Эйегона и брата его Эйемонда в городе не слишком любили, и воцарению Рейениры многие радовались. Но любовь и ненависть суть две стороны той же монеты: когда над городскими воротами стали появляться все новые головы и новые налоги прибавились к старым, монета обернулась другой стороной. Девушка, прославлявшаяся некогда как Жемчужина Королевства, выросла в мстительную алчную женщину, не уступавшую жестокостью королям мужеска пола. Кто-то прозвал ее «Мейегором с сиськами», и ругательство «мейегоровы сиськи» бытовало в Королевской Гавани даже сто лет спустя.
Завладев городом, замком и троном, которые охранялись сразу шестью драконами, Рейенира решилась послать за сыновьями. Одна флотилия привезла с Драконьего Камня ее фрейлин и Эйегона Младшего, другая доставила из Чаячьего города принца Джоффри, последнего из ее сыновей от Лейенора Велариона. Королева обдумывала пышную церемонию для объявления Джоффри принцем Драконьего Камня и наследником Железного Трона.
Торжествующая победительница не подозревала о том, как мало времени ей осталось, но Железный Трон каждый раз ранил ее своими жестокими лезвиями, и все видели в этом дурной знак.
Сражения продолжались по всем Семи Королевствам. Сир Кристон Коль, покинув Харренхолл, двинулся по западному берегу Божьего Ока с войском, насчитывавшим три тысячи шестьсот человек (голод, болезни и дезертирство сильно проредили вышедшую из Королевской Гавани рать). Принц Эйемонд, не привязанный более к войску и замку, летал где хотел: так воевали некогда Эйегон и сестры его. Вхагар, раз за разом спускаясь с осенних небес, жег поля, деревни и замки мятежных лордов. Первым гневу принца подвергся дом Дарри. Леди укрылась в крипте с меньшими детьми, но лорд и его наследник погибли на стене замка вместе с полусотней защитников. Три дня спустя загорелись город лорда Харроуэя, Господская мельница, Пряжка и Черная Пряжка, Глинистый Пруд, Суинфорд, Паучий лес… казалось, что пламенем объята половина речных земель.
Кристон Коль тоже шел через дым и пламя: речные лорды поджигали все на его пути. Горели покинутые деревни, чернели мертвые обугленные леса. Во всех прудах и колодцах лежали человеческие, коровьи, лошадиные трупы. Разведчики порой находили в лесу мертвецов в доспехах, сидевших кружком и будто бы пировавших. Из-под ржавых шлемов скалились черепа, гниющая плоть сползала с костей.
В четырех днях пути от Харренхолла людей Коля начали убивать: лучники, прячась за деревьями, снимали разведчиков и отставших. Многие латники сира Кристона бежали, бросая щиты и копья, или переходили к врагу. У деревни Кривые Вязы разведчики снова наткнулись на пирующих мертвецов и проехали было мимо, но мертвецы вдруг вскочили и перебили их всех.
Все это, однако, оказалось лишь присказкой. Повернув от озера к Черноводной, сир Кристон увидел на гряде каменистых холмов триста конных рыцарей, три тысячи стрелков с длинными и короткими луками, три тысячи речных пехотинцев с копьями и сотни северян с топорами, палицами, древними заржавленными мечами. Знамена Рейениры реяли над неприятельским войском.
Последовавшая за тем битва заслуживала скорее названия бойни. Лорд Родерик Дастин, подняв к губам рог, протрубил наступление, и люди королевы ринулись с высоты. Впереди скакали Зимние Волки на мохнатых северных лошадях и рыцари на рослых, одетых в доспехи конях. Когда сир Кристон пал мертвым, его воины обратились в бегство, а враги гнались за ними и убивали сотнями.
В Девичий День 130 года Цитадель Староместа разослала триста белых воронов, возвещая о приходе зимы, но Рейенира жила словно в разгаре лета. Трон и столица принадлежали ей, а нелюбовь горожан мало ее заботила. Триархия разваливалась, и Веларионы восстановили свою власть над заливом. Перевалы Лунных гор замело снегами, но Дева Долины сдержала слово и прислала подкрепление морем. Прибыло и войско из Белой Гавани во главе с сыновьями лорда Медриком и Торрхеном Мандерли. Силы королевы, куда ни взгляни, росли, силы короля Эйегона таяли.
Но нельзя считать войну выигранной, пока не побежден враг. Сир Кристон Коль пал в сражении, но созданный им король был жив и свободен, как и самая загадочная фигура «зеленого» совета, Ларис Стронг Колченогий. В Штормовом Пределе все так же сидел недружественный королеве Боррос Баратеон. Ланнистеры тоже числились у нее во врагах, но после гибели лорда Ясона и разгрома их войска Бобровый Утес особой угрозы не представлял.
Принц Эйемонд продолжал сеять ужас и смерть на Трезубце: поджигал, исчезал и наносил новый удар в пятидесяти лигах от прежнего места. Вхагар испепелил Старые и Белые Ивы, превратил в обугленный остов Кабанятник, сжег в Мерридоне тридцать человек и триста овец. После этого принц вдруг вернулся в Харренхолл и сжег все, что было деревянного в замке. Шесть рыцарей и сорок латников погибли, пытаясь убить дракона. Лорды с тревогой смотрели в небо, гадая, кто будет следующим. Моутон из Девичьего Пруда, леди Дарклин из Синего Дола, Блэквуд из Древорона взывали к королеве, умоляя прислать драконов для защиты их достояния.
Но наибольшей угрозой для Рейениры был не Эйемонд Одноглазый, а брат его Дейерон Отважный и большое южное войско Ормунда Хайтауэра.
Лорд Ормунд перешел Мандер и медленно приближался к столице, громя сторонников Рейениры и принуждая каждого лорда, сдавшегося ему, примкнуть к его войску. Принц Дейерон, бесценный разведчик, летел впереди, докладывая Хайтауэру о передвижениях неприятеля. Люди королевы разбегались, едва завидев в вышине синие крылья Тессариона.
Старый десница Рейениры, Корлис Веларион, убеждал королеву начать переговоры. Он также советовал помиловать лордов Баратеона, Хайтауэра и Ланнистера, буде они покорятся, присягнут ей на верность и дадут заложников Железному Трону. Гелайену и Алисент Морской Змей предлагал передать на попечение Веры, дабы они провели оставшиеся им дни в молитвах, а Джейегеру, дочь Эйегона, со временем выдать за Эйегона Младшего, воссоединив тем обе ветви дома Таргариенов. «А братья мои? – вопросила Рейенира, когда десница изложил ей свои намерения. – Как мне быть с ложным королем Эйегоном и с Эйемондом, пролившим родную кровь? Их мне тоже помиловать?»
«Сохраните им жизнь и пошлите обоих на Стену, – посоветовал лорд Корлис. – Они дадут присягу и будут служить в Ночном Дозоре до конца своих дней».
«Удержат ли обеты клятвопреступников, не поколебавшихся отнять у меня трон?»
Принц Дейемон поддерживал королеву, говоря, что прощать изменников – значит, сеять семена нового мятежа. «Война будет окончена лишь тогда, когда головы изменников будут торчать на пиках над Королевскими воротами». Эйегон II «прячется в какой-то норе», из которой его со временем вытащат, говорил принц, но сразиться с Эйемондом и Дейероном можно и должно. Ланнистеров и Баратеонов также следует истребить, отдав их земли и замки тем, кто сохранил верность своей королеве: Штормовой Предел Ульфу Белому, Бобровый Утес Хью Молоту. «Половина лордов Вестероса отвернется от нас, если мы выкажем такую жестокость к двум древним великим домам», – твердил Морской Змей, ужасаясь речам Дейемона.
Королева, принужденная выбирать между мужем своим и десницей, выбрала нечто среднее. К Баратеону и Ланнистеру она отправит послов, предлагая им «великодушные условия» и помилование, но с братьями узурпатора покончит раз навсегда. «Как только их не станет, все остальные склонят колена. Головы их драконов я повешу на стенах тронного зала, чтобы люди смотрели на них и ведали, какой ценой достается измена».
Сама Рейенира, чтобы не лишать защиты Королевскую Гавань, осталась в городе с двумя сыновьями. Джоффри, которому еще и тринадцати не было, рвался в бой, но его убедили в том, что они с Тираксесом необходимы для обороны Красного Замка. Третьим воздушным защитником стал Аддам Веларион, наследник Морского Змея и хозяин Морского Чуда; все остальные драконы отправлялись сражаться.
На Трезубец для расправы с Эйемондом и Вхагаром летели Дейемон с Караксесом и Крапива с Бараньим Вором. Хью Молота и Ульфа Белого послали на юго-запад к городу Тамблетону, последнему оплоту Рейениры между столицей и войском Хайтауэра; им поручалось отстоять город и разделаться с Тессарионом.
Дейемон с Крапивой выслеживали Эйемонда долго и безуспешно. Стояли они в Девичьем Пруду, куда их пригласил лорд Манфрид Моутон, боявшийся нападения Вхагара на город. Эйемонд вместо этого спалил Камешек у подножия Лунных гор, Ивняк на Зеленом Зубце и Веселушку на Красном. За ними последовали Стрелков Мост, Старый Перевоз, Старицына Мельница и женская обитель в Бечестере; Одноглазый всякий раз исчезал еще до прилета охотников, а живых, чтобы показать, куда улетел дракон, в тех местах не осталось.
Оба дракона каждое утро вылетали из Девичьего Пруда, кружили высоко над речными землями и в сумерках возвращались ни с чем. Лорд Моутон робко предложил всадникам разделиться – так-де они смогут расширить свою охоту, – но Дейемон напомнил его светлости, что Вхагар – последний из драконов Эйегона Завоевателя. Век спустя он, правда, уже не так скор, зато вырос огромным, как сам Балерион Черный Ужас, и своим дыханием плавит камень: ни Караксес, ни Бараний Вор с ним в одиночку не сладят. Крапива поэтому не покидала принца ни днем ни ночью, ни в небе, ни в замке.
У Тамблетона, торгового города на Мандере, тем временем завязалась битва. Замок над городом был невелик, и обороняли его не более сорока человек, но из Горького Моста, Длинного Стола и других южных владений туда стекались сотни новых защитников. Всего под знаменами Рейениры собралось около девяти тысяч воинов, то есть намного меньше, чем у лорда Хайтауэра; люди королевы с радостью встретили Вермитора и Среброкрылого, не зная, какие ужасы их ждут впереди.
Так называемая Тамблетонская Измена до сих пор остается предметом споров, и всей правды мы, может статься, никогда не узнаем. Очень возможно, что многие, бежавшие в город от лорда Хайтауэра, были на самом деле его засланными людьми, но столь большого вреда они бы не причинили, не перейди Ульф Белый и Хью Молот в то же самое время к врагу.