Насладившись ощущением, что жизнь продолжается, я решила выбираться из раннего Средневековья в позднее. Можно, конечно, для густоты эмоций, прогуляться на чердак (я и что-то похожее на лестницу присмотрела), но в моем трясущемся состоянии это было бы не слишком умно. Экскурсия окончена, забудьте...
Тщательно двигаясь по собственным следам, я выбралась в вестибюль. На четвереньках спустилась с винтовой лестницы и начала отряхиваться. Хорошо погуляла. По старой лоховской привычке даже не оглянулась. А когда закончила приводить в порядок одежду, сняла с волос паутину и собралась двигаться к истокам, получила новое потрясение. Посреди вестибюля стояли двое и с интересом наблюдали за моими странными движениями.
Эти двое, удивительно похожие на незабвенную чету Адамс, похоже, только что прибыли. Вошли с перешейка через «парадную» дверь. Женщина придерживала свисающую с плеча сумку, а мужчина сжимал в руке кожаный чемодан — малогабаритный, но вместительный.
— Ой, — сказала я, — испугали.
Изображать восторг по поводу радостной встречи я воздержалась. Достаточно испуга. Они, впрочем, тоже не возрадовались. Смотрели как-то настороженно, насупленно и выглядели крайне утомленными с дороги.
— Здравствуйте, — сказала брюнетка с нервно «тикающим» лицом. — Мы не ошиблись? Это замок Кронбери?
— Совершенно верно. Вы не ошиблись, здравствуйте, — сказала я. — Это замок Кронбери. Вас с нетерпением ждут, милости просим.
Брюнетка промолчала. Только ямочка на щеке задергалась сильнее. Она оторвала от меня тяжелый взгляд и принялась опасливо озираться.
— А вы, наверное, Эльза? — заинтересовался моей персоной спутник, ярко выраженный пикнический тип — короткошеий, широкий, коренастый, с тонкими щегольскими усиками. Когда-то он, возможно, был красавчиком. Но потом заплыл салом и отрастил мешки под глазами.
— Нет, я Вера. А вы, наверное, Жанна? — обратилась я к брюнетке, которая тут же перестала озирать интерьеры и сделала широкие глаза.
— Да. А вы откуда знаете?
— Догадалась, — я не стала вводить ее в заблуждение. — Вам идеально подходит имя Жанна. Хорошее русское имя. Меня саму недавно приняли за другую, по ошибке обозвав Жанной, вот я и подумала...
— А я и оказалась, — перебила брюнетка. — Итак, я — Жанна, вы — Вера, очевидно, прислуга в этом доме, а это ...Мостовой. — Она коснулась плеча спутника, который согласно кивнул. — Знаете, Вера, мы очень долго добирались до этого замка, жутко устали, не могли бы вы проводить нас к местному администратору?
— Надеюсь, это не туда? — с опаской покосился Мостовой на винтовую лестницу, откуда я так некрасиво сползла.
Я покачала головой:
— Нет. Рекомендую никогда не подниматься в эту башню. Если желаете еще немного пожить.
Я ничего такого особенного им не сказала, просто предупредила. Но реакция последовала моментально. Упитанный красавчик как-то весь скукожился, начал совершать рукой глубокомысленные пассы, но потом опомнился и перехватил в свободную руку чемодан. Брюнетка сделала глотательное движение. Как бы невзначай она придвинулась к красавчику — как будто он такой отважный и уже собрался ее спасать.
— А что вы там делали? — пробормотал красавчик, не отводя глаз от винтовой лестницы. Далась ему эта лестница. Или я настолько эффектно с нее сползла?
— Знаете, есть такие качественные методы, — сказала я. — Это методы изучения свойств решения задач без попыток найти сами решения. Проще говоря, пустое мудрствование от нефиг делать. А вы решили, что я там порядок наводила? — Очевидно, мой героический провис над бездной с перспективой сделаться крошевом настроил меня на иронический лад. Путешественница по имени Жанна взглянула на меня какими-то новыми глазами.
— А вы уверены, что вы прислуга?
— Далеко не уверена, — призналась я. — Слишком крупные деньги придется мне платить, чтобы заставить прислуживать людям.
— А кто вы? — приподнял брови красавчик.
— Следуйте за мной, — распорядилась я. — Вы слишком долго добирались, устали, вам необходима встреча с администратором.
Я провела эту напряженную парочку через неф, показала им северную лестницу и описала кратчайшую дорогу до Бригова. А также предупредила о грядущем обеде и о необходимости смотреть под ноги. Они медленно потянулись по указанному адресу, а я вышла на террасу. Самое время освежить голову.
Ровная каменистая площадка начиналась сразу от внушительных столбов, служащих опорами для лоджии. Она простиралась вплоть до обрыва, где завершалась перилами из кованого железа. Вниз опускалась лестница. Море не казалось слишком бурным, волны не захлестывали террасу, поэтому я подошла к перилам и стала осматриваться. Обрыв не погружался непосредственно в воду — между ним и морем оставалась узкая полоса суши, заваленная камнями. Меж камней бурлила пена. В самое ее средоточие и падала лестница. Очевидно, в редкие часы штиля на этих камнях нашлось бы неплохое место для отдыха. Можно помечтать, если не прохладно (хотя мечтать никогда не прохладно), полюбоваться восходящим светилом. Можно прогуляться вдоль берега — по ограниченному, правда, пространству, поскольку за пределами террасы пологость обрывалась и до самого перешейка тянулись отвесные скалы.
Ветер нещадно хлестал в лицо. Я повернулась спиной к морю, лицом — к серой громадине жилой башни. Она не могла не впечатлять. Этажи уносились ввысь, перетекая в пирамиду разодранной ветрами крыши. Окна непроницаемы, задернуты портьерами. Только в моем, под прямоугольным поясом-карнизом, портьеры раздвинуты. Перед глазами — отполированная ураганами терраса, завершающаяся распахнутыми дверьми. Над террасой лоджия, на ней никого, только ветер треплет плющ на решетке. Да пустая бутылка вина, катаясь по полу, издает противное бренчание. Второй этаж, третий, карниз над лоджией. Грязные потеки сверху донизу. Массивные устои по краям здания — контрфорсы. Кладка неравномерная — неуклюжие крупные плиты лежат вперемешку с необработанным камнем. Скреплены толстым слоем известкового раствора с какими-то битыми посудными черепками...
Голова уже кружилась. Я опустила глаза и принялась озирать более приземленные вещи. Справа выступал фрагмент крепостной стены, заросший лопухами. Слева, между замком и обрывом, за колючим кустарником, примостилось нечто вроде заброшенного кладбища. Наверняка фамильное и последние полтысячи лет непосещаемое — судя по запустению. Это была небольшая, когда-то огороженная (уцелели столбики с остатками ограды) территория метров тридцать на сорок. Сохранились могильные памятники, подобия крестов. Но все это пребывало в очень жалком виде — время здесь хорошо поработало. Ради любопытства я побрела на погост. Обогнула столбик с болтающейся решеткой, принялась бродить по местам забытой памяти...
Большинство плит раскололось от старости, из трещин обильно произрастала осока, земля местами просела, обозначая коварные провалы. Даже здесь я была вынуждена передвигаться с особой тщательностью, чтобы не оказаться под землей. Но на свежем воздухе эта опасность воспринималась терпимее, чем в удушливом замке. Надписи на могилах почти не сохранились — что не сумел отшлифовать ветер, отшлифовало время. Я переходила от могилы к могиле, раздвигая веточкой траву на плитах, но смогла разобрать лишь выдавленное под строгим орнаментом «Ого pro nobis» да папский крест в обрамлении лавровых листьев. Очевидно, здесь проживали приверженцы католицизма. На могиле моего обожаемого Аль Капоне тоже нет надписи с его именем. Выбито лишь три слова: «Помилуй меня, Иисус!»...
В центре кладбища я обнаружила внушительный склеп, напоминающий долговременную огневую точку. Сработанный на совесть — успешно доживший до наших дней; а в нижней его части — дверь, а к двери — ступени, сложенные из камня. Подумать только — дверь была приоткрыта! Невероятно. Словно проживающий в склепе господин заблаговременно встал из могилы, приоткрыл, чтобы я не вздумала пройти мимо, заглянула на лирическую беседу...
Для полноты ощущений осталось только туда спуститься. Что я и сделала, удивляясь своему мужеству. В приоткрытом положении эта дверь сохранялась довольно долго. Никому не взбрело в голову навестить проживающего в склепе господина. Кроме меня. Ее основательно заклинило. Пришлось применить недюжинную женскую силу, расковырять огрызком камня спрессованную под дверью землю, после чего та благодарно открылась и пригласила меня в черное нутро.
Особо интересных достопримечательностей в этой большой дискомфортной могиле я не нашла. Кроме пыли, паутины да пары дохлых крыс, скончавшихся от неизвестной болезни. Да какого-то подозрительного неправильного гексаэдра на постаменте, обросшем мхом. Я не пыталась его открыть — это дело небольшого гидродомкрата. Я не настолько любознательная, чтобы копаться в древних костях. Аллергией на дохлых крыс я не страдаю, поэтому изучила помещение весьма скрупулезно. Иначе зачем сюда полезла? И лишь вдоволь надышавшись мистическими ароматами подземелья, я отправилась в обратный путь. Но у самого основания лестницы, не целясь, вписалась точно в живот спускающегося человека!
Мгновенное предынфарктное состояние. Давно я что-то не умирала от страха. Расслабилась. А тут такое! Я сперва просто испугалась, а когда подняла голову, то сразу в него и впала — в предынфарктное...
Человек с бледно-желтым лицом цвета охры здорово напоминал покойника. Поначалу я подумала, что это и есть господин, проживающий в склепе. Погулять выходил или по каким хозяйственным нуждам. Но потом засомневалась — не будет господин, тысячу лет пролежавший в склепе, щеголять в джинсах и кожаной курточке. Не его это стиль. А когда незнакомец заговорил, я начала успокаиваться: где это видано, чтобы английские покойники говорили по-русски?
— Не бойтесь, девушка, — бесцветно улыбнулся бледнолицый. — Я не собираюсь вас душить. Я просто любопытный, как и вы. Моя фамилия Бурляк.
— Вы добрый и пушистый? — икнула я.
— Не совсем, — покачал головой «покойник». — Но пока безвредный. Вы не хотите показать мне местные достопримечательности? Видите ли, я совсем недавно прибыл, еще не освоился в здешнем, так с сказать, «кулёр локаль»...