Смерть знает твое имя — страница 28 из 59

Он и сам не понял, в какой момент наконец отключился: во сне ему казалось, будто он бродит по бесконечно изгибающимся и петляющим улочкам, похожим на части огромного лабиринта, безнадежно кого-то разыскивая. Иногда он замечал человеческий силуэт на другом конце освещенного тусклым голубоватым светом переулка, но, если пытался приблизиться, человек тотчас исчезал за поворотом. Когда Александр хотел кого-нибудь окликнуть, слова выходили из его рта без единого звука. Сначала он был уверен, что город совершенно опустел, но постепенно начал видеть все больше и больше людей. Все они не обращали на него ни малейшего внимания – нельзя сказать, чтобы в Токио люди были как-то особенно внимательны к иностранцам, не то что в провинции, где иностранцев видят редко, – но в этом сумеречном городе он был словно отделен от окружающих невидимой преградой. Совсем как посетитель океанариума.

Сначала ему казалось, что улочки идут по каким-то задворкам, зажатые между глухими стенами домов, но постепенно, по мере того, как на них появлялись люди, он увидел, что окружающий его пейзаж все больше напоминает обычный жилой квартал с магазинчиками, уютными ресторанами, парикмахерскими и автоматическими прачечными. Он остановился возле цветочного магазина: молоденькая сотрудница перевязывала широкой серебристой лентой роскошный букет из белых паучьих лилий.

«Цветы поминовения…»

Девушка подняла на него глаза и приветливо улыбнулась. Александр улыбнулся в ответ, но в следующее мгновение понял, что она тоже его не видит. Мимо него прошла, едва не задев его рукавом куротомэсодэ[117], статная женщина лет тридцати, хотя, возможно, она была намного старше, просто над ее красивым лицом время было не властно. Он как завороженный уставился на красавицу, вошедшую в магазинчик и кивком приветствовавшую продавщицу, склонившуюся перед ней в глубоком поклоне.

– Здравствуйте. Мой заказ уже готов?

– Да, госпожа…

Девушка, не разгибаясь, подала ей букет, и женщина протянула к нему руку, коснувшись цветов изящными пальцами, – ее кожа была такой же белоснежной, как лепестки паучьих лилий.

– Госпожа Одзаки! Не берите их! – попытался закричать Александр, но, сколько он ни старался, слова по-прежнему оставались беззвучными, и женщины даже не обернулись в его сторону.

Тогда он попытался с размаху ударить кулаком по стеклу витрины, но его рука встретила только воздух, а витрина осталась нетронутой. В следующее мгновение он обнаружил, что стоит на противоположной стороне улочки и смотрит на разговаривающих друг с другом женщин издалека. Обернувшись, он увидел высившийся за его спиной старый кондоминимум – весь в пятнах черной плесени и мха, растущих на влажных стенах с отслоившейся штукатуркой. Непонятно было, откуда он только взялся в таком фешенебельном квартале. Окно на четвертом этаже было открыто настежь, похожее на глубокую яму в земле. Он чувствовал, как из окна тянет холодом. На карнизе, как на ветке, сидела большая птица, не сводившая с Александра пристального взгляда круглых немигающих глаз. Он непроизвольно сделал шаг назад, запнулся о невысокий бордюр и в следующее мгновение проснулся в собственной кровати – все еще с ощущением, будто бы он только что тщетно пытался удержать равновесие.

Теперь обрывки странного сна продолжали крутиться у него в голове, никак не желая отступать, несмотря на двойной эспрессо и умывание холодной водой. Поэтому он не сразу узнал старшего офицера полиции Ватанабэ, сидевшего на полукруглом диванчике с серой обивкой, тем более что он был не в форме, а в джинсах и надетом поверх рубашки тонком шерстяном свитере.

– Арэкусандору-сан! – Увидев его, Ватанабэ поднялся и приветственно махнул рукой. – Рад нашей новой встрече!

Серьезное выражение его лица говорило скорее об обратном.

«Сейчас он отчитает меня за то, что я поставил его в неловкое положение перед коллегами…» – промелькнуло в голове у Александра, но в следующую секунду он подумал, что вряд ли полицейский стал бы ждать его здесь с самого утра, чтобы сообщить, что, как говорят японцы, все его предположения не стоили и того, чтобы попробовать их на вкус. Сонливость с него как рукой сняло, а на лбу выступила испарина, как будто он был студентом перед экзаменом, к которому не подготовился. С усилием заставляя себя делать каждый следующий шаг, Александр приблизился к полицейскому:

– Доброе утро, Ватанабэ-сан.

– Скорее уж, добрый день. – Тот едва заметно улыбнулся в ответ.

Судя по всему, Ватанабэ в эту ночь вообще не сомкнул глаз и сейчас выглядел так, будто за одни сутки стал старше на несколько лет.

– Эт-то-о… – протянул Александр, теряясь под взглядом полицейского и не зная, с чего начать разговор. – Я прошу прощения, если я… – Он вздохнул и замолчал.

– Вы не будете против со мной пообедать? Здесь неподалеку есть одно неплохое местечко.

Александр лишь беспомощно опустил голову.


Рамэнная, в которую привел его Ватанабэ, находилась в двух шагах от полицейского управления района Синагава – не сказать, чтобы очень уж близко к отелю «Принц», примерно в паре километров от него. Должно быть, его коллеги сюда частенько захаживали. Всю дорогу полицейский молчал, не отрывая взгляда от едущих впереди автомобилей и поворачивая руль старенькой Toyota Yaris. Несмотря на волнение, у Александра промелькнула мысль, что, должно быть, такой парень, как Ватанабэ, сменами вкалывающий в кобане на оживленной станции, чтобы позволить себе самую скромную машину, которой не произведешь впечатления ни на одну «модную» девушку, в глубине души терпеть не может таких, как Александр, – «белых воротничков» с их непыльной работой в банках и крупных компаниях. Отвернувшись и уставившись в окно, он рассеянно смотрел на быстро проплывавшие за ним здания и вывески, надеясь на то, что они поскорее приедут в нужное место, где он выслушает все предназначенные ему упреки и нотации и сможет наконец извиниться.

– Вы не посещали Golden Rose. – Помолчав, медленно произнес Ватанабэ. – Никто из сотрудников заведения вас не помнит, а они внимательны к посетителям, особенно к иностранцам.

Александр заказал себе цукэмэн[118] и теперь, обмакивая холодную лапшу удон в густой рыбный бульон, жалел, что не взял обычный сио-рамэн, миска с которым стояла перед Ватанабэ. В ответ на его слова он отрицательно покачал головой.

– Тогда как?..

– Ватанабэ-сан, я ведь даже не знаю, что там произошло.

Полицейский вздохнул, не спуская с Александра внимательного взгляда. Выражение его лица оставалось спокойным, так что не было понятно, верит ли он Александру или в чем-то его подозревает.

Начальник Ватанабэ, господин Номура, считал, что странного гайдзина следует немедленно задержать и по меньшей мере поговорить с ним достаточно жестко, чтобы он признался, каким образом, пробыв в Японии всего двое суток, он успел познакомиться с психом, вздумавшим прирезать первую попавшуюся проститутку. Когда полицейские нагрянули в заведение, девушка лежала на полу в закрытой комнате и была без сознания, но еще дышала, так что ее удалось спасти, срочно доставив в больницу. Парня, который это сделал, задержали, что называется, по горячим следам: придурок даже нож не додумался выбросить, так и бежал по темным улицам в окровавленной рубашке и с ножом в руке. Поймали его в одном из синтоистских святилищ: он пытался пробежать через его территорию, чтобы сбить с толку полицейских, но в потемках оступился и полетел кубарем со старинной каменной лестницы. Пока его везли в участок, он не переставая твердил, что он и есть тот самый знаменитый «убийца-демон из Итабаси». Не нужно было быть опытным криминалистом, чтобы понять, что к настоящему убийце-демону этот полоумный хикки[119] никакого отношения не имеет – это было все равно что сравнивать тонкую работу каллиграфа с беспомощными каракулями ученика младшей школы. Такое разве что журналистам могло быть интересно. Но все же – если бы гайдзин не позвонил в полицию, девушка истекла бы кровью. Ватанабэ насилу уговорил господина Номуру разрешить ему встретиться с Александром и побеседовать в спокойной обстановке, но теперь он и сам не очень понимал, какие ему следует задавать вопросы, чтобы получить нужные ответы. Это было все равно что идти с завязанными глазами по лабиринту токийских улиц.

– Прошлым вечером вы позвонили в участковое отделение полиции и сообщили, что жизнь некой незнакомой вам женщины находится в опасности.

– Да, я… Ватанабэ-сан, если я ошибся и зря причинил вам беспокойство, пожалуйста, простите меня. Я готов вам компенсировать…

– Прекратите придуриваться! – Полицейский раздраженно бросил палочки в свою миску, отчего по столу разлетелись мелкие брызги бульона. – Откуда вам было известно, что должно было случиться?

– Я правда сказал вам лишь то, что знал сам. – Александр запнулся, поняв, что даже слово «знал» тут не очень-то подходило. – Мне нет никакого смысла вам лгать.

– Будь я вчерашним выпускником Полицейской академии, я бы именно так и подумал. – Ватанабэ взял пару салфеток и принялся вытирать стол, явно смущенный своим всплеском эмоций. – Но за то время, что я служу в полиции, я понял, что у людей бывают самые разные мотивы. Некоторые показались бы вам или мне сущей чепухой, но люди воспринимают их всерьез. Один парень задушил свою сестру после того, как взял почитать ее любимую редкую мангу и случайно пролил на страницы устричный соус. Когда его спросили, зачем он это сделал, он ответил, что ему было невыносимо испытывать стыд перед сестрой и потому он убил ее. Если бы люди руководствовались лишь здравым смыслом, убийств и других преступлений просто бы не происходило, Арэксу-сан.

– Вы думаете, я хочу убедить вас в том, что обладаю даром предвидения?

– Может быть, вы сами верите в то, что у вас есть дар предвидения. – Ватанабэ пожал плечами.