– На участке Цаган – Хайлар шпалоразрушителем разрушено пятнадцать километров пути, подвижной состав угнан на восток, связь порвана. Силами восстановительного батальона проводится восстановление разрушенного японцами моста через реку Мутная Протока, – доложил командарм.
– Главная ваша задача – занять и держать перевалы через Хинган! Приказываю вам нарастить темп наступления. – Услышав резкие гудки отбоя ВЧ связи, Лучинский положил трубку на аппарат и приказал радисту: – Дайте мне связь с Лопатиным.
Старшина-радист склонился над рацией, вызывая 2-й стрелковый корпус: «Ворон», «Ворон»! Я «Сапсан», я «Сапсан»! Ответь!
Лучинский, заложив руки за спину, размеренно ходил из угла в угол по скрипучему полу в ожидании связи. В оперативном отделе даже стрекот телефонов притих из-за присутствия высокого начальства.
– Вас, товарищ командующий, – сказал радист, подавая трубку.
– Докладывайте обстановку, Антон Иванович, – сказал Лучинский, представляя по ту сторону провода грузного Лопатина, постоянно вытиравшего наголо бритую голову скомканным платком.
Заглушая треск в проводах, генерал-лейтенант доложил хриплым голосом:
– Наши подвижные войска миновали городок Якеши у подножья Большого Хингана и пошли на хребет. Дорога в этом месте идет через лес, вдоль линии железной дороги. Железнодорожный путь петляет из туннеля в туннель, дважды опоясывает гору и поднимается до станции Петля. У туннелей мы наткнулись на яростное сопротивление японцев. Ожесточенный бой идет уже несколько часов! – Лучинский слушал подробный доклад Лопатина не перебивая. Когда тот замолчал, твердо произнес:
– Стацию Петля и перевал нужно захватить в ближайшие часы.
– Товарищ Первый, мы подоспели вовремя. Японцы уже заминировали двухкилометровый туннель и пытались его взорвать. Саперы старшего лейтенанта Ерменова спасли его. Они извлекли из туннеля около двух тысяч мин и тонны взрывчатки[95].
– Вы понимаете значимость этого пути, Антон Иванович. Сохраните туннели любой ценой. Слышите, любой ценой! Иначе наступление армии будет сорвано.
– Не допустим! – раздалось в ответ, и связь прервалась. – Связь с Лопатиным немедленно восстановить! – приказал Лучинский начальнику оперативного отдела штаба армии.
– Есть, товарищ командующий, восстановим! Видно, взрывом провод повредило. Из только что полученных устных донесений, наша пехота продвинулась на отдельных направлениях до пятидесяти километров, а подвижные соединения – до ста двадцати километров и вышли на западные скаты Большого Хингана. На южной окраине Хайлара сопротивление продолжают оказывать до двух пехотных батальонов противника, – вытянувшись перед ним в струнку, начал доклад Комейко.
– Знаю, подполковник, – прервал Лучинский, раздраженный запоздалым сообщением оперативного отдела, и пошел в актовый зал клуба.
Поздоровавшись с офицерами, собравшимися на военный совет, он прошел во главу стола, на котором лежала большая оперативная карта с нарисованными стрелами наступлений.
За столом по правую руку от него сидел член военного совета Шманенко, наклонившись в сторону Шишкарева и щуря в мягкой улыбке карие глаза, он что-то тихо тому говорил. Слева от командарма сидел начальник штаба армии Рогачевский. Периодически трогая кончиком карандаша черные волосы усов, он что-то сосредоточенно писал в блокноте.
– Подведем итоги первых двух дней наступления, товарищи офицеры, – произнес Лучинский, положив ладонь с аккуратно подстриженными ногтями на карту и привлекая к себе внимание. – Первыми в бой вступили пограничники, выслушаем их. Прошу, Михаил Николаевич, – обратился он к заместителю командующего Забайкальским фронтом по охране тыла. Статный генерал-майор встал со своего места, по привычке пригладил зачесанные назад густые волнистые волосы и начал доклад:
– Восьмого августа в двадцать четыре часа Даурский погранотряд получил приказ перейти границу, ликвидировать японские кордоны и опорные пункты. К началу дня девятого августа отряд уничтожил четыре опорных пункта, один основной и шесть малых погранполицейских отрядов. Пограничники успешно выполнили задачу по ликвидации японцев на флангах войсковых частей, штурмовавших Маньчжуро-Чжалайнорский укрепрайон. Территория Маньчжурии очищена от противника на двести пятьдесят километров по фронту и в глубину до шестидесяти километров. На маньчжурском и хайларском направлениях нес разведывательную службу третий легкобомбардировочный авиаполк НКВД, успешно выполнил задания командования.
– Как обстоят дела в других погранотрядах? – отмечая что-то в своем блокноте, спросил Рогачевский.
– Нерчинско-Заводский, Шилкинский погранотряды, поддержанные третьим легкобомбардировочным полком, вышли к опорным пунктам и гарнизонам противника. Внезапным ударом ликвидировали их и обеспечили наступление наших войск.
– Что докладывают командиры о настроении бойцов? – спросил Шманенко.
– Бои в большинстве случаев носили скоротечный характер, но потребовали от пограничников мужества и высокого воинского мастерства. – По голосу начальника Забайкальского пограничного округа чувствовалось, как он гордится своими бойцами. – Бой за кордон Сопредельный, который был укреплен двумя дотами и пулеметными ячейками, шел менее часа. Пограничники Даурского отряда уничтожили более тридцати вражеских солдат, уцелевшие бежали в тыл. У нашего отряда убитых и раненых нет. На участке комендатуры старшего лейтенанта Дубровского пограничники сокрушили за два с половиной часа передовую линию Хайларского укрепрайона – крепость-кордон Цаганор. Сокрушили в буквальном смысле, взорвав все укрепления и уничтожив их многочисленных защитников[96].
– Александр Александрович! Я считаю, что надо всех особо отличившихся чекистов представить к наградам, – обратился к Лучинскому бригадный комиссар.
– Согласен, Василий Кузьмич! Готовьте наградные листы, Михаил Николаевич, – поддержал члена военного совета Лучинский и обратился к своему заместителю – генерал-лейтенанту Фоменко:
– Как обстоят дела на правом фланге, Сергей Степанович?
– На западном фланге противник попытался организовать стойкую оборону, используя сооружения Чжалайнор-Маньчжурского укрепленного района и водную преграду Аргуни. Однако инженерные войска, действуя вслед за штурмовыми отрядами, быстро навели мосты и паромные переправы. Соединения армии форсировали реку на участке села Богдановка и овладели Чжалайнор-Маньчжурским укрепрайоном. Единственная железнодорожная коммуникация, соединяющая станцию Маньчжурию и Хайлар, в наших руках. В остальных пограничных районах действуют пограничники и мелкие войсковые группы силами до полка включительно. На остальном фронте по реке Аргунь противник сопротивления не оказал. Его кордоны отошли в южном направлении. В настоящий момент, преодолев почти сорок километров, подразделения армии развернули наступление на Хайлар, – сообщил Фоменко, прибывший в штаб армии за полчаса до начала Военного совета.
– Самуил Миронович, как обстановка на левом фланге армии? – отвлекая начальника штаба от записи в блокноте, спросил Лучинский.
– Запрет пользоваться рациями усложнил связь с корпусами, товарищ командующий, – заговорил Рогачевский. – Основные части на левом фланге переправились через реку Аргунь и углубились до сорока километров на территорию противника. Японцы травят колодцы, людям и лошадям не хватает воды. Организовываем дополнительный подвоз. В начале наступления сопротивление было оказано только погранчастям. По достижении укрепрайонов обстановка изменилась. Передовой подвижной отряд под командованием генерал-майора Бурмасова продвинулся на сто двадцать километров, захватил мост через реку Аргунь, переправился на левый берег и остановился в долине Бурхаг, в нескольких километрах от Хайлара. С севера шоссейную дорогу перекрыл узел сопротивления, расположенный на высоте Оботу. Но, по нашим разведданным, восточнее имелся отвод дороги в обход укрепрайона. Подвижной отряд армии и части 86-го стрелкового корпуса воспользовались этим, захватили с боем мост через Хайлархэ и вошли в город, минуя укрепрайон, идут ожесточенные бои. – Рогачевский указал на оперативной карте названные пункты и шоссе. – Бомбардировочная авиация начала свои действия в шесть утра по объектам Солунь, Хайлар. Пе-2 применяли фугасные бомбы крупных калибров по оборонительным сооружениям Хайларского и Чжалайнор-Маньчжурского укрепрайонов, выводили из строя основные железнодорожные станции. Всего произведено пятьсот самолетовылетов. На протяжении наступления авиация противника активности не проявляла.
Командарм слушал его, опершись сильной рукой о стол, внимательно рассматривая расстеленную перед ним карту.
– Владимир Николаевич, доложите подробнее о Маньчжуро-Чжалайнорском укрепрайоне, – обратился Лучинский к начальнику разведотдела штаба полковнику Торохову.
– Оба укрепленных района систематически совершенствовались. Работы в них проводились беспрерывно. Из себя они представляют оборонительную полосу протяжением по фронту до сорока километров и в глубину сорок километров. В них были оборудованы четырнадцать дотов и тридцать один дзот. Гарнизон укрепрайона состоял из восьмого пограничного гарнизона, штаб которого находится в городе Хайларе. Людской состав гарнизона достигал восемьсот человек, был вооружен пулеметами и артиллерией. Узлы сопротивления этого УРа образовывали пограничные кордоны и несли охрану границы. На протяжении всей границы к востоку от Маньчжуро-Чжалайнорского укрепрайона имелись укрепления полевого типа, состоящие из траншей, окопов, проволочных заграждений и отдельных огневых точек, прикрывающих гарнизоны в наиболее крупных населенных пунктах. Полевых войск не было, гарнизоны в населенных пунктах и в кордонах состояли из полицейских пограничных отрядов.
Лучинский выслушал Торохова, встал с места, провел пальцами по белой полоске подворотничка и раздраженно произнес:
– Товарищи офицеры, Маньчжуро-Чжалайнорский укрепрайон имел очень серьезные оборонительные сооружения и вооружение. Его взяли в течение суток. Сейчас мы топчемся у этого степного городишки Хайлара! Наращивать скорость наступления жизненно необходимо. Этого же требует командующий Забайкальским фронтом маршал Малиновский. Главная задача нашей армии – отвлечь на себя северо-восточн