В любом случае, если мы собираемся исключить из дискуссии всех, кто так или иначе контактировал с производителями вакцин, нужно по крайней мере оправдать затраты. Все это было бы убедительно, если хотя бы раз за двухсотлетнюю историю производства вакцин всплыли данные о том, что контакт с производителем вакцин привел к появлению неточной или ошибочной информации. Шерил Аткиссон в своей филиппике против организации “Каждый ребенок до двух лет” и АПА так и не показала, как преступный сговор с производителями вакцин, на который она намекает, приводит к чему-то плохому: от их сотрудничества врачи стали только квалифицированнее, а дети здоровее.
В основе обвинений Аткиссон лежит мысль, что правительство, фармацевтические компании и врачи – участники одного заговора. Во время службы в Центрах по контролю и профилактике заболеваний мишенью подобных атак стал и Уолтер Оренстайн. “Теории заговоров – одна из самых неприятных черт антипрививочного движения, – рассказывал Оренстайн. – Ученые часто спорят друг с другом. Мы говорим: ‘У вас некачественные исследования, вы неверно истолковали данные, вы не учли те или иные работы’. Но если ты вдруг говоришь что-то, с чем кто-то не согласен, во время научных дебатов, тебя никогда не обвиняют во лжи. Думаю, меня особенно задевает, что нас автоматически объявляют лжецами, стоит нам произнести нечто противоречащее предвзятому мнению [антипрививочных организаций]”[592].
Теории заговора – это фундамент антипрививочного движения, которое утверждает, что фармацевтическая промышленность злоупотребляет своим влиянием и вынуждает 80 000 практикующих педиатров и семейных врачей лгать о безопасности вакцин. “В нынешнем сезоне у тех, кому неведома сладость просвещения, в большой моде теории заговора, касающиеся здравоохранения, – писал Дэвид Аронович, автор статьи “Истории вуду: роль теории заговора в современной истории” в газете The Wall Street Journal. – Веб-сайты, ток-шоу на второстепенных кабельных каналах, радиопередачи в прямом эфире, принимающие звонки слушателей, пестрят историями о том, как фармацевтические гиганты и злодеи в правительстве намеренно распространяют заразу и страшные россказни, лишь бы продать нам дорогие лекарства, соблазнить опасными прививками или просто создать атмосферу паники, в которой неведомые ‘они’ смогут захватить власть. Мы живем в эпоху заговоров, точнее, мы думаем о них значительно больше прежнего. Гораздо проще представить себе кого-то, кто всем управляет, чем понять, что мир чаще становится жертвой роковых случайностей, безумия и совпадений. Потому-то в кино полным-полно гениальных архизлодеев и почти не бывает случайностей”[593].
Едва ли не лучший пример досужих теорий заговора – случай, который произошел после того, как судебные распорядители Программы компенсаций пострадавшим от прививок постановили, что тиомерсал в составе вакцин не вызывает аутизм. Ребекка Эстепп, мать ребенка с аутизмом, заявила: “Я огорчена, но не удивлена. Суд по делам о вакцинах – система, где государственные адвокаты защищают государственную программу на основании финансируемых государством научных исследований, а вердикт выносят государственные судьи. По-моему, у этих детей не было особых шансов”[594]. По мысли Эстепп, правительство составило заговор с целью лишить ее ребенка выплат по Программе компенсаций пострадавшим от прививок, однако фактами это не подтверждается. Во-первых, большинство исследований, которые не смогли установить связи между тиомерсалом и аутизмом, спонсированы не государством, а научным сообществом. Во-вторых, “государственные судьи”, которые не удовлетворили иск Ребекки Эстепп, утверждавшей, что прививки вызвали аутизм, с 1989 года выплатили почти два миллиарда долларов по другим искам, в основном – в случаях, где данных было недостаточно. Данных же по тиомерсалу накопилось в изобилии. Но самое удивительное – даже не содержание претензий Ребекки Эстепп, а то, что почти никакие крупные СМИ, в том числе The New York Times, не стали публиковать никаких опровержений[595].
Теории заговора так популярны, потому что у производителей вакцин и правительства есть одна общая черта: они обезличены. Согласно любителям конспирологии, фармацевтические фирмы думают только об одном – как бы заработать денег, – а спасение жизней их не интересует. СМИ никогда не рассказывают – и общество никогда не слышит – историй о тех сотрудниках фармацевтических компаний, которые непосредственно занимаются исследованиями и разработкой вакцин.
Педиатр Пенни Хитон специализировалась по инфекционным болезням в Луисвиллском университете. Затем она поступила в Службу эпидемиологической разведки при Центрах по контролю и профилактике заболеваний и занималась исследованием болезней, вызывающих диарею, в Африке, где она проработала с 1997 по 1999 год. Там Пенни Хитон видела, как дети погибают от тяжелейшего обезвоживания, в основном вызванного ротавирусом. В 1999 году она решила, что нужно принять срочные меры, и возглавила программу разработки вакцины против ротавирусной инфекции в фирме Merck. Это была титаническая работа. К концу предлицензионных исследований, которые длились четыре года, охватили 11 стран и 70 000 детей и стоили 350 миллионов долларов, Хитон пригласила в свою фирму двести человек. Начала она с того, что показала карту мира:
– Вот так выглядит сейчас мир, – сказала она и указала на сотни черных точек, испещривших Азию, Африку и Латинскую Америку. – Каждая точка – тысяча смертей от ротавирусной инфекции в год.
Потом Хитон показала чистую карту – без черных точек.
Рис. 26. Доктора Пенни Хитон (в центре), Кэти Нойзель и Эйбрахам Виктор Обенг Ходжсон в Северной Гане во время полевых испытаний вакцины против ротавирусной инфекции. (Courtesy of Penny Heaton.)
– А теперь у нас в распоряжении появилась технология, позволяющая исключить смерть от этой болезни.
И заплакала.
Пенни Хитон стояла перед двумя сотнями зрителей, опустив голову, и ее плечи тряслись – она вспоминала тех африканских детей. Едва ли можно представить себе подобное зрелище, когда думаешь о фармацевтической компании. Никому такое и в голову не придет. Ведь сколько бы фирмы ни старались, чтобы о сотрудниках вроде Пенни Хитон чаще рассказывали широкой публике в СМИ, сколько бы усилий ни прилагали, чтобы стало понятно, что их индустрия думает о людях, убеждение, что вакцины производят исключительно ради наживы, останется незыблемым. А Пенни Хитон в дальнейшем обеспечила поставку вакцины фирмы Merck в несколько африканских стран[596].
Наша задача – преодолеть барьер дезинформации, основанной на недоверии, отбросить циничную подозрительность к тем, кто испытывает, лицензирует, рекомендует, производит и продвигает вакцины. Только тогда мы выйдем из нынешнего тупика – тупика, из-за которого столько детей обречены на бессмысленные страдания.
Эпилог
Мы не должны быть врагами друг другу. Хотя узы, связывающие нас, и ослабели от страданий, нельзя допускать, чтобы они разорвались… Тайные струны… зазвучат единым хором… когда к ним снова прикоснутся лучшие ангелы нашего естества – и так, несомненно, и будет.
Вероятно, переломный момент настанет только тогда, когда подадут голос родители. Что примечательно, это уже началось.
В декабре 2008 года на Национальном радио вышла передача под названием “Из-за них у нас все пошло прахом”. Темой программы стала вспышка кори в Сан-Диего, которая началась с семилетнего непривитого мальчика, заразившегося в Швейцарии. Когда он вернулся домой, то сначала покрутился в аэропорту в толпе футбольных фанатов, которые летели на Гавайи на Матч всех звезд, потом отправился в супермаркеты Whole Foods Market и Trader Joe’s, побывал в ресторане Chuck E. Cheese и на занятии по плаванию для малышей до года, пошел в свою начальную школу и, наконец, попал в приемную своего наблюдающего педиатра. За время его перемещений в контакте с корью оказалось целых 980 человек. Осознав масштабы бедствия, органы здравоохранения объявили карантин. Все, кто так или иначе мог контактировать с мальчиком или оказался в помещении, где он побывал, в течение двух часов после его ухода, должны были не выходить из дома 21 день. Мальчика поместили в изолятор на военной базе. Итоги: двенадцать детей заболели корью, шестьдесят оказались в карантине.
В передаче “Из-за них у нас все пошло прахом” прозвучали голоса, типичные для антипрививочного движения.
Выступила противница прививок Сибил Карлсон, которая, как и мать семилетнего мальчика, виновника вспышки, предпочитала не вакцинировать своих детей. Она сказала, что больше не доверяет докторам – ведь они пытались вынудить ее привить детей такими грубыми методами.
Выступила ведущая Сьюзен Бертон, которая сказала об ингредиентах вакцин: “Вообще-то я тоже так думаю. Вот Сибил говорит, что алюминий, который добавляют в вакцины, – известный нейротоксин. Если так, я целиком на ее стороне”. (В вакцине против кори алюминия нет.)
Выступил и Роберт Сирс: “В ‘Звездном пути’ есть отличное место, где Спок говорит: ‘Потребности большинства выше потребностей меньшинства или кого-то одного’. И прививки – лучший тому пример. Спок говорил это, когда умирал ради того, чтобы спасти ‘Энтерпрайз’. Как вы думаете, что сказала бы мама Спока – одобрила бы она его решение, из-за которого потеряла сына? Это очень важное решение, и мне кажется, что родители в конечном итоге должны делать то, что хорошо для кого-то одного, а не то, что, по их мнению, хорошо для большинства”.
Однако в отличие от множества передач о прививках в программе “Из-за них у нас все пошло прахом” дали высказаться и тем, кто был возмущен, что им пришлось страдать из-за чужих ре