— Что с тобой? Что тебя беспокоит?
— Да твой папочка, — ответил я, крепко сжимая бумажник.
— Не понимаю. — Она, видимо, считала, что я должен визжать от счастья.
— Меня беспокоят его слова.
— Разве он не выложил тебе все прямо и честно? Разве он напускал туман?
— Нет. — Этого я утверждать не мог. — Что ты помнишь о том грабеже?
— Ничего, меня здесь не было.
— Вот как? — Порывшись в своем мешке факира, я извлек оттуда фокус с бровью. Этот трюк выводит всех из себя.
— Я была в школе. Заканчивала обучение. Ребята все ушли служить в Кантард унтерами. — Она имела в виду одноклассников. — А те, кто демобилизовался, вернулись, чтобы завершить учебу.
— Давай не будем ссориться, особенно после того как я пережил встречу с папой-чародеем, не перегруженным обычными родительскими предрассудками.
— Дорогой, забудь о талантах моего родителя. Он их, кстати, называет проклятием. — Чэс соблазнительно улыбнулась, и мне показалось, что она совсем не склонна продолжать обсуждение своего папаши.
Но я все же спросил:
— Это в его духе?
— Что?
— Нанимать кого-то, чтобы отыскать кого-нибудь с целью отомстить за какую-то древнюю обиду.
— Возможно. Нас ограбили лишь один раз, и я знаю, что это его бесит до сих пор. Когда папа начинает вспоминать о краже, ему ужасно хочется что-нибудь спалить.
Интересно. Вернее, любопытно. Во время беседы я совершенно не заметил у Повелителя Огня желания учинить пожар.
— Кончай, Гаррет. Забудем об этом, — взмолилась Чэс.
— Да? Думаешь, стоит?
— Лучше обрати свои помыслы на то, что тебе намерен прописать доктор.
Пришлось вновь вздернуть бровь.
— Все мои мысли только об этом. — С ее стороны это был древний женский трюк, заставляющий нашего брата распускать слюни.
Восхитительно холодным, деловым тоном она добавила:
— Кстати, мы можем лопать как свиньи. Папа оплатил ужин.
— Хрю, хрю… Лучше я не стану ограничивать себя в другом месте.
— Ох… Обещания, обещания. Относись к своим заявлениям ответственно. Сегодня вечером я не работаю.
Это были замечательные слова — слова, которых я не слышал со дня творения. Надо было бы что-то ответить. Но передо мной сидела такая великолепная женщина — я позволил, чтобы последнее слово осталось за ней.
52
Когда я вошел в заведение Морли, пара завсегдатаев приветственно помахала мне лапами. Однако персонал повел себя менее дружелюбно. Рохля скривился так, будто изо всех сил пытался припомнить, где же он в конце концов спрятал крысиный яд.
Но сам Морли пребывал в прекрасном расположении духа. Он сбежал вниз по лестнице, как раз когда прибыл мой чай.
— Мне знаком такой твой вид, — сказал я. — Ты либо сорвал приличный куш на бегах водяных пауков, либо чья-то жена, споткнувшись, упала, и ты смог воспользоваться этим, прежде чем она успела вскочить на ноги.
Его акулья пасть растянулась в улыбке.
— А мне-то показалось, что именно ты занялся этим делом.
— Почему ты так решил?
— Тебя засекли с потрясной блондиночкой в заведении явно не твоего уровня.
— Виноват. Было дело. Но откуда тебе это известно?
— Боюсь, мой ответ придется тебе не по вкусу.
— Что же, вытерплю. Выкладывай свою черную весть.
— Вчера вечером сюда притащилась парочка — познакомиться с трущобной жизнью. Он — мистер Денежный Мешок, она — Роза Тейт. Она-то тебя и заприметила в ресторане.
— Держу пари, она улыбалась своей гнусной улыбочкой.
Роза Тейт — кузина моей бывшей подружки Тинни Тейт.
Еще с давних времен Роза точит на меня зуб.
— Точно. Теперь две девицы как следует потреплют о тебе язычки.
— Кто бы сомневался! К счастью, Тинни знает, что такое Роза. Кстати, она не обратила внимания, кто еще был со мной?
— А там еще кто-то был?
— Чэс привела своего папочку. — Я рассказал ему о встрече с Повелителем Огня. — Ты встречал когда-нибудь Блейна?
— Нет. Но почему ты спрашиваешь?
— Вновь все начинает двоиться в глазах.
— Неужели ты подозреваешь, что Чэс ведет с тобой двойную игру?
— Настало время параноиков, Морли. Мой мир утратил для меня всякое подобие смысла.
— Когда тебе хорошо платят, смысл не следует включать в систему уравнений. Разве не так?
— Иногда он оказывается все же полезным.
— Тебя смущают многочисленные совпадения?
— Какова вероятность того, что Чэс случайно поступает на работу туда, где обретается вор, ограбивший в свое время ее отца?
— А каковы шансы на то, что тебя случайно помещают туда, где ты можешь встретить ее? Они еще ниже. В ее случае совпадение не вызывает подозрений.
— Но почему?
— Есть ли лучшее место для начала карьеры женщины-врача, чем Бледсо? С другой стороны, куда устроили бы члены императорской семьи Кливера, если бы пожелали его видеть в Танфере?
— Ты думаешь, он чем-то им обязан?
— Это они так полагают. На самом же деле Кливер просто использовал их, чтобы иметь возможность появляться в городе и исчезать из него, оставаясь незамеченным бывшими знакомцами. Припомни, поначалу его имя ничего не говорило Чэс.
— Какова роль ее отца в нашем деле?
— Я уже приступил к его выполнению. Его дом обчистили. В то время это была одна из самых громких краж. Я узнал, что в город он вернулся только позавчера.
— После того, как заварилась эта каша.
— Обрати внимание. Он отсутствовал много лет. Появляется дома зимой и всего лишь на несколько дней. Зима — самый отвратительный сезон в зоне военных действий.
Морли сурово посмотрел на меня и бросил:
— Твой основной недостаток, Гаррет, — отсутствие здравого смысла.
— Как это понимать?
— Ты не можешь оставить проблему в покое и обязательно должен продолжать копаться в ней, изыскивая для этого все новые и новые предлоги. Сейчас, похоже, здравый смысл начинает стучать в твою дверь. Забудь о Дождевике, Гаррет.
Я воздел вверх одну бровь:
— Вот как?
Неужели он сам разрабатывает Кливера?
— В данный момент он, Гаррет, подвижная мишень. Не волнуйся — не для меня. Но если ты будешь рядом с ним, тебя тоже может зацепить. — Он поднял руку, как бы отталкивая меня. — Уходи. Постараюсь выяснить все, что могу, об отце твоей новой леди.
53
Без волшебства здесь явно не обошлось. Когда я вернулся, посетив двух приятелей военных лет — теперь членов экстремистского движения за людские права, — мой дом был обложен со всех сторон. По всем углам расположились кровожадные пираты. Профи вернулся с друзьями. Неумеха тоже присутствовал и был не один — я успел на мгновение заметить Торнаду.
Оказывается, я вызвал интерес и у новых персонажей. Любопытно все же, сколько врагов и друзей у Дождевика?
Мне бы надо было собрать всех наблюдателей в кучу и произнести перед ними речь, призвав объединить усилия с целью избежать дублирования и ненужной затраты ресурсов. Но от этой затеи меня отвлекли топтавшиеся на ступенях Айви и Скользкий.
У Айви хватило совести покраснеть.
— Нас выгнали, — объявил он. — Я хотел объясниться, но нечаянно произнес слово, начинающееся на «П».
Что это за слово, начинающееся на «П»?
Я посмотрел на Скользкого. Он выглядел просто ужасно.
— Вы знаете. То, после которого он начинает психовать.
Верно. Паузиффл.
— Просто из чистого любопытства хотелось бы знать: он помнит, что натворил, услыхав волшебное слово?
Ответ, очевидно, потребовал слишком большой нагрузки на интеллект Айви, и он ограничился пожатием плеч. У меня были соображения на этот счет, и я мог объяснить происхождение проблемы слова, начинающегося на «П».
Где-то кто-то много лет тому назад перекроил разум Скользкого, пытаясь превратить его в живое оружие, спусковым крючком для которого была бессмысленная фраза. Кто и когда сделал это — теперь не имело никакого значения. Эксперимент провалился. Скользкий вышел из-под контроля. Он попал в Бледсо незаконно, но все же, по совести говоря, его место было там. На воле его болезнь будет прогрессировать до тех пор, пока его кто-нибудь не убьет.
Вообще-то по меньшей мере половине обитателей Танфера следовало бы находиться в сумасшедшем доме. Здесь удивительно мало нормальных людей. По крайней мере на моем пути они почти не встречаются.
Я вошел в дом. Парни последовали за мной. Айви сразу же направился в комнатушку у входа, и Попка-Дурак тут же завелся на всю катушку. Я задержался и заглянул в глазок. Морли, наверное, уже носится по улицам, извещая всех и каждого, что я вновь взялся за дело.
Я с интересом заметил, что и друзей Дождевика, и его врагов смыло из окрестностей моего дома. Интересно, а не работает ли кто-нибудь из этих наблюдателей на папочку-волшебника?
При такой толпе соглядатаев невозможно поверить, что они не знают о существовании друг друга. Это, в свою очередь, порождает разные предположения.
Если бы я работал на Гвардию и знал, что кто-то рядом трудится на Кливера, то просто бы захватил этого парня и забыл о Гаррете. Неужели все настолько обленились, что решили взвалить поиски Дождевика только на меня? Не может быть. Они наверняка знают, что я не страдаю избытком честолюбия.
Скользкий, очевидно, забыв ориентиры, ведущие в кухню, побрел вслед за Айви. Пока ребята возобновляли знакомство с Попкой-Дураком, я нырнул в кухню и припрятал в укромное место свои хилые запасы.
Какой-то болван принялся колотить во входную дверь. И так требовательно, что я чуть было не поддался соблазну открыть ее.
Тем временем Попка-Дурак поминал всех предков Гаррета по прямой линии.
«Удушу цыпленка джунглей, а перья продам», — решил я и вернулся к дверному глазку.
И где только находят таких? Заморенных типов бухгалтерского вида, которые провели военную службу, перекладывая бумажки из одной папки в другую. Те, кто воевал по-настоящему и встречал этих мальчиков, клялись, что без всякой жалости утопили бы их в моче, представься такая возможность. Подобные типы редко осмеливаются возникать в моей част