Подлый страх охватил ее. Пятно из темноты надвигалось, перекрывая поступающий из окна кислород; одна рука уже хватала ее за горло, другая вот-вот начнет пластать ножом... Она щелкнула по выключателю и забилась с ногами в угол дивана. Тщедушный жалкий комочек. По пустой комнате заскользил рассеянный свет.
Незнакомец размеренно рассмеялся:
— Нервы, Вера Владимировна, нервы. Не спешите в «особливый дом». Его еще называют домом для богоугодных. Не надо. Мы всегда туда успеем. Звоните по вашему телефону, ради всего святого, кто вам не дает? Если не шутите. Ваша история очень любопытна для сценаристов и начинающих писателей. В остальном, вы сами понимаете, полное фиаско. Мне даже неудобно за вас.
— Тогда почему я еще жива? — слабеющим голосом спросила Вера.
— Как раз по причине вышеназванного. Вас незачем убивать. Если будете помалкивать. По крайней мере, какое-то время. Болтовня о ваших похождениях, повторюсь, нам не повредит. Но не хотелось бы, чтобы вы кричали об этом на каждом углу и в каждом средстве массовой дезинформации. Нервирует, знаете ли. Комар безобиден, но, когда он жужжит над ухом без остановки, от этого в итоге устаешь.
«Интересная фраза, — задумалась Вера. — «Вас незачем убивать, если будете помалкивать. По крайней мере, какое-то время». Если буду помалкивать какое-то время? Или незачем убивать какое-то время?
— А не проще ли меня убить? — спросила она. — Или настолько мощной организации предпочтительнее тратить силы и средства на отслеживание поведения какой-то дурочки, чем заставить ее бесследно исчезнуть?
— Замечательный вопрос. Скажем больше — это краеугольный камень нашей увлекательной темы. Вас хотели ликвидировать, не скрою. Больше не хотят. Но сначала давайте определимся с терминологией. Дурочка — это пустая никудышная бабенка, у которой нет мозгов. Вы сюда не подходите. Балаган — это цирк на колесиках. Наши же мероприятия достаточно серьезные и тоже не совсем подпадают...
— Цирк на колесиках — это шапито, — дерзко бросила Вера, — а балаган, как правило, стационарное зрелище. Шутовского характера. Даже с заявленными убийствами. Послушайте, не тяните резину. Что вы от меня хотите? Я не буду болтать о ваших игрищах, неужели не ясно?
— Как вы относитесь к предложению сменить амплуа?
У нее перехватило дыхание.
— Что вы хотите сказать?
— Для начала пять тысяч долларов.
— Позвольте. — Вера горько усмехнулась. — Ваши призеры получают по четверти миллиона. Почему такая дискриминация?
— Вам не предлагается умирать. Работа по силам, никакого риска. Интересные люди, смена мест. Тот же профессионализм.
Она уже поняла. Распахнутая сеть над головой задрожала и приготовилась упасть.
— Вы настолько наивны, что полагаете, будто бы я...
— Я не полагаю, Вера Владимировна, я знаю, — мягко прозвучал голос. — И чем скорее вы прочувствуете неизбежность событий, тем полезнее для вашей нервной системы. Вас смущают врожденные моральные установки? Не волнуйтесь, коллега, мы их переустановим. С учетом новых реалий. Некая Вера Владимировна Полякова, но не вы, четыре года назад решала схожие мучительные вопросы. Она успешно преодолела предрассудки. Даже чересчур успешно, посчитав, что вправе откусить кормящую руку. С вами такого не произойдет. Вы же хорошая девочка?
Она не могла говорить. Весь поток возмущенных и умоляющих тирад замерз в горле и перекрыл воздушные протоки.
— Вас никто не теребит, Вера Владимировна. Думайте. Решайте. Брать с наскока — не наш стиль. Мы относимся уважительно к будущим коллегам. Доброй вам ночи.
В эту ночь она выпила двойную дозу снотворного и впервые подумала: а не сбегать ли на последний этаж к Кольке Шнырю за «чекушкой» кокаина? Очередь к нему не длинная... Или лучше вниз и затовариться в ларьке нормальной чекушкой — с мерзавкой сорокаградусной? Их тамошние воротилы под прилавком держат — для тех, кто одинок и не догнался...
Не пошла она ни за какими заманчивыми чекушками. И уснуть не смогла, как ни тужилась. Она скользила в другой, чужой мир, где не было света. Ее измученный организм вырабатывал гормон усталости мелатомин, не позволяющий сопротивляться ночному страху. Она боялась темноты и одиночества, боялась подкрадывающихся хищников и своих незавидных перспектив. Боялась самой себя, неспособной справиться со стрессом. В предрассветной дымке начался час волка. Час самоубийц. В это время, когда ночь наиболее тиха и застывша, отчаяние давит с силой пятитонного домкрата. Тот, кто решает избавиться от груза земных проблем, делает это сейчас. От трех до пяти одиночество невыносимо. Особенно если ты не можешь встать с кровати, опасаясь маленьких черненьких человечков, сгрудившихся вокруг твоего смиренного ложа...
Эта ночь сломала в ней последний стерженек. Она позвонила на работу, сказалась больной (никто не заартачился; ей не пришлось модулировать умирающий голос). Она перестала есть, разговаривать, думать. Она бродила по городу. В дождь, слякоть, при порывистом ветре. Иной раз на нее снисходило оцепенение, и, прежде чем раскрыть зонтик, она промокала до нитки. Но простуда не признавала ее за объект. Щадила. Ее объезжали машины. Не кусали собаки. Игнорировали милиционеры. Однажды, правда, маньяки решили напасть.
Она бродила в поздний вечер по набережной, целиком погруженная в себя, хотя на вид немного и не в себе. Подлецов это подкупило. Их было трое или семеро. Они вылезли из кустов на аллею и пригласили даму уединиться. Для создания непринужденной атмосферы. С последующим обретением тепла и дружеского участия.
— А пошли вы... — Равнодушно и подробно Вера объяснила, куда им всем следует пойти.
— Чего-о-о? — Самый длинный и озабоченный навис над ней, как утес.
Вера повторила адрес. Самый длинный пошло выругался, облапал ее за все интимные места и потащил в кусты. Остальные, балагуря и шутя, побежали за ними. «Они не покорят меня изяществом манер, — успела подумать Вера. — Не пора ли мне расслабиться, а то я какая-то зажатая».
Но тут начался пир справедливости. Придурки не обратили внимания на стоящего у парапета молодого человека. Его прикрывала гранитная тумба со здоровенным шаром. Он наслаждался вечерней свежестью. Услышав шум, молодой человек оторвался от парапета. Постоял, навострив уши, и отправился к месту событий. Молча подошел, молча раздвинул ветки... Он и далее не проронил ни звука. Ягуары не рычат. Один маньяк уже собрался возлечь на Веру, даже не интересуясь, какую позу она предпочитает... Он безжалостной пяткой сломал маньяку коленный сустав. «Очередника» швырнул мордой в кустарник. А с теми двумя, что по глупости его атаковали, он разобрался особенно цинично. Одному размозжил локтем скулу, у другого выбил нож и отвесил столь массированный «йоко-гери», что насильник впечатался хребтом в тополиный ствол и размяк, как бескостный студень. Трудно представить, во что превратился его позвоночник.
Остальные поспешили разбежаться.
Окольцованная кустами поляна издавала хрипы и стенания. Не самое удобное место для романтических бесед. Спаситель поднял Веру на руки и отнес подальше от юдоли скорби. Там поставил вертикально и тихо поинтересовался:
— Вы не ушиблись?
— А вы всемогущий и вездесущий? — в свою очередь спросила Вера.
— Я также всеведущий, — серьезно вымолвил Брюс Ли. — Я чувствую, что вам плохо. Позволите проводить?
Он поймал зеленоглазое такси и отвез ее домой. Они простояли под дверью квартиры, болтая ни о чем. Он представился Игорем. У него были глаза-черносливы. Он не стал настаивать на проникновении в квартиру. Оставил номер «контактного» телефона и пожелал спокойных снов.
Она позвонила ему на следующий день. Он примчался и уставился на нее, как кот на аквариум. Весь остаток вечера и всю ночь они упивались любовью. Она не спрашивала, кто он такой и чем занимается. Раз оставил свой «контактный» телефон, значит, все нормально. Она с трудом пережила резиновый день, а вечером опять пришел Он. И все повторилось. Она упивалась близостью с молодым красивым парнем и чувствовала, что возвращается...
Он пришел на следующий день. И на следующий, когда она в полной мере ощутила всемерную наркотическую зависимость от этого человека. И на пятый день. А на шестой, в утомительное обеденное время, позвонил телефон.
— Как успехи, Вера Владимировна? — осведомился голос из далеких ночных кошмаров. — Как идет приобщение к здоровой жизни?
У нее упало сердце.
— Что вы хотите?
— Я хочу узнать, как скоро вы вольетесь в нашу дружную семью. Видите ли, в чем дело… — Голос незнакомца приобрел вкрадчивость и кажущуюся легковесность. — Через пару месяцев в одном из заброшенных замков на территории Трансильвании — не удивляйтесь, там остались и такие, вотчины, так сказать, мелких владык — состоится маленький, назовем его, сейшн. Вы станете недоумевать, почему опять замок? Экое занудство, скажете вы. И будете неправы. Предыдущая Игра, невзирая на скомканное окончание, привела зрителей в восторг. Они требуют продолжения. Будут учтены некоторые замечания. Например, увеличится число участников, планируется более точное и подробное освещение событий... Вот, собственно, в последней связи к вам и обращаемся, поскольку некоторый опыт вами уже наработан...
— Нет! — взвизгнула я. — Ни за что! — и швырнула трубку на рычаг. Но она не долетела до рычага. По причине невероятного физического явления она застыла от него в нескольких сантиметрах, после чего задрожала и вернулась к уху.
— Вы отлично справитесь с предстоящей работой, — как ни в чем не бывало бурчал незнакомец. — Но это не означает, что уже сегодня вы должны срываться с места. Просто будьте в курсе. Через месяц вам передадут подробные инструкции и заберут на оформление документы... Ну как, Вера Владимировна, не чувствуете перерождения?
Она опять собралась в ярости бросить трубку, но опять потерпела неудачу. Эту трубку заколдовали враги.
— На этом мероприятия в стиле «готика» мы будем считать законченными. На февраль планируются кардинально новые увеселения. Теплоход под либерийским флагом, дрейфующий в водах Атлантики вблизи Канарских островов. В этом есть какой-то бананово-райский шарм, не находите?.. Ну, не буду вам больше докучать, коллега, занимайтесь свои