Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха — страница 17 из 26

Иным был рассказ о смерти Геббельса и ее жены в книге военной переводчицы Елены Ржевской, которая сама осматривала полуобгоревшие трупы супругов. Ржевская привела слова Хаазе, начальника госпиталя, расположенного вблизи от рейхсканцелярии: «Со слов первого сопровождающего врача Геббельса штандартенфюрера СС Штумпфеггера и доктора Кунца мне известно, что Геббельс и его жена вечером 1 мая совершили самоубийство, приняв сильнодействующий яд, какой именно сказать не могу».

Эти взаимоисключающие объяснения смерти супругов Лев Безыменский в своей книге «По следам Мартина Бормана» постарался соединить так: «Примерно в 21 час Йозеф и Магда Геббельс вышли из своей комнаты, надели пальто и пошли в сад. Раздался очередной выстрел: это кончилась жизнь Йозефа Геббельса». (В примечании Лев Безыменский пояснял: «Утверждают, что он не застрелился, а дал команду его убить».) «Рядом с ним упала Магда, проглотившая капсулу с ядом. На всякий случай охранник два раза прострелил оба тела и облил их бензином».

Один из авторов интернета уверяет, что оба супруга сначала отравились, а затем им были сделаны «контрольные выстрелы в головы». Очевидно, что автор версии наслышан о современных киллерах. Трудно предположить, что Йозеф и Магда Геббельсы сначала приняли яд, а затем в предсмертном состоянии попрощались с людьми в коридорах, поднялись по лестнице, потому что действие яда было почти моментальным. Нелепым кажется и принятие ими яда уже в саду за секунды до роковых выстрелов эсэсовца.

Версию Швагермана, повторенную Тревором-Роупером, Ширером и многими историками, опровергает содержание медицинского протокола, составленного после осмотра тела Геббельса и процитированного Еленой Ржевской: «На обгоревшем трупе видимых признаков тяжелых смертельных повреждений или заболеваний не обнаружено». (Стало быть, никто не стрелял в Геббельса.) «При обследовании трупа установлено наличие запаха горького миндаля и обнаружены кусочки ампулы во рту». Ржевская привела также «данные химического анализа»: «Химическим исследованием внутренних органов и крови определено наличие цианистых соединений. Таким образом, необходимо сделать вывод, что смерть… наступила в результате отравления цианистыми соединениями». Ржевская добавляла: «К такому же выводу пришли относительно причин смерти Магды Геббельс». (Стало быть, и в Магду Геббельс никто не стрелял.)

Из этого неопровержимого свидетельства следует, что показания о расстреле четы Геббельсов по их желанию вымышлены. Стало быть, придуманы также монолог Геббельса, рассказ о проходе четы Геббельсов по лестнице в сад и прочее. Возникает вопрос: стоит ли принимать на веру любые свидетельства бывших обитателей бункера, если они сочиняли истории лживые от начала до конца? Возникает также вопрос: зачем бывшим обитателям бункера надо было сочинять заведомо лживые истории с таким обилием вымышленных деталей?

Не удивительно, что те же обитатели бункера по-разному излагали обстоятельства убийства детей Геббельса. У. Ширер утверждает, что «рано вечером 1 мая… игры детей были прекращены и им были даны смертельные инъекции. Возможно, это сделал тот же врач, который за день до этого отравил собаку фюрера».

Очевидно, исходя из каких-то показаний людей из бункера, Лев Безыменский в своей книге «По следам Мартина Бормана» утверждал: «В 17 часов Магда Геббельс хладнокровно закончила операцию – она отравила своих детей».

Несколько по-иному и более подробно рассказывал об этих событиях Елене Ржевской Гельмут Кунц, работавший врачом в санитарном управлении СС. По словам Кунца, Магда Геббельс пригласила его 1 мая в кабинет ее супруга. Она сообщила о том, что примерно в 8–9 вечера будет предпринята попытка прорыва из бункера. Сказала она и о том, что Геббельсы решили умертвить своих детей. Магда просила врача помочь ей в этом. Вскоре появился Геббельс и поддержал просьбу супруги. Предложение Кунца передать детей в распоряжение Международного Красного Креста Геббельсы отвергли.

По словам Кунца, через некоторое время Йозеф Геббельс ушел и его жена около часа «занималась пасьянсом». Затем Геббельс вернулся, а его жена передала Кунцу «шприц, наполненный морфием». После этого, Магда Геббельс прошла с Кунцем к детям, которые «уже лежали в кроватках, но не спали». Магда сказала детям, что доктор сделает им «прививку, которую сейчас делают детям и солдатам». Кунц сделал всем детям инъекции морфия. По словам Кунца, в это время было 20.40.

Через десять минут после того, как дети заснули, Магда Геббельс предложила доктору дать детям ампулы с ядом. Однако Кунц отказался это делать. Тогда фрау Геббельс позвала Штумпфеггера. Как утверждал Кунц, «вместе с Штумпфеггером она разжимала рот усыпленным детям, клала ампулу с ядом и сдавливала челюсти».

После этого Кунц спустился в кабинет Геббельса. Тот «в крайне нервозном состоянии расхаживал по кабинету». Магда Геббельс сказала мужу: «С детьми все кончено, теперь нужно подумать о себе». Геббельс ответил: «Скорей же, у нас мало времени». После этого Кунц покинул бункер.

Эта версия содержит детали, которые кажутся малоправдоподобными. Предложение Кунца передать детей Геббельса в распоряжение Международного Красного Креста вряд ли учитывало конкретную обстановку. Кажется, что рассказчик исходил из того, что Международный Красный Крест был также легко доступен 1 мая в Берлине, как служба скорой помощи в мирное время. Для того чтобы связаться с этой организацией потребовалось бы немало времени. Скорее всего, слова Кунца отражали его знакомство с предложением, сделанным 26 апреля главой германского отделения Красного Креста профессором и близким к Гиммлеру эсэсовцем Карлом Францем Гебхардтом Магде Геббельс. Тогда Гебхард предложил жене Геббельса эвакуировать из бункера женщин и детей. Та отказалась. В тот же день, 26 апреля Гебхардт окончательно покинул Берлин на машине Красного Креста. После этого никакой возможности воспользоваться услугами Красного Креста не было. Трудно предположить, что 1 мая врач больницы для эсэсовцев Кунц, не имевший никакого отношения к Красному Кресту, мог обратиться к Геббельсам с точно таким же предложением, как и профессор Гебхардт 26 апреля.

Утверждение, что все дети в 20.40 «уже лежали в кроватках», хотя и «не спали» представляется правдоподобным по отношению к четырехлетней Хайде, даже по отношению к шестилетней Хедде и восьмилетней Хольде. Однако сомнительным кажется, что девятилетний Хельмут, а тем более 11-летняя Хильда и 13-летняя Хельга так рано приготовились ко сну.

Вызывает сомнения и рассказ о Магде Геббельс, которая в обстановке всеобщего хаоса, планируя убийство своих детей и собственное самоубийство, в течение часа спокойно раскладывала пасьянс.

Разумеется, человеческое поведение в минуты кризиса может быть необычным. Но не исключено, что упоминание о пасьянсе сделано для того, чтобы усилить представление о Магде Геббельс, как об исключительно хладнокровной убийце собственных детей.

Кажется малоправдоподобным, что Магда Геббельс вручила врачу шприц с морфием. (Почему у нее был шприц с морфием, а у врача не было?). Затем она весьма профессионально давила челюстями детей ампулы с ядом, в то время как эсэсовский врач Кунц отказался это делать и лишь с ужасом наблюдал за ее действиями. Не рождены ли эти рассказы желанием обелить эсэсовцев, показав, что они были непричастны к хладнокровным убийствам людей вне зависимости от пола и возраста?

Сомнительны и различные рассказы о судьбе Мартина Бормана. По словам ряда лиц, сбежавших из бункера, Борман отправился с ними. Личный шофер Гитлера Эрих Кемпка уверял, что Борман был убит советским снарядом. Правда, Лев Безыменский убедительно доказал, что свидетельства Кемпки были туманными и противоречивыми. На Нюрнбергском процессе Кемпка говорил, что танк, за которым шел Борман и ряд других людей, был взорван. На вопрос защитника Бертольда («Свидетель, вы видели, как Борман погиб во время взрыва?») Кемпка: «Да, я видел, как он еще двигался, он вроде как падал или, точнее, отлетел в сторону». Бертольд: «Был ли взрыв настолько силен, что он, согласно вашим наблюдениям, Мартин Борман должен был погибнуть?» Кемпка: «Так точно».

В своей книге «Я сжег Адольфа Гитлера» Кемпка несколько по-иному излагал случившееся: «Мы шли вперед рядом с танками, словно черные тени. Борман и доктор Науман шли почти вровень с башней с левой стороны от танка. Доктор Штумпфеггер и я шли позади… Внезапно противник открыл сильный огонь. Через секунду огромное пламя неожиданно вырвалось из нашего танка. Борман и доктор Науман, шедшие впереди меня, были отброшены взрывной волной. В ту же секунду я упал. Доктор Штумпфеггер свалился прямо на меня. Меня отбросило в сторону, и я потерял сознание».

Когда Кемпка пришел в себя, он увидел «какую-то шатающуюся фигуру, подошел поближе и узнал второго пилота Гитлера Георга Бетца, который тоже участвовал в прорыве. К моему ужасу, я увидел, что его голова от лба до затылка раскроена осколком снаряда. Он сказал, что, вероятно, это случилось с ним, когда взорвался танк, то есть от того же самого взрыва, который отбросил в стороны нас четверых – Бормана, Наумана, Штумпфеггера и меня. Поддерживая друг друга под руки, мы медленно направились к Адмиральпаласту». Получается, что показания, которые Кемпка дал на Нюрнбергском процессе о том, как он был свидетелем падения Бормана от взрыва, были ложными.

Ссылаясь на руководителя «Гитлерюгенда» Артура Аксманна, У. Ширер утверждал, что тот «увидел тело Бормана под мостом, там, где Инвалиденштрассе пересекает железную дорогу. Луна осветила лицо Бормана и Аксман увидел, что на нем не было следов ран. Он предположил, что Борман проглотил капсулу с ядом, когда понял, что шансов прорваться через русскую линию обороны нет». Трудно представить себе, что, разглядывая тело Бормана издалека при лунном свете, Аксман сумел точно установить отсутствие у него ран и его гибель от отравления ядом.

На самом деле Мартин Борман, поисками которого занимались значительную часть XX века, исчез бесследно. Совершенно неи