– Букет из цветов сакуры[79]. – Он положил монетку с выгравированными тремя цветками сакуры ей в руку.
Юи почувствовала холодок металла и прикосновение его пальцев.
– Меня зовут Норито Такамура. Фамилия пишется как «бамбуковая роща», а имя – как «добродетель» и «человек»[80]. Можешь называть меня по имени, если хочешь.
Она залилась краской. Ни в школе, ни в университете Юи не была особенно избалована вниманием мальчиков. Не сказать, что она была изгоем, да и мама всегда говорила, что она симпатичная – лицо, конечно, могло бы быть чуть менее круглым, но и не такие девушки находят свое счастье – главное ведь не внешность, а хороший характер, так что Юи нужно работать над своим характером и научиться по крайней мере не расстраивать маму. Когда она сказала об этом своему молодому человеку, он согласился, что овал лица у нее действительно не идеальный, но, в конце концов, она же не собирается становиться фотомоделью. После этого Юи, рассматривая себя в зеркале по вечерам, изо всех сил втягивала щеки, прикрывала часть лица ладонями или волосами и пыталась понять, насколько бы улучшилась ее внешность, если бы ее лицо не было таким круглым. Когда ее молодой человек однажды сообщил ей, что любит другую девушку, Юи не удалось сохранить достоинство – разрыдавшись, она принялась как заведенная повторять, что всему виной, должно быть, ее слишком круглое лицо, но она обязательно накопит денег и сможет исправить этот недостаток, пусть даже ей придется обратиться к пластическому хирургу. В ответ он только презрительно рассмеялся. Воспоминание обожгло ее, как пощечина, и Юи печально опустила голову. Норито истолковал ее жест по-своему:
– Не хочешь назвать мне свое имя? Конечно, я мог бы догадаться, что у меня нет шансов. У такой красивой девушки наверняка уже есть парень. Может быть, даже жених.
– Нет, дело не в этом…
– Так ты свободна?
Прямота вопроса обескуражила Юи, и она удивленно посмотрела на Норито. Он над ней насмехается? Но в выражении его лица не было и тени насмешки. Напротив, он выглядел немного смущенным – как если бы сам испугался своей смелости.
– Прости, ты, наверное, думаешь, что я какой-нибудь тикан[81], который пристает к симпатичным девушкам…
– Нет, что вы!
Она не удержалась от смеха – типичный тикан представлялся ей сильно сутулящимся, некрасивым и неопрятным мужчиной с бегающими глазами, который прижимается к школьницам в переполненных вагонах метро или исподтишка подсовывает девушкам под юбки смартфон и фотографирует их трусики. Невозможно было и представить, чтобы Норито занимался чем-то подобным. Он рассмеялся в ответ – смех у него был очень тихий и больше напоминал короткое покашливание, но Юи он показался очень приятным и подчеркивающим скромность юноши.
– Я… на самом деле…
– Правда, если я причиняю беспокойство или ты куда-то спешишь, просто скажи. Мне бы не хотелось быть навязчивым.
– Нет, что вы, правда, все в порядке, – опустив глаза, Юи отрицательно помотала головой, – вы совсем не причиняете беспокойства, и у меня на сегодня нет срочных дел. Все последние дни я готовлюсь к собеседованию.
– А-а, так ты университет оканчиваешь? Поздравляю.
– На самом деле, всего лишь колледж железнодорожного транспорта.
Брови Норито вопросительно приподнялись.
– Хочу работать на станции, станционной служащей.
– Вот как… это очень важная работа! Любишь работать с людьми?
– Да, это моя мечта с самого детства.
– Замечательная мечта. Нет, правда! Не каждый день встретишь девушку, которая хочет работать на такой полезной для других работе. А ты, с твоей внешностью, могла бы выбрать себе и что-нибудь более интересное.
– Спасибо. – Юи действительно была ему благодарна, даже если он говорил все это просто из вежливости.
– Твой соба-тя, наверное, совсем остыл.
– А?.. – спохватилась Юи и сунула руку в сумочку, где лежала бутылка купленного ею в автомате гречишного чая. Бутылка действительно была уже едва теплой. – И правда…
– Это я виноват, заболтал тебя.
– Нет-нет, что вы, все в порядке… я все равно больше люблю немного остывший. Слишком горячий рот обжигает.
– Здесь неподалеку океанариум, я как раз туда шел, – Норито немного наклонился к ней, и она ощутила едва уловимый свежий запах его парфюма, который показался ей очень необычным, – и хорошее кафе там тоже есть. Составишь мне компанию?
– Я, правда… я даже не знаю…
Юи снова покраснела. Ей стало страшно, что сейчас он передумает и уйдет, и захотелось изо всей силы стукнуть себя по лбу – ну почему она такая глупая и неловкая, разве каждый день ее зовут на свидание такие парни? Права была мама с ее нотациями – ни один мужчина не станет терпеть пренебрежительного отношения. Юи, с ее весьма заурядной внешностью (что бы он ни говорил, – быть может, просто из жалости…), стоило бы научиться вести себя более сдержанно и покорно, иначе люди могут решить, что она только строит из себя скромницу, а на самом деле необоснованно набивает себе цену. Все эти мысли в одно мгновение пронеслись у Юи в голове, но сказанного было уже не вернуть. Норито молчал, но и никуда не уходил, ожидая, что еще она скажет. Он больше не улыбался, отчего его лицо вновь приобрело строгое и немного напряженное выражение, как будто он сдерживал досаду.
– Дело в том, что… – пролепетала Юи.
– Извини, ты, наверное, из вежливости ответила, что у тебя есть сегодня свободное время. Я был слишком настойчив. Мне следует уйти.
– Дело в том, что я недавно со своим парнем рассталась! – выпалила Юи и в ту же секунду почувствовала, что ее лицо обдало жаром, как будто она наклонилась над кастрюлей с кипящим бульоном для набэ[82].
На самом деле они расстались уже четыре месяца назад, но до сих пор не проходило и дня, чтобы Юи не вспоминала их последний разговор, пытаясь представить, что было бы, если бы она повела себя с достоинством, а не расплакалась, как последняя дура. Нобуо смотрел на нее с презрением, словно она была каким-то ничтожным насекомым. Наверное, потом он рассказал своей новой девушке, как Юи перед ним унижалась. Может быть, та девушка даже выразила сожаление – что ж поделать, если эта Юи Курихара не родилась красавицей, придется ей смириться со своей судьбой. Она представлялась Юи застенчивой и милой – Нобуо не выбрал бы себе своенравную стерву. Он всегда говорил, что настоящую японскую девушку украшает скромность, имея в виду, что у Юи это главное достоинство. Но лучше бы та девушка насмехалась над ней! Ей было противно думать, что соперница ее жалеет. Юи почувствовала, как к горлу подкатывает липкий ком. Только бы сейчас не расплакаться. Норито молчал, словно обдумывая услышанное. Юи изо всех сил стиснула губы – хоть бы он сказал что-нибудь! Но он не произносил ни слова.
Наконец, по прошествии нескольких секунд, показавшихся Юи мучительно долгими, Норито тихо сказал:
– Пойдем в океанариум. Хочешь?
Юи с благодарностью кивнула – ее голова резко дернулась вверх и вниз, как у европейской марионетки в руках начинающего кукловода – и быстрым движением смахнула навернувшиеся на глаза слезы, чтобы он не успел их заметить.
Океанариум неподалеку от станции Синагава, расположенный практически в самом комплексе отеля «Принц» и работавший допоздна, был любимой достопримечательностью туристов, которые приезжали на Синагаву из международного аэропорта Нарита, оставляли вещи в отеле и, чтобы не терять вечер, отправлялись посмотреть на огромную белую акулу, паривших в подводном тоннеле скатов и всевозможных морских обитателей, которым повезло оказаться в комфортабельных аквариумах, а не на столе у повара в какой-нибудь суси-я[83]. Она хотела сама оплатить билет, но Норито так строго взглянул на нее, что Юи растерянно остановилась, так и не дойдя до кассы.
– Это ведь я тебя пригласил, верно?
Она ответила ему робким кивком. Они с Нобуо были классической современной парой – если куда-нибудь шли, то каждый платил сам за себя, только по праздникам Юи могла рассчитывать на какой-нибудь символический подарок вроде бижутерийных сережек из «Такашимая»[84]. Нобуо как-то раз сказал ей, что считает неправильным слишком баловать женщину: если женщине во всем потакать, то сам не заметишь, как в один прекрасный день она превратится в твоего начальника, а на следующий – уйдет от тебя к другому, потому что ты будешь выглядеть в ее глазах недостаточно мужественно. Юи догадывалась, что все эти рассуждения Нобуо происходили не столько из его опыта, сколько из стесненности в средствах, поэтому не обижалась. Она украдкой посмотрела на Норито, стоявшего в небольшой очереди к кассе. Ей хотелось, чтобы он бросил на нее ответный взгляд, но Норито не смотрел в ее сторону и как будто о чем-то задумался. Перед ним была молодая женщина, державшая за руку мальчика, на вид младшеклассника, который ел шоколадный батончик и непрестанно вертелся, пытаясь высвободиться, – видимо, ему хотелось побегать по площадке перед входом. В какой-то момент он запрокинул голову и уставился на Норито, вопросительно приоткрыв рот, перемазанный шоколадом. Норито опустил взгляд, слегка улыбнулся и что-то произнес: мальчик тут же закрыл рот, развернулся и после этого стоял смирно, зажав в ладошке недоеденный батончик, пока его мама покупала билеты.
Красивые люди всегда казались Юи загадкой. Осознавали ли они сами свою красоту, ловя на себе восхищенные взгляды? Ей в голову никогда бы не пришла даже мысль влюбиться в такого человека, как Норито, – он казался ей созданием из другого мира, вроде айдолов или популярных ведущих телешоу. Такие люди, даже когда оказываешься с ними рядом, всегда находятся как бы за стеклом, так что ими можно любоваться, но прикоснуться к ним нельзя, как бы того ни хотелось.