать, то я распалюсь, разозлюсь и начну публично дразнить тебя Аки-тян – как тебе такое?
– Не посмеешь! – Я скривился. – Это же… итайна…[33]
– А кто сказал, что я люблю честно играть?
– Это против правил! – обиженно буркнул я.
– Следовать правилам – слишком скучно. – Он подхватил рубашку и начал переодеваться.
Ресторан, как и ожидалось, был вычурным и излишне роскошным, но меня вмиг подкупили панорамные окна. На фоне играла приятная мелодия, повсюду раздавались приглушённые голоса посетителей и звон бокалов, а миниатюрная девушка-хостес вела нас в самый дальний угол зала. Она указала нам на большой столик, с которого открывался захватывающий дух вид на ночной Синдзюку, вручила меню и, поклонившись, ушла.
Я поспешил занять место у самого окна, чтобы было на что отвлечься, когда отец и брат начнут безостановочно обсуждать дела на работе, а мама с Мэй – всякие женские штучки и сплетни. Зачастую на семейных праздниках я чувствовал себя невероятно одиноким, но сегодня со мной был Юки-кун.
– Значит, вы с Акирой учитесь вместе? – Но главная проблема заключалась в том, что Юки-кун привлёк слишком пристальное внимание Асахи, и я начинал переживать, что он каким-то образом догадается о его нечеловеческой природе. – Изучать иностранные языки – это так здорово!
– Верно. – Юки-кун сел рядом со мной. Он вёл себя с моим братом до того по-приятельски, что мне стало чуточку обидно и противно. – Акира-кун меня во многом выручает, он один из лучших на потоке.
– Не преувеличивай. – Я нервно поёрзал на месте, пялясь на огромную ёлку в другом конце зала. С моим отвратительным зрением она напоминала груду веток, обтянутую яркой гирляндой, практически достающей до высокого потолка. Если такая махина рухнет, то точно снесёт далеко не один столик.