– Осталось еще несколько часов темноты, – сказала Тишина. – Прикрой смолу.
Вильям Энн кивнула и поспешно накрыла кувшинчик. Тишина еще раз осмотрела ловушку, положила руку на плечо Вильям Энн и отвела ее на обочину дороги. Здесь, на повороте, рос густой кустарник, но над самой дорогой виднелись просветы в листве. Люди всегда стремились находить такие места в Лесу, куда проникало солнце.
Через некоторое время появился отряд, которого они ждали. Люди двигались молча, каждый нес кувшинчик со светящейся смолой. Обитатели фортов не разговаривают по ночам. Они миновали ловушку, которую Тишина поставила в самой узкой части дороги. Она затаила дыхание, наблюдая, как лошади, шаг за шагом, проходят мимо небольшого возвышения, под которым был спрятан бочонок с порохом. Вильям Энн заткнула уши и съежилась.
Наконец копыто одной из лошадей задело ловушку, но ничего не произошло. Тишина выдохнула. Что делать, если огниво не работает? Найдет ли она другой способ, чтобы…
Взрыв явился для нее полнейшей неожиданностью. Когда волна воздуха ударила в ее тело, Тени мгновенно исчезли, и тут же открылись зеленые глаза. Лошади вставали на дыбы, кричали люди.
Тишина встряхнулась, приходя в себя, схватила Вильям Энн за плечо, заставляя дочь подняться на ноги. Ловушка сработала даже лучше, чем она рассчитывала; горящая тряпица дала лошади возможность сделать несколько шагов вперед перед взрывом. Никакой крови, только множество испуганных лошадей и потрясенных людей. Маленький бочонок с порохом не привел к серьезным разрушениям, как она рассчитывала, – истории о возможностях пороха оказались столь же преувеличенными, как и большинство легенд о Родине, – но грохот был оглушительным.
В ушах у Тишины звенело, когда она пробиралась между ошеломленных людей, надеясь найти то, что ей было нужно. Труп Честертона лежал на земле, напуганная лошадь встала на дыбы, и подрезанная веревка не выдержала. Тишина схватила труп под руки, Вильям Энн взялась за ноги, и они поспешили скрыться в Лесу.
– Идиоты! – закричал Рыжий среди общего смятения. – Остановите ее! Это…
Он смолк – Тени устремились на дорогу, к людям. Рыжий сумел успокоить своего скакуна, но теперь ему приходилось уклоняться от призраков. Они были рассержены и стали полностью черными, взрыв и вспышка огня их ошеломили. Они метались на дороге, точно мотыльки вокруг пламени. Зеленые глаза. Небольшое утешение. Но если они станут красными…
Один из охотников за наградой, стоявший на дороге, резко повернулся – и тут на него напала Тень. Спина несчастного изогнулась, черные щупальца опутали его тело. Он упал на колени и пронзительно закричал, плоть его лица стремительно усыхала.
Тишина отвернулась. Вильям Энн с ужасом смотрела на упавшего человека.
– Медленно, дитя, – сказала Тишина, надеясь, что ее голос звучит успокаивающе. Чувствовала она себя паршиво. – Осторожно. Мы сможем от них оторваться. Вильям Энн, посмотри на меня.
Девушка повернулась к ней.
– Смотри в глаза. Двигайся. Вот так. Помни, сначала Тени пойдут к источнику огня. Сейчас они ошеломлены. Они не чуют огонь так, как кровь, поэтому будут искать того, кто быстро передвигается. Так что иди медленно и неспешно. Пусть мечущиеся городские жители их отвлекут.
Они углублялись в Лес с мучительной осторожностью. Вокруг царили хаос и ужас, со всех сторон им грозила опасность, поэтому казалось, что они едва ползут. Рыжий организовал сопротивление. С обезумевшими от огня Тенями можно сражаться, уничтожая их при помощи серебра. Да, будут появляться все новые и новые Тени, но если люди поведут себя умно и им повезет, они сумеют уничтожить тех, кто оказался рядом, а потом медленно отступить от источника огня, спрятаться и выжить. Может быть.
Если только один из них случайно не пустит кому-то кровь.
Тишина и Вильям Энн прошли через грибное поле, светящееся, точно черепа крыс. Грибы бесшумно лопались у них под ногами. Но удача на миг от них отвернулась. Две Тени, находившиеся с краю, каким-то образом их заметили и устремились за уходящими женщинами.
Вильям Энн тихонько ахнула. Тишина спокойно опустила плечи Честертона и вытащила нож.
– Не останавливайся, – прошептала она. – Тащи его дальше. Медленно, девочка. Медленно.
– Я тебя не оставлю!
– Я догоню, – сказала Тишина. – Ты еще не готова для этого.
Она не стала проверять, повиновалась ли Вильям Энн, потому что Тени – черные, точно уголь, – спешили к ним через белое грибное поле и были уже совсем рядом. Сила не помогала в борьбе с Тенями. Они не обладали плотью. Только две вещи имели значение: двигаться и не терять самообладания.
Да, Тени были опасны, но, если у тебя есть серебро, с ними можно сражаться. Многие погибали из-за того, что обращались в бегство, привлекая новые Тени, вместо того чтобы остановиться и вступить в схватку.
Тишина взмахнула серебряным клинком, когда Тени к ней приблизились.
«Хотите заполучить мою дочь, порождения ада? – оскалившись, подумала она. – Вам бы следовало напасть на городских».
Она провела ножом сквозь первую Тень, как ее учила бабушка.
Не отступай и не пытайся защищаться, когда сражаешься с Тенями. В твоих жилах течет кровь Разведчиков. Ты заявила свои права на Лес. Ты такое же существо Леса, как и другие. Как я…
Нож прошел сквозь Тень, Тишина ощутила легкое сопротивление, и во все стороны полетели ослепительно белые искры. Тень сразу отступила, ее черные щупальца бессмысленно дергались.
Тишина повернулась к другой. На фоне черного неба она видела только глаза жуткого зеленого цвета – Тень потянулась к ней, и Тишина сделала выпад.
Призрачные руки коснулись Тишины, и она почувствовала, как ледяные пальцы сомкнулись на ее руке чуть ниже локтя. Она их ощущала. Пальцы Тени были материальны; они могли схватить и удерживать. Только серебро заставляло тварей отступить. Только при помощи серебра можно было с ними сражаться.
Тишина нанесла новый удар, и на землю ослепительным потоком посыпались искры, словно кто-то вывернул ведро воды. Тишина застонала от жуткой ледяной боли и выронила нож – ее пальцы потеряли чувствительность. Потом ее бросило вперед, она упала на колени, а вторая Тень опрокинулась на спину и начала вращаться по какой-то безумной спирали. Первый призрак корчился на земле, точно умирающая рыба, пытаясь подняться, но его верхняя половина отвалилась.
Холод в руке был таким жестоким. Тишина смотрела на свою раненую руку и видела, как та усыхает прямо у нее на глазах.
Она услышала плач.
Ты стоишь здесь, Тишина, – послышался голос бабушки, и на Тишину нахлынули воспоминания о том, как она в первый раз убила Тень. – Делай, как я говорю. Никаких слез! Разведчики не плачут. Разведчики НЕ ПЛАЧУТ!
Той ночью Тишина начала ненавидеть бабушку. Ей было десять, она сжимала в руке свой маленький нож, дрожала и плакала, а бабушка окружала ее и дрожащую Тень кольцом серебряной пыли.
Бабушка ходила по периметру, раздражая Тень, а Тишина оставалась рядом со смертью.
Есть только один способ научиться это делать, Тишина. И ты сможешь, так или иначе!
– Мама! – позвала Вильям Энн.
Тишина заморгала, воспоминания исчезли, и она увидела, что дочь посыпает серебряной пылью ее руку. Усыхание сразу прекратилось, когда Вильям Энн, с трудом сдерживая слезы, использовала все их запасы серебра, чтобы излечить руку матери. Металл повернул процесс вспять, и кожа снова стала розовой, чернота отступила, окруженная белыми искрами.
«Слишком много», – подумала Тишина.
В спешке Вильям Энн потратила все серебро, гораздо больше, чем требовала рана. Но Тишина не могла дать волю гневу, ведь она снова чувствовала руку, ледяной холод исчез.
– Мама, – заговорила Вильям Энн. – Я оставила тебя, как ты и просила. Но он был слишком тяжелым, и я не смогла уйти далеко. Я вернулась. Мне очень жаль. Но я вернулась!
– Спасибо, – выдохнула Тишина. – Ты все правильно сделала.
Она погладила дочь по плечу, а потом рукой, которая еще недавно усыхала у нее на глазах, отыскала в траве бабушкин нож. Она поднесла его к глазам и увидела на лезвии черные следы, но он все еще не потерял своих свойств.
Между тем на дороге городские жители образовали круг, отгоняя Тени копьями с серебряными наконечниками. Все лошади сбежали, или их пожрали призраки. Тишина пошарила на земле, но нашла лишь горстку серебряной пыли. Остальное ушло на исцеление. Слишком много.
«Сейчас нет смысла об этом жалеть», – подумала она, высыпая серебряную пыль в карман.
– Пошли, – сказала Тишина, поднимаясь на ноги. – Жаль, что я не научила тебя с ними сражаться.
– Нет, ты меня учила, – возразила Вильям Энн, вытирая слезы. – Ты мне рассказывала.
Рассказывала, но никогда не показывала.
Тени, бабушка. Я знаю, что разочаровала тебя, но не стану так с ней поступать. Просто не могу. Но я хорошая мать. Я буду защищать моих девочек.
Они миновали грибное поле со своим жутким призом и двинулись дальше в Лес. Мимо них промчались новые темные Тени, устремившиеся в сторону схватки. Искры привлекли их внимание, и Тишина знала, что горожанам не пережить этой ночи. Слишком уж громким и долгим получилось сражение с Тенями. Не пройдет и часа, как их будут атаковать тысячи мерзких тварей.
Тишина и Вильям Энн двигались медленно. И хотя холод ушел из руки Тишины, что-то осталось. Глубокая дрожь. Рука, которой коснулась Тень, будет ныть несколько месяцев.
Однако они еще легко отделались. Если бы не Вильям Энн, сумевшая так быстро отреагировать, Тишина стала бы калекой. Если бы процесс усыхания зашел достаточно далеко – а это занимало не слишком много времени, хотя и зависело от разных обстоятельств, – восстановить руку не удалось бы.
Неожиданно из Леса послышался едва различимый шорох, и Тишина замерла, заставив Вильям Энн остановиться и оглядеться по сторонам.
– Мама? – прошептала Вильям Энн.
Тишина нахмурилась. Ночь была такой темной, что им пришлось открыть кувшинчики со светящейся смолой.