«Что я делаю?..»
Он запрокинул голову и сделал глубокий вдох. Узкая полоска неба, видневшаяся между крышами зданий, казалась далекой и очень холодной. Звезд видно не было – то ли из-за того, что бóльшую часть неба затянуло облаками, то ли из-за ярких отсветов многочисленных рекламных вывесок и подвешенных над дверями заведений и вдоль всей улицы японских фонариков, слегка раскачивавшихся на ветру. Срывавшиеся с карнизов крыш капли глухо стукали по полотняным навесам. Откуда-то доносилась песня «Ночь в Икэбукуро» Мины Аоэ: «Мне так грустно оттого, что с тобой не встречусь я… Как сдержать мне эти слезы… Плачу я, страдаю, умереть хочу… Но тебя ни в чем я не виню, тебя не виню ни в чем… От тоски забудусь я лишь ночью в Икэбукуро…»[103] Когда Александр работал в Банке Нагоя, его начальник, господин Канагава, нередко включал по вечерам хиты своей молодости, и теперь Александр неожиданно для самого себя узнал печальный мотив.
Достав айфон, он набрал указанный на визитке номер телефона. Поскольку это был рабочий телефон, он не особенно надеялся, что офицер Ватанабэ окажется на месте, – возможно, на сегодня его смена уже закончилась. Что ж, если так, он скажет то, что собирался сказать, кому-нибудь из его коллег. В айфоне раздалась пара длинных прерывистых гудков, чем-то напоминающих стрекот цикады. Он уже собрался отключаться, когда гудок прервался.
– Участковое отделение полиции станции Синагава, – ответил молодой женский голос. – Вы хотите сообщить о чрезвычайном происшествии или аварии?[104]
– Здравствуйте, можно ли позвать к телефону старшего офицера полиции Такэдзи Ватанабэ?
Девушка на мгновение замешкалась, видимо расслышав его акцент, но затем таким же бодрым тоном отрапортовала:
– Подождите секундочку, пожалуйста.
Прошло не больше минуты, прежде чем Ватанабэ ответил, но у Александра уже зуб на зуб не попадал от холода, а державшие трубку пальцы онемели так, что он их почти не чувствовал.
– Старший офицер полиции Ватанабэ.
– Доброй ночи, Ватанабэ-сан.
– Арэксу-сан? – Из голоса полицейского мгновенно улетучились официальные нотки. – У вас что-то случилось?
– Нет, у меня все в порядке…
«Ну, и что теперь? Ты позвонил просто для того, чтобы сообщить, как отлично проводишь время в Токио?»
Офицер Ватанабэ терпеливо ждал, что он скажет дальше. Александра охватила досада на то, что у него даже не было времени, чтобы обдумать, как он будет объяснять свое «сообщение».
– Ватанабэ-сан, возможно, то, что я скажу, покажется вам странным…
– Ну, раз уж вы позвонили в полицию, у вас должна иметься веская причина, – полицейский, похоже, улыбнулся, – уж поверьте, мне приходится выслушивать много странного.
– Я сейчас нахожусь в Икэбукуро. Здесь есть заведение под названием Golden Rose.
– Звучит уже не очень хорошо.
– Там работает одна девушка… я не знаю ее имени. Высокая блондинка, иностранка, изучала право в Тодае, но ее отчислили за прогулы. Этой ночью с ней должно случиться несчастье.
– Девушка пожаловалась вам на то, что ее кто-то преследует? Ей угрожали?
– Н-не совсем так… это трудно объяснить.
– Трудно объяснить?
– Я просто знаю, что ее жизнь в опасности.
– Арэксу-сан. – Голос полицейского теперь звучал очень строго.
– Да?
– Вы точно не пьяны? Вам не кажется, что мы еще слишком мало знакомы, чтобы меня разыгрывать, будто я ваш университетский приятель?
– Я не пьян, и я вас не разыгрываю, – твердо сказал Александр. – Пожалуйста, поверьте мне.
Ватанабэ несколько мгновений молчал. Александр попытался покрепче сжать айфон, как будто это могло каким-то образом подействовать на его собеседника.
– Хорошо, я вам верю. Я передам информацию моим коллегам в Икэбукуро. Скажу, что получил ее от моего надежного источника.
– Спасибо вам, Ватанабэ-сан.
– Не за что.
На линии раздались короткие гудки. Александр сунул телефон в карман. Что, если все это действительно ему только померещилось? Может быть, в тот момент мимо них проезжала патрульная машина с включенным маячком или просто свет от какой-нибудь вывески падал под определенным углом… или… Он огляделся. Несмотря на то что вокруг кипела ночная жизнь, атмосфера была не слишком-то веселой – люди просто пытались забыться после дневных забот. Группы мужчин и женщин – очевидно, большей частью офисных служащих – по три-четыре человека стояли у дверей заведений, курили и болтали, то и дело разражаясь смехом. Вынужденные при свете дня соблюдать строгий этикет и говорить как можно тише и вежливее, вечером они могли хотя бы на пару часов освободиться от условностей. На их лица падали желтые и красные отсветы фонарей. Он старался смотреть не слишком пристально, чтобы к нему не возникло вопросов, но, сколько ни разглядывал окружающих, ничего похожего на исходившее от высокой блондинки свечение так и не заметил.
– Как мотыльки летят на свет!
Александр вздрогнул, услышав чей-то громкий возглас.
Нужно было идти в бар, где его дожидалась Рин, иначе она могла решить, что он обманул ее и сбежал. Вероятнее всего, она уже так и решила. Бросив последний взгляд на улицу, он развернулся и взялся рукой за деревянную перегородку сёдзи, до глянцевого блеска отполированную ладонями многочисленных посетителей. «Плачу я, страдаю, умереть хочу… Счастье прошло, и поздно что-то менять… Но тебя ни в чем я не виню, тебя не виню ни в чем… Что же может сделать бедная женщина… Лишь забыться с бутылкой сакэ ночью в Икэбукуро…» Хрипловатый блюзовый вокал Мины Аоэ плыл в прохладном влажном воздухе.
Кисараги
– А я уже начала думать, что ты удрал и я зря сделала для тебя заказ.
– Вы сделали для меня заказ, Осогами-сан?
«Бар Совы» действительно оказался гораздо уютнее предыдущего заведения и больше походил на небольшой ресторанчик, чем на тесный и шумный ночной бар. Рин ждала его за столиком, сидя в кресле с невысокой спинкой. Не похоже было, чтобы она отдыхала после рабочего дня: ее поза казалась скорее напряженной, но, возможно, она просто выпрямилась, увидев подходившего к ней Александра. Перед ней стояла пепельница, в которой дымилась тонкая сигарета.
– Ну, ты же мой парень на сегодняшний вечер, так получается. – Она взяла сигарету, глубоко затянулась и выдохнула дым через нос.
Александр опустился в кресло напротив нее. В воздухе чувствовался сладковатый запах аниса. По выражению лица Рин невозможно было понять, говорит ли она серьезно или же насмехается над ним.
– Эй, да на тебе лица нет, гайдзин. У тебя все в порядке?
– Да, Осогами-сан, спасибо… все в порядке, просто немного замерз. И, наверное, сказывается разница во времени…
– Ты давно в Японии?
– Только вчера приехал.
– Не слишком-то давно, – бесцветно заметила она.
Александр поймал себя на мысли, что провести в Токио неполные сутки и успеть познакомиться с такой необычной девушкой, как Рин Осогами, само по себе было довольно странным, но не стал произносить этого вслух. Сейчас, когда они сидели друг напротив друга, он мог хорошенько ее рассмотреть. Красивой ее точно нельзя было назвать, но она была по-своему привлекательна. Сколько ей все-таки было лет? Кожа гладкая, без единой морщинки, с ровным матовым блеском, ни родинок, ни шрамов. Глаза с азиатским разрезом и чуть опущенными верхними веками – внимательные и печальные, как будто выдававшие ее истинный возраст. Может быть, ей пришлось пройти в своей жизни через непростые испытания?..
– Простите, что заставил вас так долго ждать. – Бесшумно появившийся официант поставил перед Рин стакан виски со льдом, а перед Александром – высокий бокал с каким-то густым темным напитком, посыпанным порошком какао. – Горячий шоколад с корицей и перцем чили, до: зо.
– Горячий шоколад с… – Александр поднял глаза на официанта и осекся.
Перед ним, улыбаясь вежливой дежурной улыбкой, стоял Кисё Камата.
– Он поможет вам согреться и придаст сил. Enjoy your chocolate.
В его исполнении это прозвучало как «эндзё: ё: тёкорэ: то».
«Не может этого быть…»
Александр в изумлении смотрел на его знакомое лицо с мягкими чертами, широковатым, чуть приплюснутым носом и веселыми, лукаво прищуренными глазами. Затем с некоторым усилием перевел взгляд на его бейдж.
– Что-нибудь еще? У нас есть различные закуски к пиву. Если вы желаете поужинать, основное меню тоже есть, но выбор блюд, конечно, меньше, чем в настоящем ресторане.
– Я… вы… Óни-сан?..
На серебристом бейдже официанта действительно был начертан иероглиф「鬼」, в японском языке обозначающий демона или, на худой конец, духа покойника, вернувшегося с того света. Александр пару раз моргнул, чтобы убедиться, что не ошибся в чтении и это не какая-нибудь «высокая гора», «задняя стена дома» или название редкого растения, но иероглиф остался на месте.
– О, вы читаете кандзи, надо же! – Официант рассмеялся. – Необычная фамилия, правда? На самом деле, она читается как «Кисараги». Когда я представляюсь и люди спрашивают меня, какими кандзи записывается моя фамилия, обычно я отвечаю, что она записывается как «морской прилив» или как «второй месяц по лунному календарю», чтобы не вызывать лишнего удивления[105]. Но для официанта в ночном баре фамилия вполне подходящая, не так ли? Когда я учился в школе, на празднике Сэцубун меня всегда выбирали изображать óни, и я мог вдоволь побегать за одноклассниками с колотушкой и хорошенько стукнуть тех, кто обижал меня в течение года.
– Скольким посетителям за сегодня ты уже рассказал эту историю, Кисараги-кун? – усмехнулась Рин.
– Мы открываемся в восемь вечера, так что вы за сегодня только вторые.
– Ты учитывай, что я уже слышала ее от тебя раз двадцать.
– Я люблю слушать разные истории, – вмешался Александр, сделав осторожный глоток горячего шоколада. Напиток оказался совсем не обжигающим и разлился приятным теплом в груди, прогоняя остатки уличного холода.