Казалось, Леа задумалась над моими словами.
– Свартальвы любят красоту. Они ее жаждут так же, как дракон мечтает о золоте. Ты молода, прелестна и… «невероятно хороша», кажется, так говорят. Обмен твоих знаков внимания на вампира – отличная сделка, которая почти наверняка сработает, если он еще жив.
– Тогда мы назовем этот вариант «План Б», – сказала я. – Или «План Х». А может, «ХХХ». Почему бы просто не вломиться туда и не вытащить Томаса?
– Дитя, – укоризненно сказала Леанансидхе. – Свартальвы очень сильны в Магии, а это одна из их крепостей. Я не могла бы так поступить и уцелеть. – Леа склонила голову набок и бросила на меня один из своих жутковатых взглядов, от которых мне всегда становилось не по себе. – Так ты хочешь спасти Томаса или нет?
– Я хочу знать все возможности, которыми располагаю, – сказала я.
Чародейка пожала плечами:
– Тогда я советую тебе выяснить это как можно быстрее. Если он все еще жив, Томасу Рейту осталось не больше пары часов.
Я открыла дверь в квартиру Уолдо, захлопнула ее за собой и заперла.
– Я его нашла, – сказала я.
Когда я повернулась в сторону комнаты, кто-то отвесил мне полновесную пощечину.
Не из тех, какими обычно будят – «Эй, проснись!». Если бы такой удар нанесли кулаком, было бы больно.
Я покачнулась, совершенно ошеломленная.
Подружка Уолдо, Энди, сложила руки на груди и, прищурившись, смотрела на меня. Она была девушкой среднего роста, но сложена, как модель, решившая профессионально заняться борьбой, – и к тому же оборотень.
– Привет, Молли, – сказала она.
– Привет, – ответила я. – И… ой.
Она держала в руке розовую пластмассовую бритву.
– Давай-ка поговорим о личных границах.
Что-то уродливое глубоко внутри меня обнажило когти и напряглось. Та часть меня, что хотела делать вещи, связанные с железнодорожными шпалами и стоками в полу. У каждого есть нечто подобное в душе. Нужно совершить ужасные поступки, чтобы вызвать к жизни такую дикость, но она есть у всех нас. Именно она приводит к бессмысленным зверствам и превращает войну в ад.
Никто не хочет говорить об этом или думать, но я не могла позволить себе сознательное невежество. Я не всегда была такой, но после года борьбы с «Фомором» и темной стороной сверхъестественного в Чикаго сильно изменилась. Эта моя часть постоянно оставалась активной и подталкивала мои чувства к конфликту с разумом.
Я приказала ей заткнуться и умерить пыл.
– Ладно, – сказала я. – Поговорим, но позднее. Сейчас я занята.
Я двинулась мимо Энди в комнату, но она остановила меня, положив руку на плечо, и оттолкнула обратно к двери. Мне не показалось, что она особенно старалась, но я чувствительно приложилась о дерево.
– Сейчас самое подходящее время, – заявила она.
В своем воображении я сжала кулаки и досчитала до пяти в пронзительном крике. Не приходилось сомневаться, что Гарри не сталкивался с подобной нелепицей. Я не могла терять время, но и драться с Энди мне совсем не хотелось. С другой стороны, отступать тоже было нельзя. Я позволила себе скрипнуть зубами и глубоко вздохнуть, а потом кивнула:
– Ладно, что тебя тревожит, Энди?
Я не произнесла «ты, сука», но подумала эти слова достаточно громко. Мне бы не следовало быть такой плохой девочкой.
– Это не твоя квартира, – сказала Энди. – Ты не можешь приходить сюда, когда захочется, в любое время дня и ночи, что бы здесь ни происходило. Ты хотя бы однажды подумала, что ты делаешь с Баттерсом?
– Я ничего не делаю с Баттерсом, – сказала я. – Я всего лишь зашла принять душ.
– Сегодня ты явилась вся в крови. – Голос Энди стал еще более жестким. – Уж не знаю, что там случилось, но мне без разницы. Меня волнует только одно: какие еще беды ты можешь навлечь на других людей?
– Никаких проблем не было, – сказала я. – Послушай, я куплю тебе новую бритву.
– Речь не о вещах или деньгах, – заявила Энди. – Мы говорим об уважении. Баттерс всегда готов тебе помочь, но ты даже спасибо ему не говоришь. А что, если за тобой следили, когда ты шла сюда? Ты отдаешь себе отчет в том, какие неприятности у него возникнут из-за того, что он тебе помогает?
– За мной не следили, – возразила я.
– Сегодня, – сказала Энди. – А в следующий раз? У тебя есть сила. Ты можешь драться. У меня нет твоих возможностей, но даже я могу драться. Баттерс не может. В каком душе ты станешь мыться, если испачкаешься в его крови?
Я сложила руки на груди и отвела взгляд в сторону. Какая-то часть моего сознания понимала, что она права, но желание ударить ее становилось все сильнее.
– Послушай, Молли, – продолжала Энди, и ее голос смягчился. – Мне известно, что в последнее время тебе приходится нелегко. С того момента, как умер Гарри. И когда появился его призрак. Я знаю, это совсем не весело.
Я молча смотрела на нее. Нелегко и совсем не весело. Можно и так сказать.
– Я хочу, чтобы ты кое-что услышала.
– И что же?
Энди слегка наклонилась вперед, чтобы подчеркнуть свои следующие слова:
– Ты должна это пережить.
На некоторое время в квартире стало очень тихо, но все у меня внутри бушевало. Уродливая часть меня вопила все громче и громче. Я закрыла глаза.
– Люди умирают, Молли, – продолжала Энди. – Они уходят. Но жизнь продолжается. Возможно, Гарри был первым другом, которого ты потеряла, но он не будет последним. Я знаю, тебе больно. Я вижу, ты пытаешься занять его место, что очень непросто. Но это не дает тебе права пользоваться другими людьми. В последнее время многие пострадали – возможно, ты не заметила?
Я не заметила? Господи, я готова убивать, чтобы не замечать чужую боль. Не жить рядом с этими людьми. Не слышать их эхо по прошествии часов или дней. Уродливая часть меня, черная сторона моего сердца хотела открыть духовный канал с Энди и показать ей вещи, которые мне приходилось переживать постоянно. Пусть она поймет, как ей понравится моя жизнь. Вот тогда мы и посмотрим, будет ли она после этого столь же уверена в своей правоте. Конечно, так поступать неправильно, но…
Я глубоко вздохнула. Нет. Гарри однажды мне рассказал, что всегда можно почувствовать момент, когда ты пытаешься рационально обосновать неправильное решение. Как только ты говоришь: «Это будет неправильно, но…» Он советовал отбросить последнее слово в предложении. «Это будет неправильно». Точка.
Поэтому я не стала совершать никаких опрометчивых поступков и не позволила выйти наружу буйству своих чувств.
– Чего ты от меня хотела конкретно? – тихо спросила я.
Энди выдохнула и махнула рукой.
– Просто… вытащи голову из задницы, девочка. Я образец благоразумия, если учесть, что мой любовник дал тебе ключ от своей проклятой квартиры.
Я моргнула. Вот это да! Мне и в голову не приходило взглянуть под таким углом на поступок Баттерса. Романтические конфликты в последнее время меня совершенно не волновали. Энди ничего не следовало бояться с моей стороны… но она, наверное, не обладала такой чуткостью к чужим эмоциям, чтобы почувствовать это. Я наконец сообразила, что ее беспокоит. Нет, она не ревновала в прямом смысле слова, однако прекрасно понимала, что я молодая женщина, которую многие мужчины находят привлекательной, а Уолдо мужчина.
И она его любила. Я была в этом абсолютно уверена.
– Подумай о нем, – тихо продолжала Энди. – Пожалуйста… попытайся заботиться о нем так, как он заботится о тебе. Заранее предупреждай о своих визитах звонком. Если бы ты пришла к нему, залитая кровью, в следующую субботу, ему бы пришлось выдержать весьма неприятный разговор со своими родителями.
Еще до того как подойти к двери, я почти наверняка почувствовала бы, что в квартире кто-то есть, кроме Баттерса. Но было бессмысленно говорить об этом Энди. Она не виновата в том, что не понимает, какого рода жизнь я веду, и, конечно, не заслуживает смерти, какое бы мнение ни имел по этому поводу мой внутренний Сидхе.
Я должна принимать решения, пользуясь головой, сказала я себе, потому что сердце мое разбито и ему нельзя доверять.
– Я попытаюсь, – пообещала я.
– Хорошо, – кивнула Энди.
На секунду пальцы моей правой руки дрогнули, и я почувствовала, как моя уродливая часть требует ударить силой в эту женщину, ослепить и оглушить ее, вызвать головокружение. Леа показала мне, что нужно делать. Однако я подавила желание атаковать.
– Энди, – сказала я вместо этого.
– Да?
– Не наноси мне ударов, если не собираешься меня убить.
Я не хотела ей угрожать. Просто я реагирую инстинктивно, когда против меня применяют насилие. Теперь душевные завихрения, возникающие при подобных конфликтах, не заставляют меня падать и кричать от боли. И если Энди ударит меня еще раз… я не могу предсказать, какой будет моя реакция.
Нет, я не Болванщик[21]. Тут я вполне уверена. Но курс выживания под руководством тетушки Леа учит защищать себя, а не играть с другими в игры.
Угроза или нет, но Энди не в первый раз вступала в конфликт и не собиралась идти на попятную.
– Если бы я не считала, что тебе необходима хорошая пощечина, то я бы ее тебе не отвесила.
Уолдо и Жюстина вышли купить что-нибудь на обед и вернулись через десять минут. Мы приступили к трапезе, и я рассказала, что мне удалось выяснить.
– Свартальвхейм, – выдохнула Жюстина. – Это… плохо.
– Парни с севера? – уточнил Баттерс.
Продолжая поглощать курицу с апельсинами[22], я поделилась с ними тем, что поведала мне Леанансидхе. Когда я закончила, все долго молчали.
– Значит… – первой заговорила Энди, – план состоит в том, чтобы потрахаться для его освобождения?
Я бросила на нее мрачный взгляд.
– Я просто спросила, – кротко сказала Энди.
– Они не согласятся, – напряженно сказала Жюстина. – Не сегодня.
Я повернулась к ней.