В своих занятиях Марвин был последователен. Он отдавался им полностью, и довольно скоро его мать сказала, что он выглядит крепче. Марвин тоже так думал. У него действительно появились мускулы. Руки стали узловатыми, живот плоским, окрепли бедра и голени. Сейчас он мог ударить и коротким прямым, и кроссом. Он нашел онлайн-руководство, как это делать. Дальше он планировал поработать над апперкотом и, может, над боковым, но пока овладел прямым и кроссом сверху.
– Хорошо, – сказал он зеркалу. – Пусть приходят. Я готов.
Осенью после первого школьного дня Марвин пошел домой тем же путем, что и в тот судьбоносный день, когда его избили. Он не мог понять своего отношения к тому, что делает. С одной стороны, он надеялся никогда их больше не увидеть, с другой – чувствовал себя сильнее, чувствовал, что сможет постоять за себя.
Марвин сунул руку в карман и пощупал лежавшие там деньги. Не так уж много. Доллар с небольшим разменной монетой. И он надел рюкзак на спину. Может, они захотят его отобрать. Надо не забыть снять и отложить рюкзак в сторону перед дракой. Чтобы никаких помех.
Когда он оказался на том месте, где все произошло, там никого не было. Он отправился домой, чувствуя легкое разочарование. Ему хотелось бы столкнуть их головами.
На третий день после школы он получил свой шанс.
На этот раз их было только двое: Жесткое Пузо и один из хорьков, который был с ним и в прошлый раз. Когда они заметили его, Жесткое Пузо улыбнулся и быстрым шагом направился к Марвину. Хорек семенил следом в надежде подобрать объедки.
– Вот так, – сказал Жесткое Пузо, подойдя ближе. – Помнишь меня?
– Да, – сказал Марвин.
– Не слишком-ты умен, пацан, да? Я думал, ты уже свалил отсюда. Думал, у меня не будет шанса снова тебе навешать. Тот старикан, чтоб ты знал, подцепил меня неожиданно. А так я мог бы пинать его в задницу с понедельника до следующего воскресенья.
– Ты не можешь избить меня, не говоря уже о нем.
– О, во как, за лето ты отрастил себе пару яиц.
– Большую пару.
– Большую пару, ха. Спорим, что я смогу отобрать у тебя этот рюкзак и заставить поцеловать мои «найки». Я могу заставить тебя поцеловать меня в зад.
– Я собираюсь надрать тебе зад, – сказал Марвин.
Выражение лица громилы изменилось, и после этого Марвин уже ничего не помнил.
Он пришел в себя, когда Жесткое Пузо наклонился над ним, говоря:
– Теперь целуй. И губами, взасос. Немножко поработать язычком тоже будет неплохо. Не сделаешь этого – Пого, вот он, достанет свой нож и отрежет тебе конец. Слышал меня?
Марвин посмотрел на Жесткое Пузо. Тот спустил штаны и наклонился, упираясь ладонями в колени, его анус подмигивал Марвину. Хорек рылся в рюкзаке Марвина, расшвыривая вещи налево и направо.
– Лижи или отрежем, – сказал Жесткое Пузо.
Марвин кашлянул, сплевывая кровь, и попытался отползти.
– Лижи, – сказал Жесткое Пузо. – Лижи, пока я кайф не словлю. Давай, пацан. Попробуй говно на вкус.
Взлетела чья-то ступня и врезала Жесткому Пузу между ног, ударив по яйцам с таким звуком, с каким бобры лупят хвостами по воде. Жесткое Пузо завопил и воткнулся головой в землю, словно пытаясь сделать стойку на голове.
– Никогда не делай этого, парень, – сказал чей-то голос. – Лучше пусть тебе глотку перережут.
Это был старик. Он стоял рядом с ними. На этот раз он не поддерживал штаны рукой. Теперь у него был пояс.
Пого пошел на старика и сделал широкий замах правой. Старик, казалось, даже не пошевелился, но каким-то образом нырнул под удар, а выпрямившись, продемонстрировал Марвину апперкот, который он так и не отработал. Удар пришелся Пого под самый подбородок, раздался хруст, и Пого, хорек, казалось, на миг лишился головы. Она подскочила вверх на его шее, словно та была резиновой. Слюна полетела изо рта Пого во все стороны, и он, отрубившись, комом тряпья упал на бетон.
Старик, раскачиваясь, стоял над Жестким Пузом, который, опираясь на ладони и колени, пытался встать. Его штаны были спущены до щиколоток. Старик пару раз пнул его между ног. Удары не были чрезмерно сильными, но ему хватило. Жесткое Пузо вывалил кусок дерьма и рухнул физиономией вниз.
– Тебе подтереться надо, – сказал старик. Но Жесткое Пузо не слушал. Он лежал на бетоне, тихонько взрыкивая, как грузовик, который пытается завестись.
Старик повернулся и посмотрел на Марвина.
– Я думал, что уже готов, – сказал Марвин.
– Ты к «готов» еще и близко не подошел, парень. Если можешь идти, пойдем со мной.
Марвин мог идти, но с трудом.
– Уверенность в тебе где-то есть, – сказал старик. – Я это сразу увидел. Но оснований для нее у тебя нет.
– Я тренировался.
– Да, конечно, только плавать на суше не то же самое, что залезть в воду. То, что ты научился делать, – это все по воздуху, а вот с партнером – это уже другое дело, но такая учеба не дается даром. Если бы я не проходил мимо, ты уже вылизывал бы чью-то задницу и называл бы ее мороженым. Я вот что тебе скажу, сынок. Никогда этого не делай. Только если это попка какой-то дамочки и тебя пригласили попробовать. Если кто-то хочет заставить тебя сделать это, ты раньше должен умереть. Сделаешь это один раз, и до конца дней твоих у тебя во рту будет вкус дерьма.
– Я думаю, это лучше, чем быть мертвым, – сказал Марвин.
– Не, ни то, ни это не лучше. Я тебе расскажу. Когда-то у меня был маленький пес. Натуральная кроха, но бойцовское сердце размером с целую прерию. И вот мы с ним ходили гулять. Однажды идем, гуляем – кстати, недалеко отсюда, – и вдруг из мусорника высовывается морда немецкой овчарки. Крутой, злобный, опытный пес – и эта овчарюга бросается на моего малыша. Майк его звали. Завязалась лютая драка. Майк не сдавался. Дрался насмерть.
– И он погиб?
– Не. Погибла овчарка.
– Майк убил овчарку?
– Не. Конечно, нет. Я тебя подкалываю. Я врезал овчарке деревянным бруском, который подобрал там же. Но урок здесь вот в чем: делай все, что в твоих силах, но иногда приходится надеяться на то, что кто-то окажется рядом, и на твоей стороне, и с бруском в руках.
– Хотите сказать, что я Майк, а вы человек с бруском?
– Я хочу сказать, что драться ты ни хрена не умеешь. Вот что я хочу сказать.
– А что стало с Майком?
– Сбил его грузовик, за которым он гнался. Он был крутой и смелый, только вот ума ему недоставало. В общем, вроде тебя. Ты, правда, еще не крутой. Другой недостаток – ты не пес. И еще: я уже дважды спасал тебя, так что ты мне кое-что должен.
– И что же?
– Ну, ты же хотел научиться драться, так?
Марвин кивнул.
– А мне нужен спарринг-партнер.
Дом старика находился недалеко от места драки. Это было большое двухэтажное бетонное строение с заколоченными окнами. Когда они подошли к входной двери, старик достал связку ключей и начал открывать один замок за другим. При этом он говорил:
– Держись начеку. Мне приходится быть осторожным, когда я открываю двери, потому что всегда находится козел, который хочет вломиться. Мне доводилось учить таких остолопов не раз и не два. Потому я и держу строительный брусок в баке.
Марвин посмотрел. В большом мусорном баке торчал солидный брус. И кроме бруса, в баке ничего больше не было.
Старик открыл все замки, и они прошли внутрь. Старик щелкнул выключателями, и все залил яркий свет. Потом он вернулся к двери и снова закрыл все замки. Они прошли по узкой прихожей, выйдя на широкое – очень широкое – место.
Там была кровать и открытый туалет у дальней стены, а у противоположной стены длинный стол из планок и несколько стульев. На столе стояла электроплитка, а над столом и немного в глубине – полки с консервированной едой. Там же стоял старинный холодильник, из тех, что овальной формы. Он громко жужжал, почти ныл, как больной ребенок. Рядом со столом находилась раковина, чуть дальше – душ с занавеской, подцепленной на металлическую дугу. Занавеска когда-то была зеленой. Под афишами на стене стоял телевизор, и рядом с ним – несколько мягких стульев, из которых вовсю лез поролон.
В центре помещения располагался боксерский ринг. На ринге – толстый мат, дырки в котором были заклеены строительным скотчем. На выцветших от солнечного света афишах изображены мужчины в трико, застывшие в боксерских или рестлинговых позах. Одна из афиш гласила: «Дэнни Бакка, Икс-мен».
– Это я, – сказал старик.
Марвин повернулся и посмотрел на старика, потом снова на афишу.
– Это я еще до морщин и до больных коленей.
– Вы были профессиональным рестлером? – спросил Марвин.
– Нет, обувью торговал. Ты медленно врубаешься, парень. Хорошо, что я сегодня решил еще раз прогуляться, а то мухи имели бы тебя на обед.
– А почему вас звали Икс-мен?
– Потому что если ты выходил на ринг со мной, тебя можно было вычеркивать из списка. Ставить крестик на твоей фамилии. Черт, думаю, поэтому. Это было так давно, что я уже не совсем уверен. А тебя-то, кстати, как зовут?
– Марвин.
– Хорошо, Марвин, давай с тобой выбираться на ринг.
Старик легко нырнул под канаты. Марвин обнаружил, что канаты натянуты очень туго, и пролезать между ними оказалось сложнее, чем он думал. Уже на ринге старик сказал:
– Дела будут такие. Я собираюсь преподать тебе первый урок, а ты будешь меня слушать.
– О’кей.
– Что я хочу – и я тебе мозги не морочу, – я хочу, чтобы ты ринулся на меня со всей дури. Пытайся бить меня, завалить меня, откусить мне ухо. Что угодно.
– Я не могу травмировать вас.
– Я это знаю.
– Я не говорю, что не хочу, – сказал Марвин. – Я говорю, что не могу. Вы дважды избили типа, с которым у меня были проблемы, и его дружков, а я ничего не мог сделать, поэтому я знаю, что не смогу причинить вам боль.
– Здесь ты прав, паренек. Но я хочу, чтобы ты попытался. Это урок.
– Вы будете учить меня, как защищаться?
– Конечно.
Марвин атаковал в низкой стойке, планируя схватить старика за щиколотки. Старик присел – едва не сел на задницу – и провел быстрый апперкот.