Офицеры внимательно слушали нового командарма. Строгий взгляд глубоко посаженных глаз, тяжелый подбородок, упрямо сжатые тонкие губы говорили о его крутом нраве. Звезда Героя Советского Союза на левой стороне груди и внушительная колодка орденов на стального цвета мундире говорили о его успешном управлении войсками. Лучинский докладывал скупыми, выверенными словами. Было видно, что за короткий срок он тщательно ознакомился с обстановкой и просчитал все детали плана предстоящей операции.
– Наступать будем без артиллерийской подготовки. Действуя в оперативной связи с другими армиями фронта, нам нужно будет последовательно решить несколько задач:
Передовому подвижному отряду армии предстоит форсировать реку Аргунь вслед за пограничниками и, стремительно преодолев пустынно-степную местность, выйти к исходу первого дня на северный берег Хайлархэ – так называют китайцы Аргунь, овладеть переправами и южной частью берега для создания плацдарма для дальнейшего наступления армии.
Главный удар будет нанесен на левом фланге на участке Дурой – Староцурухайтуй. Отсюда будут наступать в южном и юго-восточном направлении 86-й и 2-й стрелковые корпуса, усиленные танковой бригадой и артиллерийско-минометными подразделениями. Основные силы армии пойдут в обход укрепрайонов. Их ближайшая задача – нанося удар с севера-востока, захватить перевалы и разгромить Хайларскую группировку противника, не допуская ее отхода к Большому Хингану.
На правом фланге армейская группа под командованием генерал-лейтенанта Фоменко в составе 293-й и 298-й стрелковых дивизий, усиленных двумя отдельными артиллерийско-пулеметными бригадами, бронепоездом, минометными и артиллерийскими полками будет наступать из района Даурия – Отпор в обход станции Маньчжурия с востока. Захват укрепрайона будет осуществляться путем высадки десанта с бронепоезда. После разгрома Чжалайнор-Маньчжурского укрепленного района вспомогательная группировка, продолжит движение вдоль линии железной дороги на рубеж реки Имингол, до соединения с основными силами армии.
2-й стрелковый корпус будет наступать в юго-восточном направлении вдоль реки Ган, прикрывая левый фланг армии, с целью очищения территории от противника, захвата станции Якеша и переправ через Хайлархэ.
Поддержку с воздуха будет осуществлять истребительная, штурмовая и бомбардировочная авиация 12-й Воздушной армии.
По приказу командующего фронтом маршала Малиновского первыми в наступление пойдут пограничники и армейская разведка. Они создадут плацдарм для наступления основных частей армии. Товарищ Шишкарев[80], сообщите о подготовке к предстоящей операции, – обратился командарм к заместителю командующего Забайкальским фронтом по охране тыла.
Из-за стола встал крепкого сложения генерал-майор. Пригладив ладонью зачесанные назад густые волнистые волосы, он с педантичностью кадрового военного начал доклад:
– В Джалиндском, Нерчинско-Заводском, Сретенском и Краснознаменном Даурском пограничных отрядах создано свыше ста отрядов нападения[81]. Пограничники будут направляться на самые сложные участки для ликвидации вражеских кордонов. Отряды состоят из группы разведки, одна-две штурмовые группы, группы блокирования и резерва, а также им приданы радисты, санитары и проводники из разведывательных групп погранчастей. Плавсредства выделили с таким расчетом, чтобы мог переправиться за один раз весь отряд, предусмотрена охрана катеров и лодок. Они скрытно переправятся на китайскую сторону, ликвидируют пограничные полицейские посты, опорные пункты, мелкие японские гарнизоны, расположенные на границе. Главные силы японцев дислоцируются по ту сторону Хингана. По эту сторону у противника лишь войска прикрытия и сплошной обороны нет. Поэтому в пограничных районах, находящихся вне зоны главного удара, будут действовать пограничники и мелкие войсковые группы силами до полка включительно. – Шишкарев выжидательно замолчал, испытующе глядя на Лучинского.
– Спасибо, Михаил Николаевич! Ваши бойцы и офицеры сделали многое, чтобы эта война была молниеносной и с малыми потерями. Не сомневаюсь, что и при наступлении воины-чекисты выполнят с честью свои боевые задачи, – поблагодарил командарм. – Как отработали свою задачу инженерные части? – обратился он к командиру инженерно-саперной бригады полковнику Попову.
– Все подготовлено, Александр Александрович. За два дня до назначенного времени инженерные части на направлении вспомогательного удара устраивали проходы в наших минных полях, противотанковых рвах и проволочных препятствиях. Всего проделано семнадцать проходов. На направлении главного удара Аргунь имеет труднопроходимую заболоченную пойму. Для преодоления этой преграды инженерные войска армии изготовили две тысячи восемнадцать щитов, сто семьдесят погонных метров деталей мостов и двенадцать тысяч пятьдесят погонных метров фашин. С захватом плацдармов понтонеры приступят к наводке понтонных мостов[82].
– При постановке боевых задач командирам и штабам обратить особое внимание на боевое обеспечение продвижения колонн. Необходимо в каждом полку первого эшелона создать разведывательные группы в составе взвода бронетранспортеров и взвода автоматчиков, – подал голос Фоменко.
Лучинский повернулся к нему всем корпусом и со скрытым интересом посмотрел на своего заместителя. Фоменко командовал 36-й армией с сорок первого года. Все годы войны ему пришлось готовить резервные части и соединения для действующей армии, которые потом участвовали в битвах под Москвой и Сталинградом. Одновременно армия находилась в постоянной готовности к отражению возможного нападения Японии, но в июне сорок пятого его сместили и поставили заместителем командарма. Красивый щеголеватый генерал-лейтенант пока ни разу не выразил своего недовольства тем, что в самую горячую пору оказался на вторых ролях.
– Вы правы, Сергей Степанович. Для успеха наступления важно учесть все! Особо напоминаю. – Лучинский постучал кончиком указки по столу. – Необходимо создать запас воды на всем пути следования. Вопрос о воде должен стоять наравне с обеспечением боеприпасами, горючим и продовольствием. Личному составу выдать заполненные водой фляги, на каждый танк установить железные бочки, каждой полевой кухне иметь автоцистерну. Медицинскому составу осуществлять проверку колодцев, тщательно контролировать качество питьевой воды. Что можете добавить вы, Василий Кузьмич? – обратился Лучинский к Шманенко.
– Политсовет армии выполнил все задачи. Личному составу армии зачитано Заявление Советского правительства о вступлении СССР в войну с Японией, а также доведен приказ на наступление. Во всех частях прошли партийные и комсомольские собрания. Солдаты рвутся в бой, товарищ командующий. Посчитаться с японцами особенно хотят забайкальцы, – доложил бригадный комиссар.
– У них свой особый счет к самураям. С Русско-японской войны не было мира на Дальнем Востоке, – вмешался в разговор Фоменко.
– Значит, пришла пора навести порядок и здесь. – Лучинский встал со своего места, завершая Военный совет. – Сергей Степанович, вы возглавляете вспомогательную группировку, вам пора отправляться на правый фланг, – напомнил он своему заместителю, взглянув на часы.
В пади Загон виднелись в низине башни танков и самоходок, невдалеке от них стояли машины с обтянутыми брезентом «катюшами». Автомобили медицинского спецотряда[83] – четыре крытых «студебекера»-кунга, четыре машины ЗИС и полуторка Алексея – прятались в заросшей тальником ложбине.
Сегодня днем подразделения собрали на митинг и зачитали Заявление Советского правительства правительству Японии. Потом много говорили о святой справедливости, что война – единственное средство, способное приблизить наступление мира, что настала пора освободить порабощенные японским милитаризмом народы.
Бойцы горячо поддерживали речи и громко кричали «ура». А сопки вокруг пестрели цветами – кивали золотисто-желтыми головками лилии, пылал малиновыми костром в зеленой траве кипрей, кипел белой пеной белоголовник, какие-то птахи высвистывали свои незамысловатые песни. Краски и звуки были такие мирные, что слово «война», задвинутое в дальние уголки сознания после победного майского салюта, казалось чуждым и неуместным.
Душа не хотела верить, что снова засвистят пули, начнут рваться снаряды, калеча и уродуя тела молодых ребят, что снова матери и жены застынут у порога, ожидая весточки от дорогих и любимых, что снова наступят страдания и лишения. Пока военные ехали мимо деревень, нагляделись на разруху. На окнах домов то тут, то там перекладины из почерневших досок. Заборы развалились, накренились избы, во многих дворах поднялась лебеда и крапива. Куда ни кинь глаз, всюду нехватка хозяйских рук.
Никто в эту ночь не спал. Одни, накрывшись плащ-палатками, писали письма домой, другие собирались группами и о чем-то тихо переговаривались, обсуждали, насколько затянется эта война. Смогут ли они сломить противника сразу? На Халхин-Голе самураи показали, насколько сильна их авиация, страшно было представить, что пилоты-камикадзе прорвутся через границу и станут бомбить забайкальские села и города.
По степным просторам потянуло августовской прохладой, и Антонина забралась в кабину. Баир лежал в кузове, укрывшись плащ-палаткой. Фрося и Лешка сидели на траве, прислонившись к колесу, пахнущему нагретой резиной и пылью.
– Синица, ты почему так войны боишься? Думаешь, что прикрыть вас не сумеем? – нарушил тишину Лешка.
– Нет, не из-за этого. Я маме помогала во время войны в челюстно-лицевом эвакогоспитале. Это в кино пули и осколки в грудь попадают, а в жизни так человека уродуют, страшно смотреть. Нагляделась я там на раненых. Молодые, руки-ноги целые, а половины лица нет и жизни в глазах нет, только тоска смертная светится. Парни – ладно, оклемаются, вы же у нас теперь нарасхват. А искалеченную девушку кто в жены потом возьмет? Я этого боюсь.
– Мы пойдем во втором эшелоне, когда дорогу от японцев расчистят. Не попадешь ты под выстрелы.