– Этого не произошло, Тео. Давай скажем, что этого не произошло.
Но она продолжала смотреть на него, пока правда не начала доходить до нее.
– Ты думаешь, что…
– Я не хочу…
Она перебила его:
– Ты думаешь, Винсент Истон запросил цену за те письма? Ты думаешь, что я… заплатила ему?
Ричард произнес слабо и неубедительно:
– Я… Я никогда не думал, что он такой человек.
– Не думал? – Она всматривалась в его глаза. Ричард опустил перед ней взгляд. – Почему ты попросил меня надеть это платье сегодня вечером? Почему ты послал меня туда одну так поздно ночью? Ты догадался, что я… что я ему небезразлична. Ты хотел спасти свою шкуру, спасти ее любой ценой, даже ценой моей чести.
Тео встала.
– Теперь я понимаю. Ты с самого начала имел это в виду или, по крайней мере, рассматривал такую возможность, – и это тебя не остановило.
– Тео…
– Ты не можешь это отрицать. Я думала, что знаю все, что можно знать о твоей прошлой жизни. Я знала почти с самого начала, что ты нечестен в своих отношениях с обществом. Но я думала, что ты честен со мной.
– Тео…
– Ты сможешь опровергнуть то, что я сейчас говорила?
Он молчал, не находя слов.
– Послушай, Ричард. Я должна кое-что рассказать тебе. Три дня назад, когда на тебя обрушился этот удар, слуги сказали тебе, что я уехала, уехала за город. Это было правдой лишь отчасти. Я уехала вместе с Винсентом Истоном.
У Ричарда вырвался нечленораздельный возглас. Она подняла руку, чтобы его остановить.
– Подожди. Мы были в Дувре. Я увидела газету – и поняла, что случилось. Тогда, как тебе известно, я вернулась.
Тео замолчала. Ричард схватил ее за запястье. Его глаза впились в ее глаза пылающим взглядом.
– Ты вернулась – вовремя?
У Тео вырвался короткий, горький смех.
– Да, Ричард, я вернулась, как ты сказал, «вовремя».
Муж отпустил ее руку. Он стоял у камина, откинув назад голову, и выглядел красивым и очень благородным.
– В этом случае, – произнес он, – я могу простить.
– А я не могу.
Эти слова прозвучали резко. Они создали эффект разорвавшейся бомбы в тихой комнате. Ричард шагнул вперед, уставился на нее; у него отвисла челюсть, производя почти смехотворное впечатление.
– Ты… э… что ты сказала, Тео?
– Я сказала, что не могу простить! Покидая тебя с другим мужчиной, я согрешила – не в буквальном смысле, возможно, но в своих намерениях, что одно и то же. Но если я согрешила, то согрешила из-за любви. Ты тоже не был мне верен после нашей женитьбы. О да, я знаю. Я прощала это, потому что верила в твою любовь ко мне. Но то, что ты сделал сегодня ночью, – это другое. Это ужасно, Ричард, и ни одна женщина не должна такого прощать. Ты продал меня, свою собственную жену, чтобы купить себе безопасность!
Она взяла свою накидку и повернулась к двери.
– Тео, – заикаясь, проговорил Ричард, – куда ты собралась?
Она оглянулась на него через плечо.
– Нам всем приходится платить в этой жизни. За свой грех я должна заплатить одиночеством. А ты… ты поставил на кон то, что любил, и проиграл.
– Ты уходишь?
Тео глубоко вздохнула:
– Я свободна. Меня здесь больше ничего не удерживает.
Ричард услышал, как захлопнулась дверь. Прошла целая вечность… или всего несколько минут? Что-то затрепетало на лету за окном – последние лепестки магнолии, нежные, душистые…
Дело о любви
Мистер Саттерсуэйт, человек маленького роста, задумчиво смотрел на сидящего напротив хозяина дома. Дружба между этими людьми казалась странной. Полковник был простым сельским джентльменом, страстью которого была охота. Когда ему приходилось проводить в Лондоне несколько недель, он делал это неохотно. Мистер Саттерсуэйт, напротив, обожал городскую жизнь. Он слыл знатоком французской кухни, дамских нарядов и был в курсе всех последних скандалов. Его страстью было изучение человеческой природы, и еще он был экспертом в особой области – наблюдении за жизнью.
Поэтому могло показаться, что у него мало общего с полковником Мелроузом, так как полковник не интересовался делами своих соседей, а любые проявления чувств приводили его в ужас. Эти два человека стали друзьями в основном потому, что их отцы когда-то тоже дружили. Еще они знали одних и тех же людей, и оба отрицательно относились к нуворишам.
Было около половины восьмого. Эти двое сидели в комфортабельном кабинете полковника, и Мелроуз с энтузиазмом заядлого охотника описывал одну из прошлогодних зимних верховых охот. Мистер Саттерсуэйт, чье знание лошадей ограничивалось главным образом освященной временем традицией посещать воскресным утром конюшни, которая до сих пор существует в старомодных сельских домах, слушал с присущей ему неизменной вежливостью.
Резкий звонок телефона прервал Мелроуза. Он подошел к столу и взял трубку.
– Алло, да, полковник Мелроуз слушает. В чем дело? – Его тон изменился, стал официальным и сдержанным. Теперь говорил член городской администрации, а не спортсмен.
Несколько секунд он слушал, потом коротко ответил:
– Хорошо, Кёртис. Я сейчас же приеду. – Он положил трубку и повернулся к гостю: – Сэра Джеймса Дуайтона нашли в собственной библиотеке – убитого.
– Что?
Мистер Саттерсуэйт испытал шок – и его охватило возбуждение.
– Я должен срочно ехать в Олдеруэй. Хотите поехать со мной?
Мистер Саттерсуэйт вспомнил, что полковник является главным констеблем[31] графства.
– Если я не помешаю… – Он заколебался.
– Ничуть. Это звонил инспектор Кёртис. Хороший, честный парень, но мозги слабые. Я был бы рад, если б вы поехали со мной, Саттерсуэйт. У меня есть подозрение, что это будет сложное дело.
– Того, кто это сделал, арестовали?
– Нет, – коротко ответил Мелроуз.
Опытное ухо Саттерсуэйта уловило оттенок сдержанности в этом кратком отрицании. Он стал перебирать в уме все, что знал о Дуайтонах.
Покойный сэр Джеймс был заносчивым стариком с грубыми манерами, человеком, который легко наживал врагов. Около шестидесяти лет, волосы с проседью, багровая физиономия. Пользовался репутацией крайне скупого человека.
Мистер Саттерсуэйт мысленно перешел к леди Дуайтон. Ее образ всплыл перед его внутренним взором: молодая, стройная, золотисто-каштановые волосы. Он вспомнил различные слухи, намеки, обрывки сплетен. Так вот в чем дело, вот почему Мелроуз так помрачнел… Потом он одернул себя – не стоит давать слишком много воли воображению.
Пять минут спустя мистер Саттерсуэйт занял свое место рядом с Мелроузом в его маленьком двухместном автомобиле, и они вместе выехали в ночь.
Полковник был неразговорчивым человеком. Они проехали почти полторы мили, прежде чем он отрывисто спросил:
– Вы их знаете, полагаю?
– Дуайтонов? Конечно, я знаю о них всё. – Были ли такие люди, о которых мистер Саттерсуэйт не знал всё? – С ним я встречался один раз, по-моему, а с ней гораздо чаще.
– Хорошенькая женщина, – заметил Мелроуз.
– Красивая! – заявил мистер Саттерсуэйт.
– Вы так думаете?
– Чисто ренессансный тип красоты, – заявил мистер Саттерсуэйт с воодушевлением. – Она играла в театральной постановке на благотворительном утреннике прошлой весной, как вам известно. Произвела на меня очень большое впечатление. В ней нет ничего современного, она вся из прошлого. Так и представляешь ее себе во Дворце дожей или в облике Лукреции Борджиа.
Автомобиль полковника слегка вильнул в сторону, и мистер Саттерсуэйт внезапно умолк. Интересно, подумал он, какая роковая случайность заставила его произнести имя Лукреции Борджиа. При данных обстоятельствах…
– Дуайтон ведь не был отравлен? – вдруг спросил он.
Мелроуз искоса взглянул на него с некоторым любопытством.
– Почему вы об этом спрашиваете? – в свою очередь спросил он.
– О, я… я не знаю. – Мистер Саттерсуэйт встревожился. – Я… мне просто это пришло в голову.
– Нет, не был, – мрачно ответил Мелроуз. – Если хотите знать, ему проломили голову.
– Тупым орудием, – пробормотал мистер Саттерсуэйт, глубокомысленно кивнув головой.
– Не употребляйте выражений из проклятых детективных романов, Саттерсуэйт. Его ударили по голове бронзовой статуэткой.
– Вот как! – произнес Саттерсуэйт и погрузился в молчание.
– Вам что-нибудь известно о человеке по имени Пол Делангуа? – через пару минут спросил Мелроуз.
– Да. Красивый молодой человек.
– Уверен, женщины считают его красивым, – проворчал полковник.
– Он вам не нравится?
– Нет, не нравится.
– Я подумал, что вам он должен нравиться. Он очень хорошо держится в седле.
– Как иностранец на конном представлении. Со всякими обезьяньими трюками.
Мистер Саттерсуэйт подавил улыбку. Бедный старина Мелроуз мыслит как типичный британец. Взгляды самого мистера Саттерсуэйта были более космополитичными, и он осуждал столь ограниченное отношение к жизни.
– Он находился в здешних местах?
– Гостил в Олдеруэе у Дуайтонов. По слухам, сэр Джордж выгнал его неделю назад.
– Почему?
– Обнаружил, что он ухлестывает за его женой, полагаю. Какого черта…
Машина резко вильнула в сторону и со скрежетом во что-то врезалась.
– Самый опасный перекресток в Англии, – произнес Мелроуз. – Все равно, тот водитель должен был дать сигнал. Мы на главной дороге. Думаю, мы нанесли ему больший ущерб, чем он нам.
Он выскочил из машины. Из другой машины вышел человек и подошел к нему. До Саттерсуэйта донеслись обрывки разговора.
– Боюсь, это целиком моя вина, – говорил незнакомец. – Но я плохо знаю эту часть графства, и здесь нет никакого дорожного знака, который бы обозначил выезд на главную дорогу.
Полковник, смягчившись, отвечал соответственно. Оба они склонились над автомобилем незнакомца, который уже осматривал его водитель.
Беседа стала чисто технической.