ся, я оробела. Слишком редкое совпадение, знаете ли. Дело в том, что в Англии ожидают именно Полякову. Веру Владимировну. Долго объяснять, да и ни к чему, наверное. На месте поймете. Это связано с консервативным мышлением англичан, кардинально отличающимся от нашего. Нет, ничего серьезного, уверяю вас. Но спорить с ними бесполезно — упертые, как бараны... — Моя абсолютная тезка на мгновение растянула губы в улыбке. — А работа, как я уже говорила, очень непыльная. Вы согласны, Вера?
В этой женщине, несмотря на приятную внешность, было что-то магическое. Она смотрела на меня запавшими, почерневшими от усталости глазами и каким-то невероятным образом умудрялась глушить во мне тревогу. Так летучие мыши-вампиры с первым укусом вбрызгивают под кожу жертвы обезболивающую жидкость, дабы впоследствии безбоязненно присосаться и с чувством попировать на ничего не подозревающем животном.
— Вы согласны? — повторила она. — Уверяю вас, это чистая, не сомнительная в плане легитимности поездка. Вы спасете меня, а я при случае отблагодарю вас.
— Ну не знаю... — забормотала я, проявляя презренное малодушие.
— Скажите, у вас имеется загранпаспорт?
— Ну конечно, но...
— Прекрасно, давайте его сюда. Вот конверт, здесь командировочные. Десять тысяч рублей — на билет до Москвы и обратно. Рейс «Трансаэро», очень удобен. Двести фунтов стерлингов — непредвиденные расходы. Послезавтра в Москве зайдете по адресу Сущевский Вал, двенадцать, квартира шесть. Вам выдадут паспорт с проставленной визой, там же — билеты до Лондона и назад. В Хитроу вас встретят... Полагаю, вы сумеете отпроситься у начальства под благовидным предлогом?
Я растерянно вертела в руках абсолютно белый конверт. Он казался пухлым и заманчивым. А загадочная женщина уже направлялась к выходу.
— Не забудьте одеться по погоде, Вера. Сводки «Евроньюз», канал «Культура». С семи утра до полудня, каждые полчаса. Я очень на вас надеюсь, вы же не подведете меня? — Она взглянула на меня с настойчивой человеческой надеждой и тепло распрощалась.
Дьявол склонен быть притворщиком. А эта женщина не являлась пешкой в руках Дьявола — она являлась ближайшей его сподвижницей. И притворялась — будь здоров. Дурная тетка, стерва она... — пробуждалось во мне здоровое нытье и быстро засыпало. Загранпоездками я не избалована. Единственная Прага прошлым августом — по итогам удачно завершенного «криминального» года — произвела на меня беспощадное впечатление. Я бродила по улочкам Старого Мяста, по Градчанам, по Карлову мосту, по красивейшему Еврейскому кладбищу и чуть не плакала от бессилия, что все это не мое. А мое — это жалкая квартира в доме эпохи позднего сталинизма в районе пересечения двух улиц со страшными названиями — Ленина и Советская, в далекой, заметенной сугробами Сибири, которая даже у россиян не всегда ассоциируется с собственной страной. Да работа — на чертовом четвертом этаже, состоящая из кофеварки, компьютерного гения за соседним столом да массы дурных новостей. Не поеду больше за границу, решила я год назад. Только нервы мотать.
Но я летела — быстрее ветра. За пределы СНГ улетать легко — возвращаться трудно. Нестыковки в объяснениях визитерши просматривались явно (особенно про чадо в наркологической клинике — свежо просто до тошноты...).
И в манере себя вести сквозило нетерпение. И документы оформились слишком быстро. Невероятно быстро! Без малейшего моего участия! На Сущевском Валу дверь открыл прозрачный субъект с повадками привидения. «Вы одна?» — спросил, как выдохнул. «Нет, — подумала я, — со мной наемный убийца и еще кое-какая нечисть». Привидение внимательно осмотрело лестничные марши, вслушалось в тишину подъезда, после чего пригласило меня войти в коридор. В самый типовой коридор заурядной московской квартиры — проще говоря, большой. А само астрально растворилось в полумраке комнат. Вернулось и всучило мне очередной белый конверт. Не успела я и рта раскрыть, а привидение уже скрипело замками и зловеще изрекало мне в лицо: «Счастливого пути, барышня...»
Других необычных моментов я не отметила. Я утонула в кресле рядом с иллюминатором, тянула тоник и тихо кайфовала. Вот он, шанс — досадить злосчастному миру! И себя развеять. Нету сил сидеть в четырех стенах, размышляя о незавидном будущем. Достало! А вдруг в туманном Альбионе я найду свою удачу? Месяц мой — сентябрь, сентябрю положен сапфир (означает ясный ум), а сапфир венчает корону английской королевы, в чью сторону я и направляюсь... Чем не цепочка?
По прибытии в Лондон я воочию убедилась — удачу придется искать в плотном тумане. Аэропорт Хитроу и его окрестности затягивал густой кисель с ароматическими добавками смога. Моросило что-то непонятное. Местное время — шесть утра, а что будет твориться с этим воздухом к вечеру, когда он нагазуется до предела?
— Изложите цель вашего визита в страну, — протянув паспорт, прохладно поинтересовался лощеный работник турникета.
— О, сэр... — растерялась я. Мобилизовала школьные знания и зачастила на ломаном королевском: — Работа и еще раз работа, сэр. Видите ли, я журналистка, прибыла по частному приглашению и должна осветить одно яркое событие местного масштаба... Сверх того, я всю жизнь мечтала посетить вашу страну — колыбель, так скажем, цивилизации и оплот протестантизма. Я хочу воочию лицезреть Биг-Бен, Вестминстерский и Букингемский дворцы, Трафальгар сквер, Гайд-парк, Британский музей и господина Тони Блэра... Это не утопия, сэр?
Он с изумлением выслушал про «колыбель цивилизации» и действующего премьера, но не стал настаивать на моем выдворении из страны. Я забросила на плечо сумку и отправилась дальше — прямиком к подтянутому мужчине в ворсистом шевиотовом костюме. Он держал в руке табличку: «Полякова». У него была приятная, хотя и не особо выразительная внешность. Но улыбаться он умел со всем шармом, что и начал делать с первых же минут знакомства.
— Бригов. Вадим, — протянул он широкую ладонь.
— Вера. Полякова, — немного удивленная, я ответила на рукопожатие. По каким-то детским причинам я вообразила, что встречающий будет аборигеном. С моноклем в кармане.
— От вас источается запах фиалки, — откровенно сообщил встречающий, продолжая улыбаться. Руку, впрочем, отпустил.
— Это знак дурного тона? — Я кокетливо хлопнула глазками.
— Вовсе нет. Признак моветона — в отсутствии женского аромата. На это, кстати, падки местные женщины. В далеком прошлом прекрасные туземки носили диадемы. Ныне они скучны и озабочены мужскими проблемами. Даже жуирствующие особы не издают ароматов. А настоящая шатенка обязана пахнуть фиалкой. Так же, как блондинка — серой амброй, а брюнетка — черным деревом и мускусом. Это сказал один мудрый медик в девятнадцатом веке, ваш покорный слуга к изречению не причастен.
— Потрясающе, — пробормотала я.
Мой новый знакомый тоже издавал не только звуки, но и аромат. Весьма докучный. Предположительно «Бустер» — резко спортивный, древесный, с примесью мексиканского перца и мускатного ореха с Суматры. Мода такая. Очень благородная. Терпеть не могу восточные пряности.
— Вы позволите взглянуть на ваш паспорт?
Я протянула ему свои заграничные корочки со свежеиспеченной визой. Он не стал их долго изучать. Пробежался по фамилии и сравнил оригинал с фото.
— Вы моложе, чем я думал.
— Все проходит, — улыбнулась я. — Но страшно не хотелось бы, чтобы это случилось завтра.
Я не стала сообщать ему о замене в рядах «отечественной журналистики». Неизвестно, что на уме у человека. Может, развернуть, и будет мне тогда Англия только сниться.
— В таком случае у вас большое будущее, — непонятно с чего вдруг заключил Бригов, внимательно посмотрел в мои глаза и вернул документ. — Ну так что, Вера Владимировна, в путь? Нас ожидает небольшая поездка на автомобиле. Сущий пустяк — километров двести пятьдесят.
— А вы встречаете одну меня? — удивилась я.
— Разумеется, — кивнул Бригов. — Остальные доберутся своим ходом, они знают пункт назначения.
— Скажите, Вадим... — я помялась. — А что я должна делать?
— А вы не знаете? — Он нахмурился. По ладно скроенному лицу пробежала тень — словно от машины по асфальту.
— Знаю, — быстро соврала я, испытывая первые признаки тревоги. — Я буду делать репортаж обо всем увиденном. Подробный и качественный. На основе накопленного профессионального и жизненного опыта.
— Вот именно. — Бригов разгладил лицо и приветливо улыбнулся. — Доскональный, пронзительно яркий репортаж с элементами художественного произведения. Разумеется, не для газеты... A-а, я понял, — догадался он. — Вас интересуют детали.
— Ну конечно, — сказала я. — А вы что подумали?
— А-я-яй, Вера Владимировна, вы бежите впереди автомобиля, детали будут на месте. Какой резон о них сейчас говорить? Пойдемте, совершим небольшое путешествие...
Я не знаю, был ли он приезжим, вроде меня, или проживал в этой туманной стране на правах гражданина, но ориентировался Бригов неплохо. Он вез меня на угловатом черном «плимуте», лихо лавируя между сонными, еле плетущимися местными. Мы миновали развязку и пару пешеходных мостов. Но с выездом на автостраду он вынужденно сбросил скорость: здесь висел густой туман, машины тянулись с черепашьей скоростью, соблюдая дистанцию.
— Поедем через Питерсборо и Скегнесс, — сообщил Бригов. — Это самая короткая и приемлемая дорога.
Я равнодушно пожала плечами: эти названия мне ни о чем не говорили.
Автострада была вполне европейской. Машины шли густо, в четыре потока. Но по мере продвижения туман рассеивался, машин становилось меньше. Бригов вырулил к разделительной полосе и набрал резвый темп.
Он оказался не таким уж разговорчивым парнем. Не знаю, хорошо это или плохо, но подчас его молчание угнетало. Я не знала, как себя вести. Я отдала себя в руки незнакомых людей, еду в неизвестном направлении заниматься неведомо чем, но Бригов в отличие от меня прекрасно знает, чем я должна заниматься, и считает, что и для меня это не тайна за семью печатями. А веду себя чудаковато, поскольку придуриваюсь. Капкан какой-то для одинокой шатенки...